И зачем тебе этот город

…И зачем тебе этот город бумажных встреч,
Бесконечных беспечных трат,
Где не просят имен, обещаний, записок, координат,
Где в обратную сторону – вся временная ось?
Здесь же глупо жалеть о том, что не вышло осуществить,
И глупее – о чём сбылось. 

Он сидит у окна, пьет свой кофе, опять по-венски
И даёт миллион аргументов, предельно веских
Что вон тот на верху был бы явно предельно счастлив, безмерно рад,
Если ты бы сейчас не вела себя так по-детски,
Отпустила б из хватки цепких бетонных лат.

Его ждут упоительно-приторные нимфетки
Без твоих заскоков, принципов, хрупких сеток.
Так не надо его на камеру вековечить,
Ты сегодня в пролете, детка.

Мы идем по дорожке [из карцера да в Освенцим],
И под кожей что-то пытается загореться,
Или просто напросто выпрыгнуть из груди.
Не учили же думать, что может быть впереди,
Когда вместо сердца – реактор из ядер
на тысячу килогерцев.

Да куда уж ему, с его сырниками да булками с молоком
Вдруг задуматься, как я там лежу на полу ничком
И сползаю по стенке, с угольно-черной истлевшей мордой,
Как пытаюсь казаться такой позитивно-гордой,
Говоря с ним, давясь своим собственным языком:
Да помилуйте, Сэр, будет всё так, как вам угодно,
Хоть манящий Париж вам, а хоть и туманный Лондон,
а хоть поселочек в Люберцах –
Мне хоть вправо, хоть влево – всё пуля на пол-лица.

Говорит, я всё так же невинна и тонка, во всем чиста.
Да пребудет со мною жизнь с чистого листа.
Тут таких целый город, что ни утро – то новый дом
И ведь как-то уходят, как-то живут потом,
Как то пьют этот кофе, по-венски и с молоком,
Никого не дробит вот так же на два куска.

Да, пора бы запомнить, бывает холодно и в огне,
Что внутри всё не так, как, кажется, есть извне,
И что истина часто содержится лишь в вине
Или, на крайняк, хотя бы в ред булле с водкой
в большом стакане.

Мальчик в Уайлдовским стилем да с Блоковской глубиной,
Ты бы в следующий раз постарался уйти домой,
Прежде, чем чье-то сердце раскрошит взрывной волной,
Когда скажешь своё последнее «до свиданья».