Тамара Кузьмина. Разная форма стихов из книги...

Тамара Кузьмина, Тигровое-Артем

ххх

                То золото, то серебро
        В извечной мирской круговерти.
                И мысли о жизни и смерти
 Мелькают, как птичье крыло

                На фоне высоких небес
                Своей траекторией сложной
                И это немного тревожит
                Осенний скучающий лес.

                Пространство сквозь дрожь на холсте,
                Природа в бесславье и славе.
                День жёлт. И серебрены травы –
                Набросок на мокром листе.
  ххх

                Я уже не схожу с ума, отдохнув за лето.
                Пыльных дел пересчёт – и день навсегда потерян.
                Поскорее бы осень, чтоб дождик пролил на это
                Очищающий душ и позолотил бы зелень.
 
                Снова сплю не раздевшись или читаю с любого
                Места с весны забытую книгу.
                Мне бы просто прожить этот остаток года,
                Не ввязавшись в роман и ни в одну интригу.

                Да, свобода – это, когда навек забываешь
                Голос, имя, проблемы в сей век жестокий.
                О! Какое счастье касаться потёртых клавиш,
                Снова чуя себя свободной и одинокой.
 
ххх

                Отыщи меня среди столетий
                Летним днём или зимней английской ночью…
                Впрочем,
                Может уже во Франции или ещё в
                Египте –
                В ритме, в сладком и остром
                Ритме
                Будем теперь вращаться.
                Не прощайся –
                Мы снова окажемся вместе.
                Крести,
                Пики, бубны и снова крести.
                По - испански накинув шаль
                На голые плечи.
                Свечи… Свечи сквозь тюль и вуаль –
                Свечи.
                И ещё – пряный дымок
                Трубок. Грубый
                Смуглый мулат запряжёт послушного
                Мула.
                Улица так длинна
                И так призрачно гулко
                Отдаётся цокот копыт по переулкам.
                Ну, а потом
                Мы очнёмся с тобой
                На душистом сене. В стогу
                На берегу
                Звонкой и чистой речки…
                Если
                Всё это будет – Сон
                Или случай? Но…
                Дверь потихоньку скрипнет.
                Ты же
                Меня поищи получше
                В Индии
                Или ещё в Египте.
                Осень 2002г.

ххх
                Сыну Илюше.
                Внезапно возникло,
                Из прошлого пришло.
                Серебристой золой
                Память. Пахнет
                Старым, забытым.
                Молитвой
                Звучит каждый вечер –
                Встреча
                Среди веков
                Далеко-далеко.
                Эхом… И я
                В ответ – Илия!
                Июль 2003г.

ххх

                Бабочки южного Приморья пляшут над сизой полынью
                На фоне тёмной тайги. Небо морщится. Август
                Танец всех махаонов собрал. Обуял теплынью,
                Перламутрами высохших луж в небесах отражаясь.
                Пустота поглощает свет и отчасти звуки.
                Но их танец беззвучен и так безнадёжно ярок.
                Эти крылья совсем- совсем не похожи на руки.
                Эти крылья. Они неожиданны, как подарок.
                Махаоны ныряют в тёмно-зелёные волны,
                Повинуясь взмахам смычков кузнечиков чутких.
                Над стеною тайги их кордебалет проворный.
                Небо морщится. Август. И танец подобен чуду.
                Нояб.-дек. 2005г.


ххх

                Любе Карпенко
                Люба – звонкая лютня,
                Любимое летнее время,
                Поиск яблок в траве,
                Загорелые локти, колени,
                Или полдень ленивый,
                Меняющий медленный голос
                На журчанье и стрекот
                Слюдяных зависающих крыльев.
                Люба – ломкий ковыль,
                Серебрящийся ласковым утром,
                Пальцы в струях ручья,
                Лет и плеск перламутровой пены…
                Лето, лето гремит
                Сумасшедшей огромной валторной,
                Заливается флейтой,
                Стучит барабанами дятлов.
                Лето – это лопух,
                И полынь, и ковыль серебристый,
                Время сбора плодов,
                Время споров. И время прозрений
                Люба, Люба… Лю-блю
                Залива… Задыхается лютня
                Стрекоза зависает
                И яблоко катится в руки.
                Окт.-нояб. 2006г.

ххх
               
                И.Б.
                Дни расплетают нитку,
                Связанную тобою –
                Это зима наступает,
                Наступая на осень.
                В небе ещё полным-полно
                Голубого.
                Скоро  туда и белого
                Кто-то бросит.
                Ну, а пока с утра,
                Как кусок батиста –
                Полупрозрачен воздух, ядрён морозец.
                И на душе становится чисто-чисто.
                Дни расплетают нитку.
                Стихи сквозь прозу.
                Ноябрь 2005г.

               
*** Тамара Кузьмина

Белым листом пролетит зима,
Весна пролетит голубым.
И снова выкрасит лето дома
В цвета огня и воды.

И все вернется из дальних дней,
Тоску захлестнет волна.
И снова звезды блеснут на дне,
И буду я не одна…   

***
Когда-нибудь мы будем пастухами,
Мы к речке поведем златое стадо,
Увитые лавровыми венками,
Беспечные, как жители Эллады.
Мы  будем петь божественные песни,
И пить вино из серебристых кубков.
И, засыпая на душистом сене,
Естественно, в объятиях друг друга.
Мы будем на рассвете просыпаться,
И снова гнать к реке златое стадо.
Когда-нибудь мы будем пастухами
Беспечными, как жители Эллады…

               
***

Отыщи меня среди столетий
Летним
Днем или зимней альпийской
Ночью…  Впрочем
Может уже во Франции или еще
В Египте –
В ритме  - сладком и остром ритме
Будем теперь вращаться-
Не прощайся.
Мы снова окажемся
Вместе-
Крести,
Пики, бубны, и снова-
Крести.
По-испански накинув шаль
На голые плечи.
Свечи… Свечи
Сквозь тюль и вуаль.
Свечи.
И еще пряный дымок
Трубок. Грубый
Смуглый мулат запряжет послушного
Мула.
Улица так длинна
И так призрачно гулко
Отдается цокот копыт
По переулкам.
Ну, а потом
Мы очнемся с тобой
На душистом сене. В стогу
На берегу звонкой и чистой
 Речки…  Если
Все это будет. Сон или
Случай? Но… дверь потихоньку
Скрипнет…
Ты же… Меня поищи
Получше. В Индии
Или еще в Египте.


***

То ли кузнечики,
То ли цикады…
Не надо,
Не надо спать,
Вспоминая Испанию.
Все те же звуки
Волной хлынут
Утром.
Вдруг – цокот,
И шепот,
И голос гитары –
Старым золотом
Отсвечивает закат.
Катится
Куда-то вдаль –
В смех и печаль,
В тюль и вуаль,
И – словно в награду,
Снова-
То ли кузнечики,
То ли цикады…
               
***

О! Серебряный век!
Ветхий томик,
Как дом,
Со стремящимся вниз
Мезонином.
Сильный ветер качает
Верхушки деревьев
В озябшем саду.
Я сюда не приду,
Не прочту с подвыванием
Длинным
Декадентской строки.
И руки
Продолженьем не станет
Таинственный стебель,
Как в стиле
Модерн.
Мне бы отчетливо вспомнить
Томик ветхий -
Далекого века
Модель.
               
***

Приду – и сразу в книгу
Кинусь,
О, вознеси, на небеси!
И отзвук имени – Уильямс,
Как клавесин,
Преследуя, не настигает.
Тишайший, словно, снегопад,
Уильямс душу содрогает
И запрещает спать.
Божественно неповторимый
Листок - залетная звезда.
Сегодня царствует Уильямс
И никогда.
Он – парадокс,
Он – плюс и минус,
Алхимик, предсказатель, маг,
Виват! Задумчивый Уильямс,
Да будет так!
                1998

***

Вдруг – крик!
Букв – блик.
Глаз – бал.
Власть лба.
Но – сквозь -
Снов гроздь.
                1987


***

Помоги, Поэт, дай выжить
В темном запахе веков.
Снова где-то далеко,
А потом все ближе, ближе.
Не в Америку – в тебя
Эмигрирую сегодня,
Лист какой-то прошлогодний
Между строчками найдя.
Будет слабый странный
Дождь
Падать строго параллельно.
Вот дыханье. Это дрожь
В унисон к стихотворенью
Без оглядки, напрямик,
Через стершиеся годы.
Я в тебя уйду сегодня,
В сладкий запах старых книг.
                1991

***

Фиолетовый воздух вечера
Смешай с черным воздухом ночи,
Влей в себя, как в бутылку,
И – проглоти.
Ты - вечность,
У тебя – неразборчивый почерк.
Но ведь все о чем ты пишешь,
Уже в пути.
И я чувствую приближенье
Твоего черно-белого ветра.
Это буквы витают в пространстве,
Рождая смысл.
И дрожит твое отраженье
На поверхности этого лета
Так безумно и так прекрасно,
Как мысль.
Ты переходишь сквозь дни и горы,
Ты теряешь цветы и листья.
Ты – ребенок, упавший навзничь.
Ты – старик.
Но в точке
Фиолетовой, как слива,
Возникает и сразу
Гаснет
Твой крик.
                1987






***

                С.Н.
Это ты научил меня игре.
Ты был безразличен, как дождь,
Когда мы шли по дороге вдвоем
В невыносимой жаре.
А дорога падала в желтые сны
Беззвучной музыке в такт,
Где белый холм, где голос волны,
Где вечность и пустота.
Где над тобой замыкался круг,
А я крутила спираль,
Но мы оба играли в одну игру,
Которая, как мир стара.
Это ты научил меня игре,
Загадочный, как крокодил.
Я иду одна в невыносимой жаре.
Ты меня победил.
Ты теперь далеко, ты – не знаю с кем.
Ловишь толстых гуттаперчевых рыб.
Но слова, написанные на песке-
Иероглифы нашей игры…


***

По мотивам  песни «Наутилуса» «Я хочу быть с тобой»

Ты опять поешь, что меня больше нет,
Что мой дом умер, а взгляд мой сгорел.
Что пожарные едут и бессмысленный свет
Их машин, как ненужные справки в руке.
Ты поешь, что очень-очень хотел
Быть со мной здесь, но сюда нельзя.
В этой комнате потолок так бел,
Что мне незачем открывать глаза,
Что мне незачем среди мертвых слов
Констатировать шаг из «не надо» в «нет».
Ведь Харон уже окунул весло,
И оно оставляет черный след.
Ты опять поешь, ты выносишь боль
Изрезанных рук, но ты – не Орфей.
Я хочу быть просто сама собой
В этой комнате, где потолок так бел.
Он, как небо, или, как снег, с утра.
Добрый доктор опять, наверное, пьян.
Он мычит Розенбаума, он, дурак,
До сих пор не верит, что я есть.
                1987

Зеленый Джинн

Мой зеленый Джинн –
Он существует в бутылке,
Его страна – там.
Мой Зеленый Джинн
Загадочен, как дырка,
И как пустота.
Мой Зеленый Джинн
Не простой и не сложный.
Он – никакой.
Его всегда нельзя
И все-таки можно.
Он – всегда под рукой,
Мой Зеленый Джинн,
Как полуденный ветер,
Как стакан с молоком.
Мой Зеленый Джинн -
Политический деятель,
Он никому не платит,
Он всегда должен всем.
Мой Зеленый Джинн
Прекрасен и отвратен,
Но не совсем.
Мой зеленый Джинн –
Он существует в бутылке,
Его страна – там,
Его страна – там…
                1987
***

Спрячь дождь в аквариум,
Запусти туда пару звуков флейты.
Они будут плавать –
Разноцветные, как бабочки,
Бабочки в воде,
Бабочки сквозь дождь.
Они будут петь
Нескончаемую мудрую песню.
То ли веселую,
То ли грустную.
Бабочки в дожде.


Блюз

Лениво меняет изгибы кривой тротуар.
Я еду в трамвае,
Он катастрофически стар.
В дрожащее утро
Вползает усталый, как мул,
В тумане потуже
Поводья свои натянул.
И ветви деревьев кивают
Сквозь стекла окон.
Ресницы решеток вздымает
Старинный балкон.
Как серо, как мокро,
Как мерзко и душно вокруг.
Лишь город зажмурился,
Он продолжает игру.
И если когда-нибудь станет
Вдруг не по себе,
Не стоит гадать
На бобах, на руке, на судьбе,
С туманом ты лучше
В игру непростую сыграй,
Спрячь тело и душу
В такой престарелый трамвай.


***

Открою дверь – пускай заходят псы,
Их мокрые холодные носы,
Их мягкие потрепанные уши.
И темные печальные глаза,
Утраченные много лет назад,
Разбередят задумчивую душу.
Грядет часов обманчивый удар,
Раскроется восточный календарь,
И круг сомкнется над моей судьбой.
И возвестят валторна и гобой,
Что кто-то станет вдруг самим собой.
А кто-то – исключением из правил… 1999
***

Какие-то вечерние дела…
Вернулась, обернулась, позвала.
И посидела, что-то почитала,
И помолчала и опять пришла
К началу и чего-то наплела,
И наврала, наверное,немало.
Потом чайку зачем-то налила
Рассеянно, и, может, попила,
А, может, просто опустила шторы,
И полетела, и не впопыхах
Вчерашних впечатлений вороха
Старательно рассортировала.
А между тем вдруг навернулась мгла
И ливень, закусивши удали,
Стал постигать с землей соединенье.
Наперекрест - год Тигра и Вола,
Что совершила – и не поняла.
Опять пошли вечерние дела –
Остывший ужин и заснувший гений.
                1997

***

А эту осень звали Ольгой.
Она была немного голой,
Немного грустной, но была
В ее чертах такая нежность
И два серебряных крыла,
Нет, золотых. Они под вечер
Взлетали вверх и легкий ветер
Трепал их перья вразнобой.
Ах, Ольга… Все начнем сначала,
Забудем беды и печали,
Побудем собственно собой…
1999









Тост

Давайте выпьем, что ли,
За это и за то.
За то, что ходят зори в сиреневых пальто.
За каждый день, летящий
К земле наискосок,
За дождичек, стучащий
Тебе и мне в висок.
За теплый дом, в котором
Друзей полным-полно.
За правду разговоров,
За терпкое вино.
За осень и за лето,
За сорванный листок.
Друзья, мы пьем за это,
За это и за то!
                1982







***

            М.Ц.

За то, что воробьиным шагом
Не шла.
За то, что летала, колыхая флагом
Крыла.
За то, что испила не морщась
Вино.
Любовник или заговорщик –
Одно.
Еще за то, что еще крылья
Свои.
Всегда наутро приносило –
Лови.
То навсегда, а не навеки –
Слеза.
Светит сквозь сомкнутые веки
В глаза.


***

Как плакали колокола
Старинно.
Жила-была, жила-была
Марина.
Клялась - рябина  золота
И ала,
Что не пила и не спала –
Писала.
За что же в ледяную степь –
На муки,
И на листе, как на кресте,
В кровь – руки.


***

Пишу в течение недели,
А, может, столетия?
Может, меня зовут Марина
Или Анна?
Может у меня зеленые глаза
Или не завитая челка?
Может, море на Седанке –
Это море в Коктебеле,
А стул на моей кухне –
Что табурет в Елабуге?
1996
***

Дай серебряную цепь,
На моей груди ей место.
Как слезе на лице,
Не испить, не утереться.

Дай тяжелое кольцо,
Ведь о нем скучают пальцы.
Как страдает лицо –
Ни умчаться, ни остаться.

Дай гранатовый браслет –
Искупление потери.
На судьбе и на столе,
Только окна, только двери.

Все в какой-нибудь предел,
В ту страну, в которой Солнце.
Дай остаться звезде,
Пусть хоть что-то остается.
                1991



Любовь (песня)

Под стрекотанье мерное
И под настроение скверное.
И очень незначительна,
Прошедшая давно.
Какая-то пропащая,
Совсем ненастоящая,
Как помощь утопающим,
Как старое кино.

Была, как каша манная,
И вкусная, но странная.
Под музыку «Аквариума»
Или под «Звуки Му».

Почти забылись песенки
И стало вдруг невесело.
Ну, почему не вместе мы,
Кто знает, почему?
Осталась в пыльном томике,
Где сказочки про гномиков,
Разорванные стольники,
Билеты на трамвай.
Лежит она коварная
В конверте не отправленном,
И плачет окаянная,
Попробуй, отгадай.

О чем старушке плачется?
О позабытом платьице,
В котором - э т о  значится,
Т о г д а  произошло.
Или о том, что изредка
Возникнет милым призраком,
Пронзительно и искоса
Посмотрит сквозь стекло?
Под стрекотанье мерное
И настроенье скверное,
И, засыпая, медленно
Я грежу наяву.
Выходит – не пропащая,
Выходит – настоящая.
Выходит, я люблю его,
А значит, я живу.
          1990

***

Все - начиналось. Все – кончалось.
Над крышей колесо качалось,
И – ничего не получалось
В остаток дня.
Ну почему, скажи, на милость
Потом вдруг что-то получилось
И что-то важное случилось
Не у меня?
На небе медленные стаи
Вдруг останавливаться стали.
Внезапно, может быть, устали-
Такой мираж.
О колесо! О желтый призрак!
О,  сжалься! – одари сюрпризом.
О полотно сюрреалиста
Его размажь!
                1990


Предчувствие натюрморта

Уже стена взывает,
Вопрошает рама…
Уже в голове складываются, как в калейдоскопе,
Сочетание цветов
И форм.
Пусть будет бледная ваза
С какими-нибудь желтыми цветами
Или красный кувшин,
Или оранжевый купол
Большой тыквы.
Может быть, зеленые яблоки
Раскатятся
По  голубоватой скатерти
На фоне мерцающего медного кофейника.
Может быть, будут две
Радужные селедки
И бутылка синего стекла.
В мечтах - это необыкновенно ясно.
И порой мне кажется,
Что я его уже написала –
Свеженький и прекрасный.
Выглядывает из белой рамы
Всеми своими цветами,
Распространяя  вокруг
Тонкий терпкий запах краски.
Предчувствую тебя, о натюрморт!