С этого момента

Я начал разбег с пятого этажа,
еле доев свой завтрак.
Я подумал, что просто надо бежать.
Куда-нибудь на запад.
И что здесь теперь нельзя оставаться
ни при каких условиях.
Разрывались глотки радиостанций,
отхаркивая волны.
Из оконных щелей разлетался дым,
заполняя собой пространство.
Как бы напоминая, что я один
здесь остался.
И я побежал. Был готов бежать
подальше от этих стен.
Тишина продолжала напоминать
рев заводских сирен.
Еще секунда. И очень скоро
я был на лестничной клетке,
из политого грязью окна которой
еле виднелись объекты.
Это очень страшно - когда окружает
замкнутое пространство.
Стая воронов глотку перегрызает
и исписывает стену красным.
Я бегу от них сломя голову вниз,
я хочу добежать до двери!
И без сил я падаю на карниз,
доставая из шеи перья.
«Оставь меня!» - я орал,
захлебываясь жаждой мести.
Прошлогодний март вновь меня догнал
и растоптал в подъезде.
Я выбрался. Решил жить видимостью.
(Я умел побеждать коллапсы.)
Я пытался откупиться от действительности,
совал ей в трусы баксы.
Все люди – жалкие пидорасы.
Игрушки в руках своей лени и подлости.
На бешеной скорости я влетел в дверь.
Где я теперь?
«И опять захрустел под ногами каркас
хрупкой людской морали» -
послышалось мне. И сыпалась грязь
с подошв на белый пол спальни.
И опять все разрушилось: я разбился
на сверхзвуковой скорости.
Я все понял: причиной тому явился
передоз в человеке гордости.
Хотя это не абсолют,
если надо будет – убьют
и раздавят как тварь ползучую
стены этой колючей сущности.
Неправ был Декарт…
Март. Догнал, раздавил, уничтожил.
Это было похоже на  удар кия.
Бесконечная содомия со своими пороками.
Анонизм – это всего лишь ход мысли.
Я ненавижу числа. Тянет блевать.
Вижу полное отсутствие смысла:
выражать чувства в стихах опять
стало неактуально.
С этого момента я буду писать
без знаков препинания.