Письмо одинадцатое

Душенька! Звездочка моя, далекая и близкая!
Причина моих безумных радостей и страданий!

В который раз предпринимаю попытки найти дорогу к тебе или хотя бы небольшую тропку, ведущую в твою сторону. Но все мои попытки, к великому и горькому сожалению, оказываются тщетными. Всякий раз я натыкаюсь на ледяную гору, с которой скатываюсь, не имея ни малейшей возможности зацепиться за что либо, чтобы вновь оказаться подле тебя. Все более и более смиряюсь с мыслью о том, что все мечтанья, которые мог осуществить только с тобой, так и останутся мечтаньями, несмотря на их красоту и неповторимость. От осознания этого сердце становится только еще более черствым, душа еще более грубой, а разум – беспомощней.
Все, что остается в моих скромных силах – писать... И вновь писать, чтобы не сойти окончательно с ума. Да только времени в суете мирской совершенно не остается. Набрасываю строки наспех, наскоком, без окончательного удовлетворения. Но если в моей маленькой литературе я все равно буду счастлив и этим, то жить подобным образом считаю невозможным.
Поэтому прошу тебя, милейший мой друг, в своей судьбе не разменивайся на мелкое, поверхностное, скупое. Держись, отдавай жизнь за поистине глубокое, подлинное, щедрое. Будь таковой сама. Это мое тебе окончательное слово.
Люблю тебя больше прежнего. Прости.

Эхом  звучащий из твоего прошлого,

К.М.