Письмо седьмое

Ласковое солнце мое! Нега очей моих!

Сейчас все более стараюсь ни о чем не думать. Но, нет-нет, да и просочатся далекие воспоминания, как озорные солнечные лучи в комнату с неплотно закрытыми шторами – заиграют, закружат и растворят все попавшее на пути в азартных красках иного, почти нереального бытия.
…Вновь передо мной твоя неповторимая улыбка, твой по-детски непосредственный темперамент, твое тепло и свет. Я, забывший абсолютно обо всем, любуюсь тобой, внимаю твоим – даже не словам – а идущим от тебя, неуловимым никому другому, волнам: потому что настроен только на тебя, чувствую одну тебя, люблю тебя единственную до истинного предела, а затем выходя за его грани – до самоотречения.
Нет и не может быть ничего выше, прекраснее и священнее этих коротких мгновений. Все земное становится серой пылью, меркнет, не успев зажечься, испаряется, не успев заблагоухать, по сравнению с этим  чудом – вне времени, вне всех известных законов.
И все мое естесство улыбается в ответ тебе, увлекая за собой в самую прекрасную страну на свете – страну любви: негасимой, чистой, святой…

Низвергаемый и воскрешаемый тобой,

К.М.