Прогулка566 Останется на этом полотне...

(продолжение Прогулки 565)
 
Итак, Валентин Дмитриевич Берестов (1928 – 1998).

ПОРТРЕТ

Блокада. Ночь. Забитое окно,
Мигающих коптилок тусклый свет.
Из мрака возникает полотно.
Художник пишет женщины портрет.
Она сидела, голову склоня,
И думала в голодном полусне:
"Вот я умру... А что-то от меня
Останется на этом полотне".
А он писал в мигании огня
И думал: "На войне как на войне.
Пусть я умру! Но что-то от меня
Останется на этом полотне".

Как рождалось стихотворение?
Берестов не жил в блокадном Ленинграде. Он, тогда ещё подросток, во время войны находился в Ташкенте, где и встретил многих переживших блокаду людей.
По словам поэта, он никогда не расспрашивал блокадников о пережитом – «только ловил то, что они сами расскажут ненароком».
В 1956 году судьба свела поэта с Владимиром Лифшицем, жена которого Ирина Николаевна рассказала о том, как в дни блокады она позировала художнику Владимиру Лебедеву. Сидела и думала: "Вот умру, а что-то от меня останется".

А теперь слово самому Валентину Берестову:
.
«С виду обычная картинка: художник пишет, юная женщина позирует. Но ведь это Ленинград, блокада. За портретом - сопротивление голоду, фашизму, войне. И смерть грозит этой ленинградке не когда-нибудь, а, может, сегодня или завтра. Какой сюжет!
- Вот и возьмите его себе, - улыбнулся Владимир Лифшиц.
Так возник у меня еще туманный замысел стихов».

По воспоминаниям Берестова, сначала он хотел написать поэму (героиня - то дружинница, то зенитчица, то медсестра, художник работает в "Боевом карандаше" – пишет карикатуры на Гитлера). Потом взялся за балладу. Бросил и то и другое: «Ни в поэме, ни в балладе не было вдохновения, а значит, и правды».

Стихотворение же началось со слов: "Вот умру, а что-то от меня останется". В них была «правда интонации».
 
Берестов размышляет: «Странно, что мне и в голову не пришло взглянуть на портрет, о каком шла речь. А ведь Ирина Николаевна тогда еще не передала его в музей в Тбилиси. Портрет я увидел много лет спустя на выставке В. Лебедева в Академии художеств. Написан при солнце, день скорее всего летний. А мне нужны для полной правды, для обобщения предельные условия: ночь, мороз, лицо женщины и холст освещены догорающими коптилками. Тем не менее у Ирины Николаевны, когда я прочел стихи, никаких замечаний не было».

Павел Нилин, который попросил автора посвятить стихотворение ему, задавался вопросом:
«А дальше? Вот они оба угасли, и художник, и женщина. А если и портрет погиб? Что же осталось? А, наверное, осталось что-то...»

Берестов прочёл Нилину остававшиеся наброски:

Ложились их мечты на полотно
И чувства, для которых смерти нет.
А полотно? Сгорело и оно,
Сгорело и оно в огне тех лет.
Так что ж осталось? Подвести черту?
Поверить, что конец - всему венец?
Я предпочту поверить в правоту
Бессмертного усилия сердец.

«Бессмертного усилия сердец, - повторил Нилин. - Если можешь, не снимай эти две строфы».
Но поэт не выполинл просьбы. Снял.
Он знал: «Музыка стихов кончилось раньше». В 1959 году «Портрет» был опубликован в «Литературной газете».

И стихотворение начало самостоятельную жизнь.

На другом конце света – в США – его прочитал митрополит Иоанн Сан-Францисский. И, цитируя «Портрет» в одной из проповедей, сказал следующее:

«"Так и видишь эти две одинокие души". А потом добавил: "Русский поэт ищет бессмертие не на том пути. Бессмертие вещей, бессмертие идей, бессмертие людей - это нашептали ему лукавые революционеры и реформаторы. Но все это, говоря его же словами, "мигающих коптилок тусклый свет". Истинное бессмертие состоит..." - и изложил соответствующие церковные догматы.

Он не знал про черновые строки

Так что ж осталось? Подвести черту?
Поверить, что конец - всему венец?
Я предпочту поверить в правоту
Бессмертного усилия сердец.

А поэт Валентин Берестов в 1980 году рассказал историю этого стихотворения, подытожив сказанное словами:

«Всю жизнь ощущаю какую-то вину, что ли, перед теми, кто воевал или перенес блокаду. Я не испытал того, что испытали они. "Портретом" я лишь хотел сказать, что люблю и понимаю их. Пусть стихи остаются такими, какими вылились тогда. Править, добавлять не буду».


(использованы материалы статьи В. Берестова «Бессмертное усилие сердец…»)

***
Опубликовав вчера размышления о «Портрете», мы убедились: жизнь стихотворения продолжается. Сбывается то, что выражено простыми словами: «Вот я умру... А что-то от меня останется на этом полотне".

Приведём две цитаты (рецензии на http://www.stihi.ru/2010/06/08/6132 )

Лера Рудницкая:

«...просто она (модель, статика) смирилась с тем, что умрет, она уже почти мертва, и из ниоткуда отстраненно наблюдает за тем, что от нее останется...
...просто он (творец, динамика) (пока еще?..) сопротивляется неизбежности...
...и нет здесь ни женщины, ни мужчины, есть запечатлевающая и запечатлеваемая сущности...
...и как же больно и страшно было им там обоим...»

А вот отклик Юлиана Железного:

«Видимо в человеке очень глубоко заложено чувство сочувствования - транспространственного (у Лермонтова) и трансвременного (у Берестова). Некоторые с изумлением могут назвать такие явления вещими или пророческими, а мне кажется проще - неизученными пока.
Но Бог с ней, с попыткой какого-либо обоснования того, что получилось ПРЕКРАСНЫМ».