Вдогонку крику ястреба

I

                Остановившись по эту,
                Продолжают идти по ту
                И. Бродский

Надоело размышлять
о природе постоянства,
неизбывности пространства
теорему повторять.

Невозможно состоять
побирушкой полумира –
тяжела твоя порфира,
трудно полу подобрать.

Припадающий на ять
ясновидящий овидий –
твои письма к Немезиде
некому расшифровать.

Одиссей, пасущий коз,
до Итаки не добрался,
но, беспутный, затерялся
в шелухе метаморфоз.


II

                ... и ступать по волнам не хватит веры
                И. Бродский

Пески в Паланге, где один поэт,
лишенный первородства и наследства,
сидел на холмике, который ветер
позднее свел на нет,
и думу думал в приграничных дюнах.
Там мир столь плосок,
что, кажется, не нужно досок,
чтоб сколотить плавсредство,
а проще на волну ступить стопою,
затем что принцип Архимеда прост:
ты пошагаешь к горизонту в полный рост
иль тяготенью будешь выдан с головою.


III

                ...облокотясь на локоть,
                раковина ушная в них различит не рокот,
                но хлопки полотна...             

                И. Бродский

В полуночной стране,
Изглоданной морозом,
Излизанной Бореем,
Ты основал себя,
Невидимый извне,
Бесчувственный к угрозам,
Не названный евреем,
Ты жил в кулак трубя.

Английский лексикон
Иль ангельский письмовник
Раздергал как терновник
Твой прибалтийский сплин.
Сухой блюдет закон
Твой алфавит условный,
Составленный любовно
Из розных половин.

Глумливый отродясь
И отродясь свободный,
Пустыми небесами,
Как князь Итаки, полн,
И ты, облокотясь
На парапет холодный,
Простаивал часами
Над войском невских волн.

Как сказочный барон
Схватив себя за ворот,
Вознесся ты однажды
Из призрачных теснин,
И бормотнул сквозь сон
Твой хладнокровный город –
Смотри, какой отважный...
Ну что ж, еще один...


IV

                Как памятник началу века,
                Там этот человек стоит
                А. Ахматова
 

Я таскал эту книжку с собой по стылым равнинам
беспризорной родины. Заезжал с ней в узкие переулки
аккуратной Европы, отесанной каменотесом. Во чреве птицы
пролетал с ней над Чермным морем, укутанным взбитой периной
ледяных облаков. Я читал из нее в переходах гулких
андерграундов в четырех мировых столицах.

Сочинитель маялся фобией времени и пространства,
избегал призывов к, голосований за, вязкого постоянства,
запускал оловянную ложку в немыслимые упанишады,
постигал экономную азбуку республиканской латыни,
ночевал на овчине, слал эпистолы в никуда, как последний плиний,
пребывая в лимбе на равном удаленье от неба и ада.

Припозднившийся одиссей, бесприютный enfant de siecle,
он покинул столетие, не дождавшись его кончины.
Семь поэтов играли в серебряный мячик в начале века,
он один под тускнеющий шар подставил спину.


V

                Там кошки могут плавать,
                стены плакать
                Лев Лосев

Он написал меньше,
Но надышал больше.
Он начал жить раньше,
Но бедовал дольше.

Он говорил тише,
Но выпивал крепче.
Ему в ночи мыши
Твои стихи шепчут.

Руладам сиринги
Не разогнать мрака,
На том столпе ангел
По вас двоих плакал.

Небесный свет меркнет,
А котофей зыркнет,
Его строку муркнет,
Твою строку фыркнет.