Фиктив

Пробуждаюсь от больного укола в крыло – город пошевелился, значит, и он скоро проснется… Сонные здания нервно кутаются, закрывая носы облаками… Они совсем не хотят вставать… Ты… Я вижу темный, с золотым отливом, волос, изумрудно – зеленые глаза и, с замиранием сердца, смотрю вслед… Я не хочу упускать из вида… Хочу всегда, совершенно всегда, видеть тебя… Жаль. Что не взаимно. Ради черного рыцаря… Пурпурное небо кусками! Белёсое тело! Бросаю вслед, держи, подними, растопчи… всё твоё!
А он… Его вечная подружка. Война. И ей он дарит свою кровь, стратегию и расстановку подразделений, удары меча, хохот шпаги, пот с лица земли, окоп своего переполненного нутра. Сильно занят? Понятно. Громко слишком, только дробь и какае то всхлипы доносятся изнутри.
  Я бабочка. Слышишь тихий шелест? Это я порхаю над твоими волосами… ты, наверное, проницателен… все замечаешь… стон замерзающих столбов, скрип сахарного снега под натиском бесформенного тела тяжеленного воздуха, свежий запах грозы, ударяющий минуту назад в хрупкие, еще молодые, мысли и много другого, что неподвластно вниманию простого... прохожего… Ха, проницателен... А, вот там, прямо из крыши, торчит черная, догорающая труба, похожая на, некстати заблудившуюся, подводную лодку… Из нее терпкими клубами валит дым, как из чашки, только – что сваренного, кофе. Кого-то убили совсем рядом – и это… простая истина чтоли… гулко щелкнул затвор и стучат лопаты... недалеко. И слышишь и внемлешь все мои мысли! и помочь хочешь – ведь не так уж ты плох в самом то деле! Ладно, ступай, раз уж там у тебя… Иди, иди!
Ну вот, начерта проснулась! В чужом городе, еле узнанном – ты помогал. Одна совершенно – ты помог. Замершая немного – морозно.
Ты сейчас идешь, а я не отстаю… торопишься… я лишь быстрее порхаю припудренными, черно - голубыми крылышками. Направо мелькнула женщина с недобрым взглядом. Ты ее не заметил, но заметила я. Она посмотрела на тебя так же, как на всех остальных, безжалостно топча песок и, зазевавшихся в ней, ракушек,  такого, как ты больше нет.  Без слов  взлечу на огонь, на этот искрючий, смертельный шарик. Он опалит мои крылья, и я покачусь на землю. Если останусь жива, то поползу, цепляясь за колкие шипы полудиких роз в этой оранжерее… таких же красных, как моя, сочащаяся кровь. Я пролью ее за тебя, порежу серпантином, едва пульсирующую, вену… Пей, если хочешь! Выпей всю!! Перелей её своим раненным солдатам – хоть так и помогу. Плюнь, если противно и гадко!!! Только это не помешает и нисколько... не изменит… Я не перестану ребенком радоваться твоей улыбке. Мой взгляд не поменяется, а сердце станет биться только чаще, но, самое главное… я опять поймаю твой взгляд! Пусть, мимолетный. Но такой живой… такой, необъяснимо - красивый и глубокий…
…
Представляешь? … Невидимо. Как этот город. Каменный, но пустой до края. Веришь?
Я смотрю на маленькие складки твоих губ, едва видимые, но такие желанные… Вижу волосы… Потрепать их… Никогда не смогут… становиться невыносимо жарко, затем страшно холодно…
  Я коснулась щеки!!!
  Какая же я!!!
  Счастливая теперь?
Ты улыбнулся, погладив скулу… возможно, ты представил, что это был знак – удача твоя… или  победа, о которой ты также безнадежно, как и я, грезишь в своих снах, а она, в свою очередь, о ком – то другом, чье имя произносит, как только открывает глаза после сна с, точно такими же грезами, как и у нас с тобой…. Беспомощно порхать, слабо разгоняя синеватый воздух и, вытряхивая пыльцу из малиновых примул… фиктивом.
Одинаково и нелепо... У всех...