Крысолов

Прослыть занудой, ортодоксом,
Подстричь усы, пригладить космы,
Глядеть в окно, как мимо – Тосно
Летит, несется – в Питер? В космос?

И я лечу, подхвачен ветром
Дорог железных, семафоров...
Купе – почтовая карета.
А я – письмо. Я – тот, который

Несет в себе стихи и тайны,
И ворох странных междометий.
Небрит, невесел, неприкаян.
На фоне общем неприметен.

И я закрыт. Я запечатан.
Я - враг чужому любопытству...
Чуть слышно шепчет снег крупчатый,
Шуршит в стекло, зовет забыться.

Но - бесполезно... Эти речи               
Уснут в снегу - в могиле братской.
А я сойду, минуя встречных,
Сомнамбулой на Ленинградском.

И до полудня в полудреме,
Вброд по оскаленной столице.
Демонстративно монохромен.
Чужак. Посланник. Небылица.

Вокруг – чума. Почти что с краем.
Менты. Реклама. Позолота.
Толпа себя перетирает.
И превращается в болото...

А март чудит: зима скупая
Скользит по улицам горбатым.
И вечный Гаммельн проступает 
Сквозь стены Старого Арбата... 

Вот здесь, на Улице Молчанья,
Я стану петь, дрожа струною.
Я буду зеркалом, причалом
Для всех пришедших вслед за мною –

Моих друзей. И в этом круге
Ни зла не будет, ни обмана...
Я передам гитару другу.
И выну флейту из кармана.