***

Здравствуйте, Майкл!

Пишу Вам сегодня по не совсем обычному поводу. Всё дело в том, что на этом сайте Вы пока единственный, с кем у меня получается серьёзный разговор, - а у меня сейчас как раз есть тема, относительно которой необходимо высказаться. Знаю, более внимательного и более подготовленного слушателя, чем Вы, найти трудно, поэтому и апеллирую именно в Ваш адрес. Для меня сама возможность такой апелляции - это уже в какой-то мере подспорье. Не стал писать «в личку», как выразился когда-то один наш общий знакомый, потому, что, в принципе, я хотел бы, чтобы этот мой взгляд оказался всё-таки опубликован, дабы при желании любой мог его прочесть, и, как знать, возможно, многих недоразумений тогда так или иначе удастся избежать.

Постараюсь обойтись без длинных вступлений. В последнее время – и на стихи.ру, и за его пределами – я всё чаще и чаще сталкиваюсь с разговорами о хорошей и плохой литературе и о её назначении вообще. Не стану вдаваться в детали, но лишь постараюсь сформулировать собственное мнение об этом. Скажу честно: моё представление относительно того, как подобает одному человеку сообщать нечто другому человеку посредством литературы, несколько разнится с тем, что можно обычно услышать на эту тему, равно как и с тем, что полагают на сей счёт классики и полуклассики, равно как и с тем, что молчаливо принимается как нечто совершенно ясное и само собой разумеющееся.

Ещё давно, когда мы с Вами только начали обмениваться мнениями, Вы сразу сообщили мне, что поэзия – это метаязык. Что ж, понимать это – уже неплохо, но для поэта, полагаю, одного такого открытия мало. Конечно, если говорить о поэзии или о литературе вообще, то, спору нет, для понимания её в некоем абстрактном смысле этой предпосылки вполне может быть и достаточно. Но коли говорить не о поэзии вообще, но о СВОЕЙ СОБСТВЕННОЙ ПОЭЗИИ, как быть тогда? Ведь тогда к этому самому метаязыку, поскольку он всё-таки целиком и полностью зависит от тебя самого, неплохо бы сформулировать хоть какие-то требования. Я убеждён, Майкл, что, если бы достопочтенные авторы, так легко и непринуждённо хвалящие или обличающие направо и налево, эти требования для себя хоть как-то сформулировали, то они вряд ли пускались бы в подобные приключения, осознавая их несусветную глупость. Кстати, всё сказанное мною сегодня, относится не только к стихировским умам, но и, например, к Владимиру Набокову, о котором мы с Вами в последнее время довольно часто говорили. Так вот, будучи сообщением, выраженным косвенно или художественно, то есть посредством метаязыка, поэтическое произведение, равно как и прозаическое, представляет собой нечто, весьма сильно отличающееся от того, что обычно под этим подразумевают. Понимаете ли, всё дело в том, что читатель, который и является адресатом такого сообщения (сам автор, между прочим, также вправе причислить себя к этой категории), является не кем-то, но экзистирующим индивидом – и это здесь самое важное. Об этом, как о самом важном, ни в коем случае нельзя забывать. Схватить человека на улице за шкирку, остановиться при этом самому и начать кричать ему прямо в ухо нечто, пускай и весьма значительное, - я не вижу здесь ни большой трудности, ни заслуги. Сообщить же этому человеку что-то таким образом, чтобы никак не препятствовать его движению, не останавливаться самому, но, наоборот, говорить, всячески побуждая его двигаться СОБСТВЕННЫМ путём, - такой сообщающий, безусловно, вызывает во мне искреннее преклонение. Ведь, насколько я могу об этом судить, намного предпочтительнее прийти к взаимопониманию по отдельности, каждому в глубине своего сокровенного внутреннего, чем участвовать в этих сомнительных коллективных литературных молебнах, которые, как сила гравитации, одни с незапамятных времён только уже и определяют общий характер оценки того или иного произведения, того или иного автора.

В последнее время, внимательно вчитываясь в рецензии на свои и чужие стишки (надо сказать, что я позволил себе пойти на маленький и безобидный эксперимент, публикуя кое-какие вещи, буквально вытащенные из нафталина), я понял одно: господа литераторы действительно совсем не отдают себе отчёт, для чего они занимаются этим непростым делом. И все мои заверения, что я, мол, особо не переживаю относительно характера рецензий, совершенно искренне воспринимаются ими как бравада. Зачем же ещё, чёрт побери, можно писать стишки, как не затем, чтобы снискать себе славу в веках! Ну хотя бы в десятилетиях! – примерно таков средневзвешенный тон предлагаемых рассуждений. Поспешу парировать подобный тезис, сказав, что лично меня нисколько не смущает забвение, явившееся следствием того, что меня так никто и не понял. Во всяком случае, продолжая всё вышесказанное, это куда последовательнее, чем править себя, свой стиль ради того, чтобы приспособиться к слушателям и обрести их понимание. По-моему, передающий сообщение в первую очередь должен следить как раз за тем, чтобы ни в коем случае самому не стать чем-то чрезвычайно важным для других, ибо такого рода важность вовсе не является внутренней глубиной, но есть не более чем китч и эффект хорошо отрежиссированного театрального действа. Полагаю, на этом сайте Вами не остались незамеченными хлопотуны, совершенно искренне заботящиеся о «продвижении высокого и прекрасного» и собирающие под свои знамёна легионы сторонников, как будто количество может хоть что-то решить в таком неоднозначном деле, как поэзия. Но это же форменная комедия! Глупее их, на мой взгляд, выглядят только особы, с таким же рвением вербующие сторонников для… Бога, - все эти миссионеры иже с ними, как будто бедолага Бог совсем уже пропадает в неизвестности и вся надежда у Него лишь на скорейшее пополнение восторженных рядов.

Я убеждён, Майкл, что чем объективнее становится писатель или мыслитель, тем ущербнее он становится как существующий индивид. Он профанирует категорию индивидуальности в её истинном смысле слова, он пытается утешиться категорией рода, на алтарь которого он как бы приносит свои труды, даже не подозревая, сколько трусости и скрытого отчаяния таит в себя любая попытка индивида ухватиться за всё яркое и блестящее, при этом «повредив своей душе». Скажу прямо: субъективно существовать со всей возможной страстью, при этом отдавая себе отчёт в значении такого существования, - это и будет необходимым условием для появления настоящего, разумеется, по моим меркам, художественного произведения. Наличие же в стишке или в романе хоть малой толики дидактичности, наоборот, будет ярким свидетельством того, что пишущий господин, может, и углубился в описываемую проблему, но сам для себя при этом остался такой же загадкой, какой является для себя, допустим, полуграмотный погонщик скота.

Один разгорячившийся критик тут на днях журил меня за безыдейность и туповатость, связанную с моей удалённостью от философии. Правда, он не потрудился объяснить, что же, собственно, понимает под этим, - но это мелочи. Знаете, Майкл, все философски ориентированные авторы (боже упаси причислить вышеупомянутого господина к этой группе), надувающие свою эрудицию беспрестанно, как воздушный шар, упускают из виду одну очень значимую вещь: поскольку поэзия каким-то образом соотносится с духом, - во всяком случае, так принято считать, - то следует отметить, что передвижение в мире духа совсем не похоже на передвижение внутри таких вещей, как философия или филология. Это в философии можно сначала изучить греков, затем благополучно перейти к Канту, а потом, глядишь, дойти и до Хайдеггера. И важен здесь, конечно, лишь сам объект изучения. В мире же духа любое перемещение означает только одно – что ты изменяешься при этом сам. Именно поэтому форма сообщения выступает здесь своего рода лакмусовой бумажкой, которая говорит о сообщающем много больше, нежели все описанные в его книге витиеватости. И комическое всегда выведет тут на чистую воду любого, будь он даже Нобелевским лауреатом. Честно говоря, только силе комического здесь вообще и следует доверять, ибо оно, в отличие от любой другой оптики, всегда будет предельно диалектично. Повторюсь: один человек может узнать что-то от другого, не повредив при этом себе, исключительно через косвенное сообщение, будь то нечто, выраженное художественно, или сама жизнь сообщающего, поскольку некоторые судьбы доносят до нас несравненно больше, чем некоторые книги. И сообщающий, ибо он одновременно является и экзистирующим индивидом, должен передать своё сообщение настолько художественно, чтобы не посягнуть при этом на единичность и уникальность слушателя. А похвалы и порицания, извиняюсь, но это развлечения для дураков. К тому же любое предприятие, основанное на капризной удаче и на столь же капризном вдохновении (а именно их почему-то принято желать другому, когда ты, скажем, к нему расположен), лично для меня всегда будет представляться не более чем рискованной авантюрой. Ведь все эти премии, тиражи и гарантированное место в школьных учебниках - весьма сомнительные аргументы в пользу совершенств самого произведения, скорее уж они свидетельствуют о том, что тот или иной лирик/комик/трагик пришёлся по вкусу своему времени, то есть оказался вполне удачливым (иногда посмертно) литературным предпринимателем. Кто-то, как, например, наш разгорячённый критик, возможно, и сочтёт эти неожиданные подарки за признаки величия, но у меня здесь совсем другое мнение. Вот примерно и всё.

Спасибо, Майкл, что нашли время и прочли моё, продиктованное лишь стремлением к ясности, послание! Надеюсь, я Вас не очень утомил.

С уважением,


Максим Седунов   25.06.2010 23:33   •   Заявить о нарушении