Похороны блюзмена 2. О, страна Ветеринария...

2.
О, страна Ветеринария,
в чем, скажи мне, все ж вина его?
В том, что пел ночами блюзы,
саксофоня по-кошачьи?
В том что, как цепями клюзы,
набивал он свой кишечник,
мясом вяленым леща,
и жил в микрорайоне «Ща»?

Вострубите, трубы,  славу,
спит он, смертью смерть поправ!
Завершил он свое плаванье,
и оборван чудный драйв.

Как он все-таки мяукал!
Это целая наука!            
Он, конечно, не безгрешен,
но ведь грешен даже Гершвин—
блюзы в голубых тонах –
вот она его вина!
 
Управдому заскорузлому
не понять. Ему Каррузо
подавай. И он пластинку,
словно мини-гильотинку,
ставил, опускал иглу,
и прижав ладонью спинку
Нинки, опускался в глубь,
тенорового регистра.
Он скользил ладонью быстро
вниз. И тут же, компенсируя,
итальянскую методу
добывания талантов,
он , тангуя и вальсируя,
(это не для дилетантов)
прижимал ее к комоду,
так тогда входило в моду,--
путаясь в белье, как в вантах,
юнга, лез он ввысь по реям,
все скорее, и скорее,
задвигаясь, словно ящик
в тело полое комода,
содрогаясь, как подлещик,--
так тогда входило в моду.   
Он потел. И он хотел.
И нечайно окотел.

Был он  страстен. Был он ласков.
Да к тому ж мужчина – в силе.
Но  никто не знал, что Васька
Нинкин-- был Василь Василич.
Был, да без вести пропал—
знать,-- весной сбежал в подвал.

Как же там он изменился!
Может, слушал «голоса» он?
Дворник Кеша, что женился
на Нинон, и  скорбный саван
сшил из флага молоткастого,
приносил и молока ему,
и селедочных молок,-
эту новость приволок.
Он видел Ваську у приемника.
Глаз горел. Усы торчали.
И серьезная полемика
состоялась у начальства.
 Буги-вуги, речь ненашенскую
осудил начальник ЖЭУ,
и за это вот монашество
гнать решили Ваську в шею,
за такое вот отшельничество,
за такое отщепенство,
чтобы не было вобще ничво
не слыхать…Пусть даже пьянство,
но чтобы терпеть пособника!
Осудила вся подсобка
наймита  Запада -  Василия.
Все совместные усилия
употребили на борьбу,
и вот теперь лежит в гробу.

На иллюстрации лубочная картинка "Похороны кота"