Перелом

Может в это сложно поверить, но жизнь моя изменилась в одночасье. Точнее, крупный перелом в ней произошел на одном вздохе, а последствия продолжают радовать меня, по сей день.
Утром, пятого сентября, обласкав соседа, ежедневно заменяющего мне будильник матерщиной, я, превозмогая «не хочу», поднялся с постели, накинул халат и, шаркая домашниками, надетыми на скорую руки (или ногу) поплелся в ванную. Только стоя обнаженным  в скользкой и жутко холодной ванне, меня вдруг осенило проверить, а имеется ли в системе горячая вода. И, разумеется, по закону подлости, ее не оказалось. Что делать? Я вылез из ванны, снова изрыгнул похабщины на полную катушку и почти голым, в одних трусах, пошел завтракать. В довершении всего, в хлебнице не нашлось ни кусочка хлеба. Слюнявя палец, я подобрал последние крошки и снова направился в спальню, одеваться. На протяжении всего этого времени, я продолжал ругаться и сквернословить, причем крыл всех подряд, без разбору. Нет, по сути, я вроде бы не похабник. Бабушка с пеленок воспитывала во мне джентльмена, а джентльмену, как известно, не к лицу мытарства и матерщина. Почему она называла меня джентльменом? Вернее, она и сегодня меня так называет, и все из-за страстной любви к Англии, в частности к членам королевской семьи. В детстве меня это забавляло, в подростковом возрасте – раздражало, а сегодня, я научился не обращать на этот маленький недостаток, так сказать бабушкин бзик, никакого внимания.
Итак, я оделся, спрятал во внутренний карман плаща  пакет с карикатурным изображением голой кикиморы, и потопал в магазин, что прямо за углом. На улице было сыро и скользко от ночного дождепролития. Именно то, что было скользко, стало главной составляющей всего, что приключилось со мною дальше. Довольный приобретением свежевыпеченного хлеба, вдыхая его аромат и предвкушая долгожданный завтрак, я спускался по ступенькам магазина, посматривая на часы и вдруг…
Не могу сказать, чтобы мне было уж очень больно. Боли-то я как раз особенно и не чувствовал, просто заметил, что нога, что осталась  подо мной, расположена как-то неестественно. И главное, представляете, правая. Это я уже потом сообразил, что нога правая, левая – без разницы, а в тот момент, данный факт меня страшно огорчал. Спустя каких-то несколько секунд вокруг меня столпилось огромное количество людей: кто-то вышел из магазина, кто-то так, мимо проходил. Когда два рослых мужика подхватили меня под руки и подняли, я чуть было не потерял сознание. И не от боли, а от той картины, что открылась моему взору. То, во что превратилась моя нога, казалось нереальным. Пальцы словно вывернулись наизнанку. Все перемешалось: ступня выделывала кренделя, пятка поменялась местами с пальцами. В себя я пришел уже  в машине одного сердобольного прохожего, похоже, тоже джентльмена, который помог поместить меня в машину и обязался довести до больницы, а оттуда, соответственно, вернуть назад, если конечно, я там не задержусь.  На заднем сидении, рядом со мной, сидели две пожилые дамы и держали меня за руки. В их глазах было столько тепла и нежности, что я невольно вспомнил маму с бабушкой, и мне сразу же полегчало. Я хотел, было спросить, что стало с моим хлебом, но тут же передумал.
 Увидев, во что превратилась моя нога, доктор был весьма удивлен.  Приложив немало усилий, он вызволил поврежденную  ногу из обуви и спросил: « Как Вас, голубчик, так  угораздило?».  А что я мог ему ответить, ведь и меня занимал тот же вопрос.
 Мне сделали снимок. Дальше мои воспоминания крайне неразборчивы. Единственное, что я помню отчетливо – это то, что мне было так больно. Когда пытки были завершены, я, вместе с пожилыми дамами, которые дожидались  меня в тесных коридорах районной больницы и сердобольным владельцем автомобиля пустился в обратный путь. Правда, костоправ советовал мне пару деньков проваляться  на больничной койке, но я, наотрез, отказался. Лучше я поеду к родителям, точнее - к бабушке. Она своим уходом и заботами даже  мертвого поднимет.
Итак, я проявил некоторую наглость и попросил доброго человека подвести меня не к себе, а к родительскому дому,  который хоть и находился в другой части города, однако,  учитывая площадь самого города, находился неподалеку.  Бурную встречу, с причитаниями, «охами» и «ахами», я пропускаю. С этим знаком каждый, родители у всех, ну, или почти у всех, одинаковые. Если какие успехи, то это их заслуга, а как что не так – сам виноват. И не важно, сколько тебе лет, десять, тридцать или пятьдесят.
В доме, где все напоминало о детстве, у меня началась богемная жизнь. Кофе с пирожными в постель, потом второй завтрак с десертом «пальчики оближешь», фильмы всякие по DVD, беседы с заскочившими как всегда на минутку, но по обыкновению составляющими тебе компанию чуть ли не на весь день соседями. Обед мой состоял из первого, второго, а в конце,  я обязательно должен был запить все компотом или киселем. На ужин легкий салат и стаканчик кефира или ряженки. Одним словом, болей – не хочу.
  И вот я, получив  в подарок от судьбы незапланированный отпуск, во всю наслаждался счастьем, поскольку точно знал, что мое краткосрочное отсутствие не повлечет за собой никаких катаклизмов, и никто не станет по этому поводу горевать и предаваться унынию.  Подружка, относительно которой у меня были самые, что ни на есть серьезные намерения, успела познакомиться в автомобильной пробке с весьма состоятельным банкиром, и они сразу же и сильно полюбили друг друга. Насколько сильно, я убедился, когда через пару месяцев встретил ее у сортира в театре. Я не особый любитель ходить по музеям да театрам, но никогда не упускаю случай потуссоваться с коллективом. И вот, прислонившись к колоне в вестибюле, дабы дать спине, возможность отдохнуть, поскольку от ходьбы с палочкой она сильно напрягается, отчего постоянно ноет, я заметил, как моя бывшая вбегает и выбегает из таинственной комнаты. Я решил поздороваться. А почему бы и нет? Ведь, в конце-то концов, мы же с ней не враги. Когда я подошел поближе, то поначалу решил, что обознался, так не похожа была та, что стояла передо мной, на ту, которой  я дарил цветы и пел серенады. От цветущей румяной пышечки не осталось и следа. Передо мной стояла бледная, с острыми от неестественной, я бы даже сказал, болезненной худобы чертами лица мадам. Если прежде с нею больше сочеталось определение «девушка», то сегодня – это женщина, причем на вид вполне солидного возраста. Да, она повзрослела, я бы даже сказал, постарела.
- Что, не узнал? Привет.
- Привет. Конечно же, узнал.
Разумеется, она заметила мое замешательство. Но вот за что я ее любил – или не любил, как знать – так это за ее умение не заострять внимания на пустяках. Вот и сегодня, она не изменила себе.
- Вижу, тебе уже лучше. Рада за тебя.
- А я то, как рад. Ты здесь…с ним?
- Не-э. У нас коллективный поход.
- И у нас. Надо же, какое совпадение.
- Это не совпадение. На весь город один театр, вот все сюда и ходят на просмотры. Коллективный досуг называется. Ой, прости…
И она мгновенно скрылась за дверью, на которой кокетливо кривлялась  буква «Ж». Я не стал ее дожидаться, поскольку убедился, что ее общество меня ничуть не привлекает,  и вошел в соседнюю дверь, с не менее симпатичной буковкой на фасаде.

Эта встреча совершенно никак не сказалась на моей дальнейшей жизни. Все было тихо и умеренно. На работе меня оберегали, будто вазу хрустальную, хотя, признаться, в этом не было никакой надобности. Практически все свое время я проводил за компьютером, подниму больную ногу на соседнее кресло, чтобы не висела, и все дела. Должен признать, злосчастное падение перевернуло шиворот-навыворот не только мою ногу.  В последнее время, я заметил необычайную активность в работе моих серых клеточек. Я вдруг стал всерьез подумывать над смыслом жизни, над тем, с каким багажом я приду к последнему причалу, а главное, какой след оставлю после себя на земле. Перекручивая в голове картину собственной жизни, я, естественно вспомнил свою экс-невесту и пришел к заключению, что наши отношения изначально были запрограммированы на провал. Я, в общем, человек весьма самокритичный, однако в данной ситуации я понял, что заслуживаю большего, а именно: того, чтобы меня любили. А с ее стороны, любви не было, однозначно. Поэтому, я поймал себя на мысли, что рад тому, как сложились обстоятельства. Если нет связующей нити, того тепла и света, что должны объединить сердца и души – не нужно и остального.
Как я уже заметил, жизнь моя текла в режиме покоя,  пока одним зимним утром, утром после продолжительных праздников, разумяневшаяся  от мороза мама, вбежала в дом и заявила, что только что в универмаге повстречала Катю.
- Ну и что? Кажись, в одном городе живем.
- Что? Ты спрашиваешь, что? Да как ты можешь, сына? Если бы я только знала… Но ничего, мы все исправим.
 - Что исправим? Ты можешь разъясняться понятнее?
- Мы женимся на ней, причем как можно скорее. Ребенок не должен родиться безотцовщиной.
И тут до меня дошло, о чем это она. Неужели Катя решила сбагрить на меня ребенка от банкира? Я понимаю, о ребенке так нельзя, но и козлом опущения быть я тоже не собираюсь. Не мешкая ни секунды, я накинул пальто и поспешил в другой конец города, за объяснениями, которые я заслуживаю на все сто процентов. Я не стал предупреждать Катерину о визите, решил воспользоваться эффектом неожиданности и застать противника неподготовленным к отражению атаки. Подойдя к дому, в котором прежде мне не раз доводилось бывать, я убедился, что абсолютно прав в своих предположениях и к женщине, с которой я собирался прожить до конца дней своих, у меня не осталось никаких чувств.
Увидев меня на пороге собственной квартиры, моя несостоявшаяся супруга неподдельно удивилась. Ее удивление, удивило и меня. Не могла же она думать, что я спокойно позволю облапошить себя?
 - Вот уж не ожидала. Какими судьбами?
-  Нам надо поговорить.
- Можно было позвонить.
- Это не телефонный разговор.
- Ты, что, заболел?
Я чувствовал, что закипаю. Она, что, дура, или притворяется?
- Со мной все в порядке, я просто пришел посмотреть тебе в глаза.
- Неужто соскучился?
Она наигранно заулыбалась, выставив напоказ фактически  все свои тридцать два зуба, и  мне вдруг показалось, что они у нее как-то неестественно скривились.
- Твой воинственный вид говорит о том, что дело и впрямь нешуточное. Что ж, проходи в дом, а то тут дует.
Видя ее, с трудом передвигающуюся утиной походкой по квартире, я испытал жалость. Возможно, то, что я намеревался ей сказать, было и жестоко, но ведь это правда, и я не отец ее ребенку.
- Снимай пальто. Если ты еще помнишь, у меня тепло. Чаю хочешь?
- Нет, спасибо. Скажи, ты виделась с мамой?
- С моей?
- С моей.
- Да, сегодня. Я как раз выбирала сыночку ползуночки, а тут, Вера Анатольевна.
- И что ты ей сказала?
Катя смотрела на меня как на человека, которому снесло крышу.
- Да, ничего особенного. Поинтересовалась, как ее здоровье, как здоровье бабушки, твое. А что, разве это возбраняется?
-  А по поводу ребенка, что ты сказала ей относительно этого?
И я указал пальцем на ее живот.
Катя снова заулыбалась, но на этот раз улыбка ее была открытой и естественной.
- А что говорить? Она взрослый человек и вряд ли поверила бы в сказку,  якобы я, нечаянно, проглотила арбуз.
С каждой секундой я все больше раздражался.
- Тебе не кажется, что сейчас неподходящее время для шуток? Что ты ей сказала?
- Господи, что с тобой? Мы поздоровались, поболтали, а потом она спросила: « А Вадик знает?». Я ответила, что да. И мы разошлись, каждый в свою сторону.
- И ты не говорила, будто бы это мой малыш?
- Ты что, сбрендил? С чего  я стану ей такое говорить?
- Выходит, она сама так решила?
- Как? Она думает, что это ты сотворил со мной такое? Умора!
- А что тут смешного? Или
я, по-твоему, не способен, или не достоин?
- Дело не в этом, просто… Да не воспринимай ты все так серьезно.
И, правда, а чего это я?
Выяснив все, что мне было необходимо, я удалился. Довольным тем, как все разрешилось, я решил не толкаться в автобусе, а вернуться домой пешком. Со дня моего позорного падения прошло достаточно времени, и последствия случившегося фактически сошли на нет. Я можно сказать даже не хромал, поэтому прогулка мне пошла бы только на пользу. Свежий сухой морозный воздух, белесый пейзаж вокруг. Такая истома. И вот, увлеченный всем вышеперечисленным великолепием, любуясь грациозным танцем воздушных снежинок, я даже не заметил валяющейся на снегу банановой кожуры, наступил на нее, поскользнулся и по новой хлюпнулся наземь. К счастью, на этот раз земное притяжение соблазнилось исключительно моей пятой точкой, а поскольку приземление было мягким, то и последствий – никаких. Точнее, последствия были, но весьма и весьма приятные.    Оказавшись на снегу с растопыренными по сторонам ногами, я так хохотал, что никак не мог подняться и встать на ноги. Прохожие оборачивались, мило улыбались и продолжали шагать дальше. Но вот одна сердобольная девчушка, увидев развалившегося на снегу дядюшку, не смогла таки оставаться равнодушной, подошла и любезно предложила свою помощь. Я не гордый и отозвался на предложение моментально. И как же самоотверженно она помогала мне подняться. В ту секунду я впервые в жизни пожалел, что вымахал таким громилой.
 Ощутив себя на своих двоих, я стряхнул с себя снег и сердечно поблагодарил добровольную помощницу. Выяснилось, что нам по пути, и мы пустились в путь-дорожку и, разумеется, разговорились о том, о сем. Каково же было мое изумление, когда оказалось, что мы вроде как знакомы. Вернее, это я имел удовольствие быть знакомым с ней. Она была дочерью сестры моего школьного дружбана. Помню, мы тогда только-только освободились от школьных трудодней, и, позабыв о предстоящих жизненных трудностях, всецело отдавались празднику свободы. Витькина сестра уже много лет была замужем, а вот дети  у них ну никак не получались. Возможно, долгие годы ожидания послужили причиной тому, что рождение крошки праздновалось бурно, с обилием питья и закуски. На один из торжественных дней были приглашены и мы, товарищи Витьки, и я, на  правах самого близкого друга, даже имел честь покачать малютку на своих руках. Дослушав до конца мою болтовню, девушка покраснела, и я высказал мнение,  что с тех пор девушка мало изменилась. Сейчас, задним числом, я склонен предполагать, что это был самый неудавшийся комплимент в моей жизни.
Интересно все-таки складывается жизнь. После окончания института, я переехал в новостройки и в доме родителей появлялся нечасто, в основном по праздникам. Мама с бабушкой нередко выражали свое по этому поводу недовольство, случалось, обижались, однако, я пропускал все мимо ушей. О Вите мне мало, что было известно, а сестру его с того самого дня я ни разу не видел. И если бы я не упал и не сломал ногу, я, возможно, никогда бы не встретился с той единственной, о которой мечтает каждый, но встретить доводиться только счастливчикам.  Еще и неряшливо кем-то выброшенная банановая кожура сыграла не последнюю роль в нашем воссоединении. А ведь если размышлять таким образом, можно  вернуться, э-э-э, как далеко. К примеру, к тому, как я забыл с вечера приобрести хлеб.
Как бы там не было, случилось то, что должно было случиться, и я несказанно этому рад. Сейчас мы с супругой ждем первенца. Она изменилась не меньше, чем когда-то Катя, но мне в новом образе она кажется еще красивее и желанней. Каково это быть отцом? Говорят, что ребенок – это всегда радость и восторг, но я на этот счет имею субъективное мнение. Я думаю, нет, я уверен, что ребенок тем желаннее, чем любимее тебе его мама. А как иначе? Ведь он постоянное напоминание о той, кто тебе его подарил. Нет, я не хочу сказать, что роди мне ребеночка Катерина, я бы не любил его. И все же какое-то очарование отсутствовало бы, определенно. А сейчас я жду его появления, как какого-то чуда. Сильнее, чем велосипед от Деда Мороза  в детстве.
Что ж, поживем - увидим, что и как, тем более, ждать осталось недолго, всего каких-то семь месяцев.