Кыргызстанские хроники-26

Весной 1994г. у меня состоялся откровенный разговор
с Аскаром Акаевичем – с глазу на глаз.

* * *
Мне вспомнился полдень субботний
(Весна, молодая листва),
Когда (видно, был посвободней)
Вдруг принял меня А.А.А.,

Улыбчивый, скромно одетый,
Ну просто живой идеал!
(Тогда он ещё на портретах
Во всех уголках не сиял).

Стаканчики с чаем стояли,
Придав кабинету уют.
О чём мы вдвоём толковали
То ль тридцать, то ль сорок минут? –

О жизни: о болях, проблемах,
О том, что команды-то нет,
О том, что былая Система
Живуча, но виден просвет…

Я был очарован сближеньем,
Всё выпалил как на духу:
Про то, что охвачен смятеньем,
За драчкой следя наверху,

Про то, что; в низах говорится,
Что; честных тревожит людей…
(Спешил, дурачок, поделиться
Запасом крамольных идей).

Весна охмуряла листвою,
Свободе четвёртый шёл год.
Он плавно кивал головою,
Записывал что-то в блокнот,

А я откровенничал смело!
Как вдруг, в самый острый момент,
«Политика – грязное дело!» –
Печально вздохнул Президент.

И далее вот что добавил:
«На выборы впредь не пойду!
Игра там ведётся без правил.
Безрадостно – быть на виду.

Гарантий-то нет для Гаранта!
Я с радостью крест сей сниму.
Коль так, то зачем мне команда? –
Всё легче уйти одному.»

От этой тирады отважной,
От искренней речи такой
Мне стало и больно и страшно:
Да разве нам нужен другой?!

Да можно ли так, на стремнине,
Менять удалого коня?
Неужто родимый покинет
Всех нас: и тебя, и меня?

И чай загорчил, как отрава,
И я возмущённо исторг:
«Нет, Вы не имеете права!
Да разве тут может быть торг?!

Без Вас захиреем средь гор мы,
«Ослы» позаймут все посты.
Такие затеяв реформы,
Как можно скрываться в кусты?!»

Кипел я, выплёскивал душу,
Без всяких заумных длиннот…
Акаев улыбчиво слушал,
Вертя президентский блокнот,

Смотрел на меня с интересом
И думал, наверное, так:
«Какой ненормальный профессор!
Какой романтичный дурак!»

А ровненько через годочек
Прошёл в президенты опять.
В ту пору критических строчек
Не мог я о нём написать.
Теперь же гляжу очумело
И думаю с неких времён:
«Похоже, что грязное дело
Освоил до тонкостей он!»
28 августа 2000 г.