Мое тело

Я расскажу о своем теле - оно собрано из кусков. Руки... Это не мои руки. Их завещал мне старый художник. Он был неудачником -  не продал ни одного полотна. На смертном одре он говорил, что руки его уже почти не слушаются, но мне еще смогут послужить. Зря я взял их - они не слушаются и меня. Ничего путного я так и не нарисовал.
Голова - я нашел ее на развалинах в Плаке, когда гулял там под вечер. Она лежала за осколком колонны, покрытая пылью веков, и была головою раба. Ее глазницы были пустыми, а на устах застыла вечная улыбка. Я примерил ее, как тыкву, и счел подходящей. Она умела, пожалуй, быть оригинальной, но со временем проявился и ее изъян – ведь она была головою раба - и рабская мораль вошла в мое тело, как червь. Вот и сейчас голова бредит свободой, а на побег не может решиться.
Ресницы... Их подарила мне красавица в Самарканде. (Впрочем, когда это произошло, город еще называли Мараканда) В ее глазах стояли слезы. Она сказала, что выходит замуж, и станет девятой женой. Она попросила меня взять их, чтобы они не достались мужу. Я храню их до сих пор. А вот имени ее уже не помню.
Глаза я украл. У ветхого забора, в бурьяне, я нашел мертвого цыгана. Над ним уже вились мухи, но глаза еще не подернулись молочной пеленой. Он был застрелен в упор. Пуля прошила грудь, и застряла в правом легком, у ребра. Я решил, что глаза ему больше не нужны, и бесцеремонно забрал их. Хорошие глаза - они отличают правду от фальши, но, вот беда, не видят лжи.