Иванченко А. Путями великого россиянина с 160-202

Александр Иванченко Путями великого россиянина с 160-202

Не торопи меня, читатель. Я знаю, твоё терпение не безгра­
нично, и помню о нашем герое - Маклае, на путях которого нас ждёт
немало приключений и довольно экзотики. Но есть вещи более важ­
ные, предварительно не сказать о которых мне в той их части, в
коей я сведущ, было бы непростительно.
Не уродит тучно нива, если под ней нет плодоносного гумуса,
который создавался Природой тысячелетиями. Народ тоже сродни
ниве, только иной для него нужен гумус.
Первый советский нарком просвещения Анатолий Василье­
вич Луначарский мыслил чересчур поверхностно, утверждая, что
начало человека определяется тем, когда он появился на свет из
чрева матери. Или лукавил, иными словами повторяя тезис другого
из первых советских наркомов, Лейбы Давидовича Бронштейна,
прозвавшего себя, как пишут его биографы, по фамилии своего тю­
ремщика Троцким, что весьма символично, но символика эта никак
не сочетается с присвоением новоиспечённым Троцким русской
транскрипции греческого имени Лев, который, чтобы оправдать бра­
тоубийственную гражданскую войну и безумное «отречение от ста­
рого мира», провозгласил, будто «Мы - родом из Октября», то есть
сплошь Иваны, не помнящие родства. И то, уже навострил свои пе­
рья, поставил на стол чернильницу с желчью перековавшийся в удар­
ном порядке из «левых коммунистов» в «стопроцентного» больше­
вика в скором будущем академик М.Н.Покровский, уже запестрела
160 ущербной «правописью» бумага, вбирая в себя с желчью циничные
клеветы на праотцов наших... Кончит этот, другой примется и жел­
чью, и смолой густо мазать память нашу...
Наивные тщеславцы, вознамерились восстать против При­
роды! Впрочем, не такие уж наивные...
Одним из первых крупномасштабных актов Наркомпроса
РСФСР была реформа нашей азбуки, названная реформой «право­
писания», о которой Иван Бунин в своих «Окаянных днях» сказал:
«По приказу самого Архангела Михаила никогда не приму больше­
вистского правописания». Сказал так, ибо понимал, что нарушить
веками воссоздававшийся разрушенный при крещении Руси и при­
нятия кириллицы лад азбуки, значит, разрушить потребовавшие
столько же времени для своего совершенства логику и мудрость
начертания слова и составления из слов фразы. Говорю «составле­
ния», а не «построения», так как древнеслов'янское слово «стро­
ить» означает «кастрировать», «укрощать», отсюда строй солдат -
солдаты укрощенные. Потому ныне некоторые «энтузиасты» вмес­
то лада русской азбуки навязывают нам так называемый «строй рус­
ской азбуки», то есть азбуку, как это грубо ни звучит, кастрирован­
ную.
Современные рукописи уже не дают возможности опреде­
лить систему мышления писавшего, чтобы в случае необходимости
по уцелевшему отрывку рукописи воспроизвести всю мысль автора
в ее законченном виде. Только по разрозненным клочкам рукопи­
сей таких людей, как академик Владимир Иванович Вернадский, до
самой своей смерти в 1945 году, не принимавший, как и Бунин, «но­
вого правописания», можно восстановить целые его статьи, даже
если ты и не совсем сначала улавливаешь их содержание, но вос­
принял исходящую от клочка рукописи ее биоэнергию, затем по
начертанию слов и составлению из них фраз понял систему мыш­
ления этого человека и его логики применительно к данному отрыв­
ку материала.
Потом, как только умер В.И.Ленин, некий доктор от психиат­
рии Г.В.Сегалин, заведовавший психотехнической лабораторией
Уральского политехнического института и там же работавший пре­
подавателем, начал издавать массовый журнал «Клинический ар­
хив гениальности и одаренности», чтобы, взяв на вооружение буд­
то бы научный психоанализ Зигмунда Фрейда, который тот в дей­
ствительности позаимствовал из соответствующих умозаключений
в Талмуде, снабдив их латинской терминологией из медицинского
лексикона, «научно доказать», что все гении русского народа от Пуш­
кина и Гоголя до Чехова и Леонида Андреева были психически не­
нормальными параноиками и либо сексуальными маньяками, либо
сексуально обделенными мастурбантами, свихнувшимися от неудов-
161 летворяемой таким образом похоти.
Надо полагать, русские гении, восстав из гробов, вели на сей
счёт с д-ром Сегалиным и Ко доверительные беседы или объявив­
шиеся на Руси выдающиеся психотехники поделились с ними ре­
зультатами экспериментов на себе, из скромности утаив подвиги
личной жертвенности во имя науки. Но, оказывается, цель пресле­
довалась иная: чтобы завершить итоги трёхлетних размышлений
по поводу эвропатологии русских гениев кратким резюме:
«... сущность жизни «русских людей»... - слишком обильная
жестокостью тёмная жизнь «неумного племени».
На этом резюме, «вольно» скомбинированном из очерков
живого ещё Максима Горького, которого один из сотрудников д-ра
Сегалина д-р И.Б. Галанд также взялся заочно «психопрепариро-
вать», в 1927 году крепко и обожглись. Свой-то своя познаша, но
говорится ведь: «От своего запопадливого дурака меньше проку,
чем вреда». Пришлось поплатиться...
Неугомонные, однако, натуры. Не удалось возвести в сте­
пень объективного познания трюки с талмудическими наставления­
ми Зигмунда Фрейда, ударим по объективному познанию «классо­
вым чутьём», объявив царевных Науки Генетику и Кибернетику
«буржуазными лженауками». Казалось, на этот раз всё, победа, три­
умф! На волне всеобщего ликования простой юрист из Ленинграда
Исай Израилевич Презент успел даже проскочить в академики по
биологии и философии. И... чёрт возьми, снова осечка!
Но опять-таки не все пока резервы исчерпаны, в сусеках ос­
талась ещё археология. Остатки-то материальной культуры немы,
отчего же не истолковать их как заблагорассудится? В желатель­
ном, разумеется, направлении. Поди, проверь, где они теперь возьмут
людей, ведающих, что на так называемом Збручском «идоле» изоб­
ражены просто четыре стороны света с их основными приметами в
летнее время, а вовсе не что-то от культа богов-идолов, как это
трактует наш корифей археологии академик Б.А.Рыбаков, с этакой
пиитической вольностью перенося западноевропейский политеизм
на российскую почву? Откуда им нынче, мол, знать, мыслит, навер­
ное, Б.А.Рыбаков, что, кроме восьмилетнего принудительного идо­
лопоклонства при Владимире I, никаких идолов уже по крайней мере
три тысячи лет до того времени на Руси не было?
Чтобы не быть голословным, прокомментирую, как обещал,
два примера из сотен, какие нетрудно набрать в сочинениях акаде­
мика Б.А.Рыбакова по слов"янскому и особенно русскому «языче­
ству». Двух этих примеров достаточно, дабы уяснить, как нам пода­
ётся вызывающий сейчас повышенный интерес предмет, должен­
ствующий ответить на вопрос: кто мы, чьи мы дети?
На стр. 21 книги Б.А.Рыбакова «Киевская Русь...» опублико-
162 ван рисунок паляницы хлеба, какие пекли наши пращуры и пекла
моя мать к 23 сентября, когда по календарю Кола Живота (зодиа­
кальному) начинается Новый год. Вот этот рисунок.
Паляница круглая, ибо космические тела сферические, и мы
видим их круглыми. На круге во всю
его плоскость - восьмиконечная
звезда с одинаково круглыми, за
исключением одной эллипсовид­
ной, точками в каждом её углу -
восьмизначный знак солнечной
энергии и планеты Солнечной сис­
темы: Меркурий, Венера, Марс,
Юпитер, Сатурн, Уран, эллипсовид­
ный, ибо не имеющий своей посто­
янной орбиты «небесный странник»
Фаэтон и Нептун. Все восемь пла­
нет, оказывающих своё постоянное
воздействие на Землю, которая
здесь поэтому и не показана, также,
как не имеющий самостоятельного влияния на Землю Плутон, кото­
рый, как вы помните, наши пращуры называли Чаклуном (Колду­
ном), - он всё «ворожит», через какую бы из планет передать на
Землю свою слабую, но дурную силу. Чаще всего он попадает в квад­
ратуру с Ураном, но иногда это удаётся ему и с другими планетами,
однако сравнительно редко.
В Солнечной системе Меркурий (по-древнерусски Гарун)
движется быстрее всех планет, его энергия сродни человеческому
мышлению, поэтому на палянице по ходу часовой стрелки он зани­
мает центральное место, там, где должна быть цифра 12. Следую­
щая Венера или Вересница, определяющая плодородие Земли. Под
Гаруном внутри восьмиконечной звезды полусфера видимого мира
с пятью точками над ней - пятизначный символ человека, который я
уже объяснял.
На новогодней палянице хлеба отображено миропонимание
наших пращуров: вся Солнечная система с её творческими принци­
пами, определяющие цикличность периодов на Земле (високосные
годы) знаки Зодиака, значение солнечной и межзвёздной энергии,
место Земли в космическом пространстве и место человека в При­
роде, а также его назначение - труд, что равнозначно познанию.
Академик Б.А.Рыбаков, однако, ничего об этом не говорит,
ограничиваясь краткой подписью под правильно воспроизведённым
рисунком: «Архаичное КУЛЬТОВОЕ (подчёркнуто мною. -А.И.) изоб­
ражение рала на новогоднем хлебе...»
Но здесь я уже не могу подумать о его неразумении, ибо тут
163 опять повторяется тот же прием, что с Припятскими болотами.
Постоянно ссылаясь на нашу летопись, академик Б.А. Рыба­
ков не может не знать то, о чем я говорил выше, что идолопоклон­
ство на Руси в течение восьми лет насильственно насаждалось толь­
ко при Владимире I. И, тем не менее, пишет: «...культовое изобра­
жение...» Слово же «культ» от латинского «cultus» - поклонение,
которого в нашем «языческом» лексиконе, как и слова «покаяние»,
не существовало, ибо пращуры наши в современном значении это­
го слова ничему и никому не поклонялись, а стремились к познанию
мира и воздавали должную хвалу не какому-то идолу, а чисто ус­
ловному Триглаву, которого и божеством-то можно назвать с боль­
шой натяжкой: Сварогу, сварганившему этот мир, и его порождени­
ям - Перуну, управляющему порядком всей жизни на Земле, и Свен-
товиту, отвечающему за то, чтобы после ночной тьмы всеобязатель-
но возрождался свет дня и даже в ночи светила Луна и зажигались
звезды; воздавали хвалу потому, что мир устроен разумно, но чело­
век, тоже обладающий
разумом, должен быть
достоин разумного, по­
этому позорно для че­
ловека поклонение
кому-то или чему-то, в
чем он не удостоверил­
ся путем объективного
познания. И ему не сле­
дует забывать об этом
даже в пылу битвы. Вот
почему наголовники ру­
коятей мечей, фотогра­
фия которых помещена
в книге Б.А. Рыбакова
на стр.383, изображают
трёхдольные шеломы,
то есть разум Триглава.
Имели эти наголовники
и другое значение - слу­
жили у воинов одновре-
менно символом их
верности земле праот­
цов - Родине, понятие
которой у русов означа­
ло также высшее счас­
тье.
Позорным счита-
164 лось и что-то выпрашивать или вымаливать, хотя слово «молим» -
наше исконное, но означало оно не «молить», как теперь, а «пожа­
луйста».
Академик Б.А. Рыбаков, повторяю, меня не удивляет. Он лишь
в свою очередь свидетельствует о своей приверженности догме борь­
бы двух противоположностей, в данном случае слишком явной про­
паганды и объективного познания, в котором тоже есть своя диа­
лектика, но в главном, в поисках начал всего сущего, в том числе
морали, существуют иные, более многозначащие принципы.
Как исторический путь народа измеряется веками и тысячеле­
тиями, так и начало генетического возраста каждого его представи­
теля теряется в трудно вообразимых далях. И совсем не случайно,
не вдруг, а непременно в исторически обусловленные периоды по­
являются на свет гении, венчающие опыт и познания своего народа
в той или иной области.
Колосс с идеями Маклая, ещё юношей, скорее всего, генети­
чески почувствовавшего, что у гуманизма необходимо есть есте­
ственное начало, должен был вырасти на интеллектуально-нрав­
ственном гумусе Руси, и он вырос ни позже, ни раньше, а в истори­
чески обусловленное ему время, хотя мало посвященному, возмож­
но, кажется, что куда ни кинь, всему вопреки. Нет, не вопреки, а всё
же благодаря. Поэтому и нельзя рассматривать Маклая отдельно от
всего, о чём я сейчас веду речь, то уходя в своих экскурсах в пра-
давние времена, то возвращаясь к дням вчерашним или к дню се­
годняшнему. В этом суть разнородных начал и их следствий, кото­
рые в определённый час неизбежно должны были сомкнуться в бо­
рениях вокруг такого гения, какого мы знаем под именем Николая
Николаевича Миклухо-Маклая.
Потерпи немного, читатель, и ты увидишь, как разрозненные,
казалось бы, нити моего рассказа сойдутся в один узел.
Продолжим описание Б.А. Рыбакова последней битвы русов с
византийцами, которая произошла, конечно же, не в день Перуна,
20 июля, а в день последующий, как правильно исправил состави­
тель, переводчик и комментатор украинского издания нашей лето­
писи Леонид Махновец (Лггопис руський. Knie, 1989, с.43).
«...ни та, ни другая сторона не добилась победы. Начались
переговоры о мире...»
Дальше Б.А. Рыбаков цитирует придворного византийского ис­
торика Льва Диакона, сославшись перед этим на перевод греческо­
го текста М.М. Копыленко, но можно ли допустить, чтобы учёный с
научной степенью академика не заглянул в оригинальный текст, если
в нём говорится о важнейшем для всей дальнейшей истории Руси
событии - встрече императора Византии Иоанна Цимисхия с вели-
165 ким киевским князем Светославом? Не потому ли академик берет
безответственный перевод греческого текста и никак его не коммен­
тирует, чтобы согласиться с переводчиком, мол, да, Светослав был
«угрюмым и диким», а затем утвердительно сказать о его мнимом
поражении?
Обратимся поэтому к оригинальному тексту Льва Диакона и
попутно прокомментируем его, насколько позволяют нам знание
происходивших исторических событий и значения многого, чего хри­
стианин Лев Диакон не понял в поведении Светослава и его отличи­
тельных знаках.
Встреча эта произошла у берега Дуная 23 июля 971 года, после
того, как накануне Цимисхий запросил у Светослава мира и пригла­
сил его к себе в ставку для переговоров, но тот ехать туда отказался
по причине, которую вряд ли нужно объяснять. Пришлось Цимис-
хию, укротив свою гордыню, самому отправиться к Светославу. Од­
нако, мысля по-ромейски, император Византии желал, если не уда­
лось воинской силой, то хотя бы пышностью своего облачения и
богатством нарядов сопровождавшей его свиты, состоявшей не толь­
ко из императорских телохранителей, но также из лучших военачаль­
ников, которых в Византии за их подвиги называли «бессмертны­
ми», поразить могущественного князя «варваров», на что академик
Б.А. Рыбаков, отдадим ему здесь должное, тоже обращает внима­
ние.
Итак, Лев Диакон - очевидец встречи:
«Государь, покрытый парадными, золотой ковки, доспехами,
подъехал верхом к берегу Истра; за ним следовали многочислен­
ные сверкавшие золотом всадники. Скоро показался и Святослав
(отсюда, возможно, и пошло христианское искажение имени СвЕ-
тослава. - А.И.), переплывший реку в скифской лодке (это лишний
раз подтверждает, что скифами греки называли русов, если и в кон­
це X века продолжали именовать их так же. - А.И.). Он сидел на
веслах и греб, как все, ничем среди других не выделяясь.
Внешность у него была такая: среднего роста, не очень боль­
шого и не очень малого, с густыми бровями, с голубыми глазами, с
прямым носом, с бритой головой и с густыми длинными волосами,
свисавшими с верхней губы (усами. - А.И.). Голова у него была со­
всем голая, и только с одной ее стороны свисал клок волос, что оз­
начало признак знатности рода (Лев Диакон, очевидно, не знал ис­
тинного значения этого клока волос: у русов он означал вольность
мысли, а клинообразно, буквой «Аз», идущие от носа вниз длинные
усы - вольность духа, поэтому такие же «оселедцы» на бритой голо­
ве и усы носили позже запорожцы; понятия же о знатности рода в
аристократическом смысле в дохристианской Руси вообще не су-
166 ществовало, хотя это не значит, что знатных родов не было, но знат­
ность рода определялась не по какому-то особому происхождению,
а по делам. - А.И.); шея мощная, плечи широкие, а вся фигура до­
вольно поджарая. Выглядел он хмурым и суровым. В одном ухе ви­
села у него золотая серьга, украшенная двумя жемчужинами с руби­
ном, вставленным между ними (золотая серьга с рубином и двумя
жемчужинами, вдетая в мочку левого уха, где сосредоточены био­
логически активные точки, одинаково контролирующие работу сер­
дца и мозга, как раз и служила у русов отличительным знаком князя,
которому доверена кровь народа (рубин) и оба её начала, мужское
и женское (две разнополые жемчужины), то есть судьба будущих
поколений; воеводы носили в левом ухе просто золотые серьги, а
рядовые дружинники - серебряные, поскольку золото и серебро сти­
мулируют работу биологически активных точек нашего тела, как иглы
иглотерапевтов. - А.И.). Оде>кда на нём была белая, которая ничем
другим, кроме заметной чистоты, не отличалась от оде>кд других.
Сидя в лодке на скамье гребцов (обратите внимание на эту не
понятую Львом Диаконом деталь: сидел в лодке «на скамье греб­
цов», ибо не кичился никакой знатностью, а не поднялся и не вы­
шел из лодки навстречу императору не из дикой невежливости вар­
вара, а потому, что победителю вставать перед побе>кдённым него­
же. - А.И.), он поговорил немного с государем об условиях мира и
уехал... Государь с радостью принял условия русов...»
А сейчас посмотрим, как подаются эти исторические события в
«Повести временных лет», которая приписывается черноризцу Фе-
одосьевского Печёрского монастыря Нестору, хотя и не оспаривает­
ся, что составлялась она по указанию Владимира Мономаха игуме­
ном Свято-Михайловского Выдубецкого монастыря Сильвестром.
Цитирую по уже упоминавшемуся новейшему киевскому изда­
нию (стр. 42-43):
«И послал он (Светослав. - А.И.) послов к цесарю в [город]
Дерестер, - ибо здесь был цесарь, - говоря так: «Хочу я иметь мир
с тобою твёрдый и дружбу». И, это услышав, цесарь обрадовался и
послал ему дары, превосходившие первые (не на этом ли основы­
вается академик Б.А. Рыбаков, говоря о «поражении» Светослава?
-А.И.).
Светослав же принял дары и начал советоваться с дружиной
своей, говоря так: «Если мы не заключим мир с цесарем, а разведа­
ет цесарь, то, придя, обступят они нас в ГОРОДЕ (подчёркнуто мною,
ибо вспомните лодку Светослава - его лагерь находился в то время
на дунайском Острове Русов, где взять его в облогу, как город, было
никак невозможно. - А.И.). А руська земля далеко есть и печенеги с
нами враги, - то кто нам поможет? Учиним же мир с цесарем, ибо он
167 же согласился нам на дань, - и всего пусть будет довольно нам
(вспомните у Льва Диакона: «Государь с радостью принял условия
русов», следовательно, условия договора при встрече Цимисхия и
Светослава были Предрешены; у Светослава без союзных болгар
оставалось 10 тысяч испытанного в боях войска, и он угрожал импе­
ратору Византии походом на Цареград, поэтому тот поспешно и со­
гласился на дань.- А.И.) Если же он станет не давать дани, то сно­
ва, собравши воев больше, чем в первый раз, придём из Руси к Це-
сареграду (вот оно и есть, снова придём к Цареграду. - А.И.)».
И понравилась речь эта дружине, и послали они лучших мужей
к цесарю. И пришли в Дерестер, и сказали [о них] цесарю. А цесарь
НА ДРУГОЙ ДЕНЬ ПОЗВАЛ ИХ (обычно послов при византийском
дворе томили ожиданием приёма у императора неделями и даже
месяцами, а здесь сразу на второй день, ибо император Иоанн Ци-
мисхий-данник Светослава Хоробрее. - А.И.), и МОЛВИЛ ЦЕСАРЬ:
«Пусть говорят руськи» (тоже деталь многозначащая, не синкелий -
ближайший советник патриарха разрешил послам говорить, как по­
лагалось по строжайшему этикету византийского двора, а сам импе­
ратор «молвил». - А.И.). Они же сказали: «Так говорит князь наш:
«Хочу я иметь настоящую дружбу с цесарем греческим на все буду­
щие времена».
Цесарь же, рад будучи, повелел писцу писать в хартии все речи
Святославовы. И стали послы говорить все речи, - и стал писец
писать, - говоря так: «Согласно с другим договором (Византия в 968
году уже спасалась от полного своего разгрома мирным договором,
когда Светослав, освобождая от её владычества Болгарию, за одну
летнюю кампанию взял приступом 80 городов по Дунаю, и ему оста­
валось всего 4 дня пути до Цареграда. - А.И.), что состоялся при
Святославе, великом князе руськом, и при Свенельде, писано при
Фиофиле-синкеле к Иоанну, прозванному Цимисхием, цесарю гре­
ческому, в Дерестеле, месяца июля, индикта 14, в год 6479 [971].
Я, Святослав, ВЕЛИКИЙ (подчёркнуто либо Сильвестром, либо
другими переписчиками «Повести временных лет». - А.И.) князь
руський, как клялся, [так] и утверждаю этим договором присягу свою,
что хочу [вместе] с русами, которые подо мной, БОЯРАМИ (при Све-
тославе на Руси были князья-вассалы и воеводы, а вовсе не арис­
тократы бояре, как здесь имеется в виду. - А.И.) и прочими людьми,
иметь мир и настоящую дружбу с каждым - и [с] великим цесарем
греческим, и с Василием, и с Константином, и с [иными] БОГОВДОХ-
НОВЕННЫМИ (обстоятельства заключения этого договора в лето­
писи описываются по отчёту послов Светослава без ссылки на него,
а договор цитируется по греческому тексту, который после его ут­
верждения был наверняка подчищен и исправлен, так как ни при
каких обстоятельствах не могли послы «язычников» русов, тем бо-
168 лее будучи послами победителей, употребить слова «боговдохно-
венными», ибо по их твердым убеждениям, власть над людьми да­
валась не от бога, а от лкадей же, как оно всегда было и есть в дей­
ствительности. - А. И.) цесарями, и со всеми вашими до конца века.
Как и клялся я цесарям греческим, а со мною БОЯРЕ (? - А.И.)
и Русь вся, будем мы придерживаться договора. Если же мы нару­
шим что из сего и [со] сказанного раньше, то я и [все, кто] со мной и
подо мной, пусть будем прокляты БОГОМ, В КАКОГО ВЕРУЕМ, - в
Перуна, и в ВОЛОСА, БОГА СКОТА (не могли послы русов употре­
бить слово «бог» в единственном числе, как не могли скрепить пе­
чатью Светослава, которая публикуется в «Лггопиа руському» на стр.
42, и три слова с упоминанием бога Волоса, ибо на обеих сторонах
печати двухвильный знак Перуна и Даждьбога, но нет, как и не было
у князей Руси на печатях волохатого знака бога Влеса; грекам эта
подделка понадобилась для того, чтобы показать русов все еще ско­
товодами, лишний раз подчеркнуть их варварство. - А.И.), - пусть
будем мы золотые, как золото это (то есть из живых людей превра­
тимся в такой же бездушный жёлтый металл, как золотая дощечка-
подставка писца, что, кроме всего, ясно показывает отношение ру­
сов к подлинной цене золота. - А.И.), и своим оружием пусть
будем мы посечены, и пусть мы умрём. Вы же имейте это за правду,
что ныне сотворил я и написал на хартии этой, а мы своими печатя­
ми запечатали».
Понятно, почему летописец-христианин цитирует греческий
текст договора, а не русский. Иначе ему пришлось бы опровергнуть
Черноризца Храбра, который в X веке, то есть во времена Светос­
лава, писал о русах-«язычниках»: «Словени погани суще чъртами и
ръзами чътяху и гатаху». Говоря не об азбуке, а о каких-то чертах и
резах «язычников», христиане тем самым хотели подчеркнуть, буд­
то те имели письменность примитивную. На самом же деле у наших
пращуров к тому времени уже по меньшей мере две с половиной
тысячи лет была фонетическая азбука и не менее совершенная грам­
матика: 7 падежей, 3 рода, те же, что и теперь, только под другим
названием части речи, необычайное, сравнительно с тем же гречес­
ким языком, богатство флексий и т.д. Словом, считать нашу дохрис­
тианскую письменность какой-то недоразвитой у нас нет никаких
оснований. Другое дело, что русские «язычники» не хотели призна­
вать принесённый христианами книжный язык, поскольку пользова­
лись только живым народным языком и соответствовавшей ему пра-
давней азбукой.
Написанное христианином Слово о полку Игореве начинается:
Не лепо ли ны бяшетъ, братие,
начати старыми словесы трудных пов*стий
о пълку Игорев», Игоря Святъславича?
169 Русский «язычник» XII-XIII вв. те же строки написал бы:
Не лепо ль Hi буд1, бра^я,
словом старым поведку тежку почат1
ожест! полка Hropia, ИгорЬя Светослав1чья?
Согласно прежнему правописанию, в слове «братие» вместо
«т» должно было стоять «ц», ибо речь о цепи родственной взаимо­
связи; «ны» употреблялось как «Hi» - «они»; «бяшетъ» - инородная
форма русского «будЬ>; «начяти» «язычник» здесь не употребил бы
потому, что в родительном падеже была близкая по звучанию фор­
ма существительного «начазЬ> - естественного начала чего-либо;
«словесы» имело ироническую форму «словеая» - «плетёт слове­
са»; труд почитался и никакой из его видов не считался тяжёлым, но
рассказ о каких-то утратах - «поведка тежюя», но не «повесть»,
ибо тогда это почти соответствовало бы теперешнему «приключе­
ния»; «ожесгп», поскольку речь о жизни и смерти полка, а Игорь ос­
тался жив, поэтому в конце его имени «Аз»; «свет» и «слава» ни в
имени, ни в отчестве не разделялись как «свят» и «слава», имя-
отчество в данном случае писалось бы в притяжательном падеже с
«ь» и «я» в окончаниях слов.
Было бы, конечно, неразумно выхвалять достоинства того или
иного стихосложения в ущерб одному из них, но, мне кажется, луч­
шие образцы как христианской, так и древней «языческой» поэзии
равно имеют право на место в нашей унаследованной от праотцов
духовной сокровищнице.
Но вернёмся ещё раз к летописи, чтобы завершить наш рас­
сказ о Светославе.
«Учинив мир с Греками, Светослав двинулся на лодках к днеп­
ровским порогам. И сказал ему ВОЕВОДА ОТЦА ЕГО СВЕНЕЛЬД
(обратите внимание на этого человека. - А.И.): «Обойди, княже, их
на конях, ибо ПЕЧЕНЕГИ В ПОРОГАХ (подчёркнуто мною. - А.И.)».
Но не послушался он его и двинулся на лодках.
Тем временем послали ПЕРЕСЛАВЦЫ (имеется в виду столи­
ца Болгарии Великий Переслав. - А.И.) К ПЕЧЕНЕГАМ [гонцов] (за­
чем же было переславцам посылать гонцов к печенегам, если, по
словам Свенельда, они были уже в порогах? - А.И.), говоря: «Идет
Святослав вРусь, ВЗЯВ ИМУЩЕСТВА У ГРЕКОВ И ПОЛОН БЕС­
ЧИСЛЕННЫЙ (так, если верить Б.А. Рыбакову и примечанию Л. Мах­
новца на стр. 43 украинского издания «Лггопису руського», уносил
бедняга Светослав ноги после своего «поражения» 21 июля 971 года;
«полон» здесь не пленные византийцы, а освобождённые из визан­
тийского плена русичи. - А.И.), а с дружиной малой». УСЛЫШАВ ЖЕ
ПЕЧЕНЕГИ ЭТО,_ЗАСТУПИЛИ ПОРОГИ (вот когда только, ибо, как
свидетельствуют наши «языческие» источники, не болгары из Вели­
кого Переслава, а сговорившийся с византийцами варяг Свенельд
170 известил печенегов. - А.И.). И пришёл Святослав к порогам, однако
невозможно было пройти пороги, И СТАЛ ОН ЗИМОВАТЬ В БЕЛО-
БЕРЕЖЬЕ (отчего же не нападали на него печенеги в Белобережье
- чистом поле, если он был «с дружиной малой», а они воевать в
поле мастера? Потому что, кроме своей дружины, Светослав распо­
лагал также «полоном бесчисленным» из бывших воев русичей, ко­
торые вместе разгромили бы печенегов и в чистом поле. Поэтому
они засели в порогах, зная от лазутчиков Свенельда, что у Светос­
лава мало съестных припасов. - А.И.). И не было у них еды, и на­
стал голод великий, так что по полгривны была голова лошадиная.
И зимовал здесь Святослав. А когда приспела весна, пошёл Свя­
тослав в пороги.
В ГОД 6480 [972]. Пришёл Святослав в пороги, и напал на него
Куря, князь печенежский. И убили они Святослава, и взяли голову
его, и с черепа его сделали чашу, - оковав череп его золотом, пили
из него. СВЕНЕЛЬД ЖЕ ПРИШЁЛ В КИЕВ К ЯРОПОЛКУ (не чудеса
ли, князя убили, а его главный телохранитель цел-целёхонек? - А.И.).
И было всех лет княжения Святославов двадцать и восемь».
Приведём ещё отрывок из поэмы Славомысла, продолжение
того его монолога с матерью, когда Ольга уговаривает сына принять
христианство.
- Помазанник иль по-гречески Христос,
Мессией его приверженцами прозванный,
Не мог, тебе то ведомо, воскреснуть,
распятый на кресте.
Душа его слететь во мрак глубин была обречена.
Ни князю, ни царю, ни богу из небытия изринуть тленное
сила не дана,
Как мне гор Киева не сдвинуть - камней с пещерами
громада велика,-
И Непру вспять не повернуть - морю Руському она верна.
Мне жаль тебя, в твоих сединах заблужденья -
печали горечь для меня.
Мы смертны все, быть может, и не только
на кресте распятые.
Лишь мысль бессмертна, что сказана иль на пергаменте
запечатлена,
Иль праведной душой и разумом высям звёздным отдана.
В ней энергия, Солнца восьмигранный луч и все цвета,
что радугой нам кажутся,
Ливнями когда умоется гроза, и ветер бурею насытится,
как кровью - зверь.
Не верь, что мысль, как тело наше, бренна.
171 В Сварожье не все ещё пергаменты исчертаны.
И письмена незримые, но живой энергией возлучены,
кому дано - прочтут.
Прости, но повторю твоё же: пагубой воздастся
в поколениях тех, кто имя отчее забудет
И землю, пращурами взорану, братьям ложным,
Как хлеб насущный от детей родных щенятам разломает,
Что ластятся к ногам за сытость и татям со злобою в очах.
Душой своей распорядись, как хочешь,
твоё - тебе и право.
Но за народ наш и пред внуками его в ответе я,
великий князь Руси.
Русь на утешенье грёзное в обмен на книг сожженье наших
Философы твои в ризах чёрных и златых крестах
Лишь с головой моей, ты слышишь, Ольга Мудрая,
получат от меня!
...Признаюсь, мать, смутной тяжестью душа моя полна.
Дни служения великокняжеского с прискорбием считаю,
Неисполненью замыслы мои, трудами ратными зачатые,
тоскою сердца предрекая.
Предательство лукавых уж у порога ждёт меня,
но ближних не вини.
Тем и честь слов'янина чужда, химерны и его познанья.
В други нам один из них набился,
другой же родичем моим предстанет.
Но пред мечом присягу дам: не чует в нём душа моя
кровного родства.
Вересница с Гаруном там блудила,
сына же Студенцу родила
Парсу1 в утешенье.
В ночи я вижу полымя, пожаром Русь обагрена...
Славомысл говорит, что Светослав видел своё назначение в
объединении славянского мира, чтобы общими усилиями противо­
стоять впавшей в одну из форм иудаизма, как рассматривали на
Руси греко-римское христианство, Византии. Но задача была непо­
мерно велика, и о замыслах Светослава знали его враги, поэтому
свою раннюю смерть он предвидел, почему и не сочетался закон­
ным браком, не хотел оставить на золотом столе в Киеве законного
наследника, чтобы тот, родной ему по крови, не осквернил его заве-
1
 Вересница, Гарун, Студенец и Парс-древнерусские названия Венеры, Мер­
курия, Сатурна и Марса. Парс - гепард.
172 та, ибо кровь отца в сыне не созревает. Плодоносить, но зелено,
она начинает во внуках, а зрелые плоды приносит только в правну­
ках. Однако при раскладке сил в той исторической обстановке на­
дёжно позаботиться о правнуках Светослав практически не мог. Его
преждевременная смерть была предрешена, и он это знал.
Конечно, Славомысл писал свою «Песнь» уже после гибели
Светослава, и, можно сказать, что он в поэтической форме описал
то, что произошло, произвольно придав образу Светослава черты
волхва или, как позже у нас стали говорить, пророка. Но осталось и
дошло до нас красноречивое свидетельство, в котором поэтичес­
кую вольность уж никак не заподозришь. Это опубликованная на стр.
42 «Лггопису руського» печать Светослава, изготовленная по его
собственным рисункам, когда он возмужал и вышел из-под опеки
матери. Ему исполнилось тогда 18 лет.
Как и следовало ожидать, на лицевой стороне печати 12 зна­
ков, ровно столько, сколько существует знаков Зодиака и важней­
ших органов в организме человека, обеспечивающих его жизнедея­
тельность. Поэтому наши пращуры считали, что двенадцатью сло­
вами или знаками можно объяснить любое явление в Природе, жиз­
ни человека или человеческого общества. А если взять лишь на одно
слово больше половины от этого числа, мы получим цифру 7 - семь
существующих в Природе творческих принципов, под постоянным
влиянием которых находится наша Земля, а мы видим их в семи
зримых цветах радуги. Значит, семью словами или знаками всё мож­
но обосновать, как это делал живший в VII веке до н.э. скиф Анахар-
сис, у которого сначала греки, а у них - римлянин Гай Юлий Цезарь
взял вынесенную на титульный лист этой книги формулу необходи­
мости знаний (хочу подчеркнуть это, ибо нас приучили думать, буд­
то мы у кого-то что-то обязательно позаимствовали, а не наобо­
рот):
Аа narranaum, поп
аа probanaum.
Аа memoranaum.
«Чтобы рассказать, а
не доказать.
Для памяти.»
Для памяти, ибо Память - История, вся сумма накопленных
человечеством знаний, без которых невозможно поступательное
развитие. Поэтому гораздо важнее передать полученные знания по
наследству, чем что-то доказывать, поскольку всё как будто совер­
шенно доказанное сегодня, завтра неизбежно становится либо не-
173 достаточным, либо оказывается и вовсе ложным. И в этом не траге­
дия, а закономерность всякой эволюции: за горизонтом - горизонт...
Вот характерный пример, к тому же, связанный с Миклухо-Мак­
лаем.
Известный закон всемирного тяготения Ньютона долгое вре­
мя всем казался неколебимо верным, пока Маклай в Гейдельберге
(опять-таки восемнадцатилетний), читая книгу Галилео Галилея
«Диалог о двух главнейших системах мира», не задумался над его
принципом относительности и в результате не пришел к выводу, что,
формулируя свой закон, Ньютон мыслил по существу как идеалист.
То место из книги Галилея, которое особенно заинтересовало
юного Маклая, мы находим в одной из его записных книжек:
«Уединитесь с кем-либо из друзей в просторное помещение
под палубой какого-нибудь корабля, запаситесь мухами, бабочками
и другими подобными мелкими летающими насекомыми; пусть бу­
дет у вас там также большой сосуд с водой и плавающими в нем
маленькими рыбками; подвесьте далее наверху ведёрко, из которо­
го вода будет капать капля за каплей в другой сосуд с узким горлыш­
ком, подставленный внизу. Пока корабль стоит неподвижно, наблю­
дайте прилежно, как мелкие летающие животные с одной и той же
скоростью движутся во все стороны помещения; рыбы, как вы уви­
дите, будут плавать безразлично во всех направлениях; все падаю­
щие капли попадут в подставленный сосуд, и вам, бросая какой-
нибудь предмет, не придётся бросать его с большей силой в одну
сторону, чем в другую, если расстояния будут одни и те же; и если
вы будете прыгать сразу двумя ногами, то сделаете прыжок на оди­
наковое расстояние в любом направлении. Прилежно наблюдайте
всё это, хотя у нас не возникает никакого сомнения в том, что пока
корабль стоит неподвижно, всё должно происходить именно так.
Заставьте теперь корабль двигаться с любой скоростью, и тогда (если
только движение будет равномерным и без качки в ту и другую сто­
рону) во всех названных явлениях вы не обнаружите ни малейшего
изменения, и ни по одному из них вы не сможете установить, дви­
жется корабль или стоит неподвижно. Прыгая, вы переместитесь на
полу на то же расстояние, что и раньше, и не будете делать больших
прыжков в сторону кормы, чем в сторону носа, на том основании,
что корабль быстро движется, хотя за то время, как вы будете в воз­
духе, пол под вами будет двигаться в сторону, противоположную
вашему прыжку, и, бросая какую-нибудь вещь товарищу, вы не дол­
жны будете бросать её с большей силой, когда он будет находиться
на носу, а вы на корме, чем когда ваше взаимное положение будет
обратным; капли, как и ранее, будут падать в нижний сосуд, и ни
174 одна не упадёт ближе к корме, хотя, пока капля находится в возду­
хе, корабль пройдёт много пядей; рыбы в воде не с большим усили­
ем будут плыть к передней, чем к задней части сосуда; настолько же
проворно они бросятся к пище, положенной в какой угодно части
сосуда; наконец, бабочки и мухи по-прежнему будут летать во всех
направлениях, и никогда не случится того, чтобы они собрались у
стенки, обращенной к корме, как если бы устали, следуя за быст­
рым движением корабля, от которого они были совершенно обособ­
лены, держась долгое время в воздухе; и если от капли зажжённого
ладана образуется немного дыма, то видно будет, как он восходит
вверх и держится наподобие облачка, двигаясь безразлично в одну
сторону не более, чем в другую...»
Этот отрывок из знаменитой книги Галилея, закончившего свой
земной путь в 1642 году, математики и теоретики физики часто цити­
руют и теперь. Обычно для того, чтобы лишний раз повторить то,
что давно было сказано великим итальянцем: «Никакие механичес­
кие эксперименты, производимые внутри физической системы, не
могут позволить обнаружить равномерное и прямолинейное движе­
ние этой системы». Называется это в науке ПРИНЦИПОМ ОТНО­
СИТЕЛЬНОСТИ или ПРЕОБРАЗОВАНИЯМИ Галилея, из которых
вытекает, что все изучаемые механикой свойства тел сохраняют все
свои качества при преобразованиях физической системы, если этой
системе придана постоянная по величине и направлению скорость.
К счастью, один и тот же предмет у разных людей вызывает
разные ассоциации. Зависит это, главным образом, от суммы по­
знаний человека, её системы и работы так называемого подсозна­
ния, не ощущая которой, мы привыкли называть как бы неожидан­
ные её подсказки интуицией - предчувствием. На самом же деле,
наше подсознание в значительной мере есть закодированные в ге­
нах человека знания или, как теперь говорят, информация (это слиш­
ком упрощенно), полученные им по наследству от кого-то из его
предков вместе с соответствующей им частью аппарата мышления,
которое чаще всего срабатывает в нужный момент так, что мы его
не успеваем даже почувствовать.
Не случайно в гимназии Маклай слыл учеником весьма посред­
ственным. И вместе с тем уже в двенадцатилетнем возрасте он в
совершенстве владел несколькими иностранными языками и обла­
дал познаниями, которым могли позавидовать лучшие выпускники
гимназии, а по нынешним временам - и люди с высшим образова­
нием.
По сравнению с теперешней средней школой дореволюцион­
ная российская гимназия давала знаний гораздо больше, но как те­
перь преподавание всех без исключения гуманитарных предметов,
знания которых составляют основу любого интеллекта, делает всё
175 возможное, чтобы разрушить заложенную в ребёнка природой спо­
собность к самостоятельному мышлению и самостоятельному же
постижению того, что закодировано в его генах, так и система обу­
чения в гимназии не особенно отличались по основным своим прин­
ципам. Как и теперешняя, она была придумана и внедрена в соот­
ветствии с определёнными идеологическими взглядами и чисто умоз­
рительными представлениями о регулярности образования, а не
взята из Природы, которая даёт нам все необходимые аналоги. При­
рода едина, всё в ней взаимосвязано, но ни одна травинка в точно­
сти не повторяет другой. Поэтому путь объективного познания есть
постижение естественных закономерностей Природы во всём её
многообразии, но непременно совокупно, а не по частям и, конечно,
без насилия над разумом идеологического и всякого иного.
Очевидно, генетическая наследственность Маклая была дос­
таточно сильна, чтобы, будучи обречённым на уставное и по пре­
имуществу уже узко специализированное образование, с неизбеж­
ными для него ограничениями и отупляющей схоластикой, сохра­
нить своё природное стремление к объективному познанию и пол­
ную независимость мышления. Идя на компромисс с современным
миропониманием, можно сказать, что мозг его подсознательно вби­
рал для последующей переработки мышлением лишь необходимое,
то есть наиболее важное, и он также подсознательно не желал рас­
членять целостный мир на некие составные. Поэтому в восемнад­
цать лет, попав вместе с Галилеем в каюту равномерно и прямоли­
нейно идущего корабля, увидел гораздо больше, чем сам Галилей и
те математики и теоретики физики, которые его цитируют в наши
дни.
Естественно, всего хода рассуждений Маклая мы не знаем. Как
всегда, он записывал лишь свои конечные выводы. Но система его
мышления нам в общем известна, поэтому с допущением некото­
рых погрешностей в ту или иную сторону мы можем их восстано­
вить.
Прежде всего он обратил внимание на то, что в каюте ничего
не меняется, а корабль тем временем идёт. Относительно чего оп­
ределяется его движение? Если бы он шёл по реке, то, разумеется,
относительно её берегов. А если в безбрежном океане? Тогда отно­
сительно каких-то координат. А как их измерить вместе с простран­
ством каюты?
Существуют всего три измерения пространства, которые дают
всевозможные производные: длина, ширина, высота. И все они не­
обходимы для измерения каюты. Но нам нужно измерить простран­
ство каюты, увязав его также с пространством океана. Оказывает­
ся, однако, что одной единицы измерения нам не хватает.
И тут Маклай задаёт себе вопрос: а Земля действительно вер-
176 тится или нам удобно это предположить? Нет, доказанное Галилеем
и Коперником он под сомнение не ставит. Но где точка отсчёта дви­
жения Земли? И снова одного измерения не хватает.
Выходит, для полного постижения пространства, в котором су­
ществует наша Земля и мы вместе с нею, трёх измерений мало.
Необходимо ещё хотя бы одно, четвёртое. Какое же оно и где его
искать?
В иллюминаторе каюты блеснула молния, а через некоторое
время Маклай услышал гром. Это несколько его отвлекло. Он поду­
мал, что да, скорость света значительно превосходит скорость зву­
ка. Потом опять блеснула молния, и в тот же момент Маклай нажал
секундомер. Так он повторял много раз. А буря всё усиливалась,
облака неслись над океаном всё быстрее. Но молния сверкала в
одном и том же месте, и глаз фиксировал её тотчас же, что подтвер­
ждали и равные промежутки времени, когда до слуха доносились
раскаты грома. Получилось, что скорость света от скорости облаков
не зависит.
Вывод очень важный. Но всё же скорость света, не зависящая
от скорости его источника, конечна, то есть её можно измерить. Иначе
астроном не мог бы сказать, что сейчас он наблюдает свет звезды,
которая погасла 50 лет тому назад.
Стоп! Сейчас и 50 лет тому назад... Стало быть, абсолютной
одновременности, то есть абсолютного времени не бывает. А про­
странство, его всепроникающий эфир? Но почему же он всепрони-
кающ, если луч света в нём изламывается? Значит, на него действу­
ет какая-то сила. Хотя какая, понятно, - электромагнитные волны,
поскольку он сам является носителем электрической энергии. Даже
если его источник-обыкновенный костёр, всё равно тепловая энер­
гия в виде потоков света в пространстве преобразуется в электри­
ческую. Принцип совершенно тот же, какой у энергии Солнца.
Следовательно, абсолютного пространства тоже нет. А Нью­
тон-то сформулировал свой закон всемирного тяготения, имея в виду
и абсолютное время, и абсолютное пространство. И в добавок по­
стоянную массу небесных тел. Но выпущенная из лука сравнитель­
но лёгкая стрела пробивает насквозь относительно толстую и проч­
ную доску, несомненно, потому, что масса тела возрастает пропор­
ционально увеличению его скорости. Отсюда и кажущаяся нам уди­
вительной сила удара. Значит, масса тела напрямую зависит от ско­
рости его движения.
Вот почему Ньютон мыслил идеалистически. Впрочем, как от­
части и Галилей. Предлагая свой принцип относительности, абсо­
лютным пространство он не называл, но время подразумевал абсо­
лютное, а зависимости массы небесных тел от скорости их движе­
ния не касался.
177 Маклай понимал, что недостающую нам единицу четвёртого
измерения должна дать качественно новая, то есть принципиально
отличная от Евклидовой геометрия, и мы видим в его записной книжке
попытку возвести в четвёртую степень куб, построить, иначе говоря,
некий четвероквадрат. В результате, производя математические дей­
ствия от простейшего к более сложным, он получил умозрительную
фигуру, имеющую 16 вершин, 32 ребра, 24 грани и ограниченную 8
кубами. Но все эти расчёты перечёркнуты, ибо, будь подобная неук­
люжая фигура целесообразной, она имела бы свой аналог в Приро­
де. Последняя же свою самую совершенную фигуру создала в виде
октаэдра, имеющего 12 рёбер (по числу знаков Зодиака), 8 треу­
гольных граней (7 постоянно воздействующих на Землю планет и
отдающая свои эманации Луне восьмая Земля) и 6 вершин (по чис­
лу переходов Солнца в полосах Зодиака), у каждой из которых схо­
дятся по 4 ребра, что опять-таки совершенно согласно с Природой:
число знаков Зодиака составляет три равновеликие группы, в каж­
дой из которых объединены дополняющие друг друга по своим фун­
кциям созвездия: подвижные - Овен, Телец, Близнецы, Рак; посто­
янные-Лев, Дева, Весы, Скорпион; общие - Стрелец, Козерог, Во­
долей,. Рыбы. Расстояние между каждой из них составляет 30°: 12
умноженное на 30 даёт 360, то есть сферу или круг - вторую самую
совершенную фигуру, созданную Природой.
По числу градусов круг и октаэдр полностью совпадают. Кроме
того, у октаэдра, представляющего собой как бы две соединённые
основаниями пирамиды, два, как оно и есть в Природе, энергети­
ческих центра: космический и земной.
Если каждую из двух составляющих октаэдр пирамид разде­
лить по высоте на три равные части, их энергетические центры мы
найдём, в ту и другую сторону идя от основания, на стыках второй и
третьей части, что соответствует также месту расположения так на­
зываемого солнечного сплетения в нашем теле.
Следовательно, построить третью, более совершенную, чем
октаэдр и сфера или круг, геометрическую фигуру невозможно. Зна­
чит, необходимой нам четвёртой единицей измерения является само
релятивное (относительное) время - пространство, разделять кото­
рые по отдельности, чтобы не впасть в очередную ошибку, нельзя.
Формулу же их измерения нужно искать в законах движения небес­
ных тел, то есть в электродинамике, поскольку масса небесного тела
зависит от скорости его движения, установив при этом, почему дви­
жение Меркурия в Солнечной системе словно бы аномально - эта
планета движется быстрее всех других.
Здесь же, в этой записной книжке Маклая, мы находим ещё
ряд прелюбопытных заметок, которые нужно расшифровывать так
же, как и предыдущие, поскольку в них больше значков, чем слов.
178 Юный мыслитель задаёт себе вопрос: луч света непрерывен
или квантовый, то есть состоящий из отдельных фотонов? И после
«ф» уверенно ставит знак восклицания. Лучи же света не что иное,
как потоки энергии, а энергия материальна. Следовательно, кажу­
щаяся нам непрерывной материя тоже дискретна, то есть состоит
из отдельных частиц, но атомы, о которых говорили древние, не могут
быть неделимы. Иначе не существовало бы эманации Земли, ин­
тенсивность которых, особенно уранита и радия, возрастает в пери­
оды наивысшей солнечной активности настолько, что это заметно
по изменениям спектра Луны. Между тем, законы сохранения веще­
ства продолжают действовать для всех видов материи одинаково.
Значит, атомы того же уранита, излучая какую-то из своих частиц,
взамен принимают другую.
Дальнейшие размышления приводят Маклая к выводу, что внут­
реннее строение атома должно соответствовать общим законам
построения Вселенной, в частности Солнечной системы, ибо мир
един и всякая его часть повторяет в себе общие принципы. И
единственным различием между структурой живой и неживой мате­
рии является то, что неживая материя ни при каких условиях не спо­
собна создать пятигранный кристалл.
Различие в своём роде действительно единственное, но дос­
таточное для того, чтобы человек утешился. Оно свидетельствует о
том, что ничто, созданное живым разумом, как бы оно ни казалось
совершенным, никогда не превзойдёт сам этот разум, как мы, люди,
никогда не превзойдём разум Космоса, ибо всеми своими совер­
шенствами, в свою очередь, обязаны ему. Но, утешившись одним,
огорчаться другим, было бы не в пользу гомо сапиенс.
Интересно, однако, сознавал ли Маклай, что, задумавшись над
отрывком из книги Галилео Галилея, он, возможно, в один присест
предвосхитил целый ряд величайших открытий, венчающих циви­
лизацию XX века? Откровенно говоря, безраздельно любя Маклая,
я с радостью ответил бы на этот вопрос утвердительно, но поведе­
ние самого Маклая, главное назначение его жизни, предусматри­
вавшее иные цели, и состояние науки в то время принуждают со­
мневаться.
Заканчивался 1864 год. Глобальный кризис в теоретической
физике, механике и математике, который со всей очевидностью про­
явится лишь в самом конце XIX века, только назревал. Собственно,
о нём пока не думали, и, будь Маклай даже физиком, он, обладая
здравым умом, наверняка поступил бы, как Майкл Фарадей, кото­
рый в 1832 году пришёл к выводу, что магнитные воздействия и элек­
трическая индукция должны распространяться в пространстве с ко­
нечной, то есть поддающейся измерениям скоростью в виде волн,
изложил своё открытие как послание грядущим поколениям физи-
179 ков и направил его в Королевское общество в запечатанном конвер­
те с надписью «Новые воззрения, подлежащие хранению в архивах
Королевского общества», на который обратили внимание и открыли
его через 106 лет, когда эти «Новые воззрения» оказались чрезвы­
чайно актуальными. Современники же Фарадея его бы не поняли, а
то и приняли бы его открытие как идею сумасшедшего.
Маклай не считал себя ни физиком, ни математиком, ни меха­
ником. Ему важно было разобраться в существе возникших перед
ним проблем по другим причинам. И, рожденный гением, он гени­
ально их для себя решил. Да, но... Человек начертал свои разду­
мья, значит, пусть интуитивно, однако всё же предполагал, что они
понадобятся ещё кому-то.
И сейчас мы увидим, как, казалось бы, второстепенные для
одного гения познания переходят в нужное время к другому гению,
для которого они являются смыслом его жизни.
Вот дневник французского доктора истории Габриэля Моно -
зятя Александра Герцена и близкого друга Маклая, которого тот, как
и многие его друзья в Европе, называл Николя. Обозначенный в
дневнике инициалами А.П. - Анри Пуанкаре, начавший в 1881 году
преподавать в Сорбонне математическую физику молодой учёный,
будущий создатель теории относительности, в том числе специаль­
ной, и автор не менее гениальных работ в области философии на­
уки, которые по широте охвата проблем и глубине мыслей можно
сравнить разве что с аналогичными трудами академика В.И. Вер­
надского. За инициалами Э.Б. скрывается Эмиль Бутру - муж род­
ной сестры Пуанкаре, с которым последний поддерживал трогатель­
ные родственные отношения, но в то же время был самым беспо­
щадным его критиком, поскольку Эмиль Бутру как один из видных
французских философов выступал в своих научных трудах с непри­
емлемых для Пуанкаре позиций идеализма.
Итак, дневниковая запись Габриэля Моно от 30 декабря 1882
года:
«Николя под впечатлением своей вчерашней встречи с Турге­
невым рассказал много интересного. Он находит этого старого рус­
ского друга Флобера одним из самых проницательных писателей
нашего века. По его словам, Тургенев обладает даром, позволяю­
щим ему в зародыше какого-либо важного явления в общественной
жизни увидеть его дальнейшее развитие и правильно определить
ему место в истории. Рекомендует с этой точки зрения перечитать
роман «Отцы и дети», который мне показался скучным.
К обеду явились А.П. и Э.Б., некстати для меня, но после того,
как А.П. посетовал, что не может найти в Париже какого-то физи­
ческого прибора, у Николя он вызвал неподдельный интерес. Не
подозревал, что мой экзотический друг может найти тему для увле-
180 кательной беседы с этим скептиком. Разумеется, А.П. был сдержан,
но, похоже, совершенно очарован. Николя отрицал и, насколько я
могу судить, довольно обстоятельно, абсолютные время и простран­
ство, утверждая также, что принятая у Ньютона за постоянную мас­
са небесных тел меняется в зависимости от скорости их движения
или просто зависит от скорости движения, боюсь выразиться неточ­
но. По первым двум пунктам и третьему он находит формулировки
Ньютона о законе всемирного тяготения неверной. Э.Б. по своему
обыкновению готов был перейти на повышенные тона и таким обра­
зом захватить инициативу в беседе, но агрессивный прыжок А.П.
решительно пресек. Надо было видеть буравчики его маленьких ка­
рих глаз. Он ими словно высверливал из Николя одну дерзкую идею
за другой, еще более дерзкую. О степени их неординарности сужу
по тому, как кипел Э.Б. Мнение Николя о том, что формулу измере­
ния четырехмерного пространства надо искать в законах электро­
динамики, его все-таки взорвало до неприличия. Чтобы остановить
поток слишком эмоциональных возражений, А.П. был вынуяоден упот­
ребить несколько резких слов. Как я понял, смешение электродина­
мики с пространством и его измерением для философии Э.Б. - ка­
кая-то жуткая ересь, и вообще все ересь: неабсолюты простран­
ства и времени, сравнение строения атома с Солнечной системой,
кванты световой энергии и т.д. Но если А.П., наэлектризовав пух на
ушных раковинах, ловил ими каждое картавое слово Николя и с плохо
скрытым негодованием двигал желваками в ответ на реплики Э.Б.,
можно с уверенностью сказать, что во всем этом Николя что-то смыс­
лит изрядно...»
Пройдет пять лет после этой встречи, и в 1887 году Анри Пуан­
каре опубликует одну из первых своих фундаментальных научных
работ «Об основных гипотезах геометрии», в которой четко укажет,
что выбор геометрии для измерения движения тел в пространстве
должен соответствовать, как и мыслил Маклай, самому их реально­
му движению в относительном пространстве. Такую геометрию, снова
как предвидел Маклай, на основе преобразований в электродина­
мике создаст позже голландский физик и математик Хендрик Антон
Лоренц, который в апреле 1904 года откроет также закон неограни­
ченного возрастания массы электронов при приближении их скоро­
сти к скорости света, то есть то, что сорок лет назад увидел Маклай
на простом примере выпущенной из лука сравнительно легкой стре­
лы, пробивающей прочную доску.
Я не буду отпугивать читателя сложностями теоретической
физики, механики и геометрии. Хочу сказать только, что все, о чем
размышлял Маклай в 1864 году, поводом к чему послужил принцип
относительности Галилея, и чем он, судя по дневниковой записи
Габриэля Моно, поделился с Анри Пуанкаре в декабре 1882 года,
181 I
нашло затем свое конкретное, всесторонне аргументированное от­
ражение в трудах великого французского физика. Это, однако, не
должно бросать на него какую-то тень, тем более, что он был не
только действительно гениальным ученым, который Заслуженно
пользовался высшим авторитетом во всем мире, но и благородней­
шим рыцарем науки.
Пуанкаре никогда не забывал тех, у кого позаимствовал хоть
что-то, и если в таких случаях упоминал и чье-то малоизвестное
имя, этого было достаточно, чтобы оно вошло в историю науки. Так
произошло с Лоренцом. Он был на год старше Пуанкаре, обладал
незаурядным талантом и сделал для науки немало, но никто из круп­
ных ученых не признавал его как физика и математика, мыслящего
самостоятельно, поскольку сам он не дал ни одной новой идеи. Все
его открытия шли как бы следом за теоретическими трудами Пуан­
каре. Француз сделает, скажем, теоретическую разработку измере­
ния времени или точки отсчёта движения небесного тела, растолку­
ет, что такое четвёртое измерение и вообще четырехмерное про­
странство, а голландец найдёт способ решения предложенных за­
дач или в указанном направлении откроет даже новый закон, вер­
нее, математически его обсчитает, как в случае с увеличением мас­
сы электронов в зависимости от их скорости. То есть он всегда вы­
полнял работу вторичную и сам долгое время это признавал, утвер­
ждая, что фактически специальную теорию относительности и про­
сто относительности создал Пуанкаре, а он, Лоренц, лишь снабдил
их, как говорят учёные, математическим аппаратом, что претендо­
вать на равное с Пуанкаре соавторство оснований ему, конечно, не
давало. Однако Пуанкаре упорно подчёркивал его заслуги, пока учё­
ный мир Лоренца наконец не признал. Правда, не в Такой степени,
как хотелось Пуанкаре, ибо истинную меру его заслуг все понимали,
к тому же никому тогда и в голову не пришло бы поставить кого бы
то ни было на одну доску с самим Пуанкаре. В то время это каза­
лось такой же ересью, как учение Галилея о небесйых телах для
римской инквизиции. Но Пуанкаре продолжал воспринимать отно­
шение к Лоренцу, как ужасную несправедливость, он просто жаж­
дал увенчать его собственным лавровым венком или уж никак не
менее великолепным. А в искренности Пуанкаре сомневаться не
приходится. |
Увы, жизненный опыт многократно подтверждает, что благород­
ство наказуемо. Тем не менее, вовремя сделать из этого необходи­
мые выводы благородные натуры в силу своей непорочности не
могут, как обычно гений не даёт себе отчёта в том, что, великодушно
пытаясь кого-то возвысить до своего уровня, кто того не заслужива­
ет, тем самым наживает себе врага. Дал Сальери Моцарту яд или
нет, достоверно мы не знаем, но в своей драме «Моцарт и Салье-
182 ' ри» Пушкин нисколько не погрешил против правды трагической ди­
алектики бытия.
Достаточно было банкирам Цюриха и Ротшильдам из Лондона
и Парижа создать «Фонд Лоренца» якобы для финансирования на­
учного прогресса, но в действительности больше для самого Лорен­
ца, чтобы Хендрик Антон Лоренц предал Анри Пуанкаре, на которо­
го еще вчера привселюдно молился, и назвал будто бы истинным
создателем теории относительности Альберта Эйнштейна, который,
будучи до тех пор никому не известным юношей, служившим в швей­
царском патентном бюро в Берне, куда стекались все новейшие
научные открытия мира, свою первую статью в сентябрьском номе­
ре немецкого журнала «Анналы физики» за 1905 год скомбиниро­
вал из давно опубликованных трудов Пуанкаре и новейших дости­
жений в математике того же Лоренца, но не сделал к ней ни единой
ссылки и даже не посчитал нужным особенно отягощать статью не­
обходимыми научными выкладками, только заменил везде фигури­
ровавшее у Пуанкаре слово «время» на слово «часы» и там, где
нужны выводы формул, поставил уверенное слово «ясно».
Сообразительный молодой человек из Берна знал, что для пуб­
ликации статьи на подобную тему в солидном академическом жур­
нале в Германии, где после смерти гениального немецкого физика
Германа фон Гельмгольца очень болезненно следили за все возра­
стающим на этой ниве авторитетом француза Анри Пуанкаре и ни­
как не могли смириться с тем, что благодаря ему Мекка теоретичес­
кой физики из Германии переместилась в парижскую Сорбонну, до­
статочно было назваться последователем немецкой школы мате­
матической физики.
Так появилось на свет в научном мире имя Альберта Эйнштей­
на и, несмотря на выросшие с той поры в Европе и Америке Монб-
ланы разоблачительной литературы, оно по сей день всё еще обра­
стает мифами о его мнимом первопрозрении в области физики про­
странства и времени. Две серьезные книги на эту тему каким-то
образом сумели пробить издательские преграды также у нас: сбор­
ник «Принцип относительности», выпущенный Атомиздатом в 1973
году и, видимо, при удивительном стечении обстоятельств опубли­
кованная в 1983 году издательством «Наука» книга «О науке» Анри
Пуанкаре, порядочно, конечно, урезанная, но помещённая в ней ста­
тья «Анри Пуанкаре и наука начала XX века», принадлежащая перу
трёх наших авторов М.И.Панова, ААТяпкина и А.С.Шибанова, всё
же показывает кто есть кто более-менее откровенно.
Нас, однако, больше интересует другое.
В европейской науке, которая всегда почему-то считалась са­
мой передовой, между тем как многие научные труды Михаилы Ло­
моносова, написанные на целый век раньше «Новых воззрений»
183 Майкла Фарадея, всё ещё ждут своей распечатки, вероятно, потому,
что в отличие Ьт аристократа Фарадея Ломоносов был мужиком, в
XIX веке господствовал так называемый логизм, утверждавший, что
всякое познание, упрощённо говоря, только тогда может считаться
истинным, если те или иные знания получены путём правильно по­
строенных логических размышлений, началом которых является
эксперимент или опять-таки правильно поставленные научные опы­
ты.
Казалось бы, с этим трудно не согласиться. Но...
Миклухо-Маклай успешно закончил пять факультетов в трёх
университетах Германии, которая в то время удерживала пальму
первенства как центр научной мысли мира, и где зародился, а также
достиг своего апогея и всеобщего признания логизм. Тем не менее,
не отвергая силу логики как таковой, Маклай его не принял. В его
трудах вы нигде не найдёте, чтобы он детально описывал какой-то
свой научный опыт или эксперимент, хотя, скажем, изучением аппа­
рата мозга от древнейших на Земле живых существ - акул и осетро­
вых рыб до человека он скрупулёзно занимался большую половину
всей своей жизни. И всё же всякий научный эксперимент вопреки
установкам логизма он считал вторичным, только средством для
доказательства того, что «подсказала» ему интуиция, которая для
него была первичной, то есть собственно творцом.
И это не Случайно, как не случайны открытия Галилео Галилея,
описанные в его книге «О двух главнейших системах мира». Вопре­
ки уже почти полторы тысячи лет насаждавшейся в Италии схолас­
тической системе христианского мышления, мозг Галилея спустя 32
века «расшифровал» то, что было закодировано в его генах от ко­
лонизировавших доримскую Южную Италию троянцев. Они знали
эти две главнейшие системы мира, как и ближайшие их родичи пе­
ласги борисфёнские (днепровские), традиционно изображавшие их
схему на паляницах новогоднего хлеба, которую не понял и потому
не расшифровал наш академик Б.А. Рыбаков, хотя ныне она обще­
известна, только излагают её теперь с другой терминологией. Мы,
кстати, часто заново изобретаем колесо лишь по причине собствен­
ного высокомерия, думая о наших далёких пращурах в лучшем слу­
чае как о полудикарях. Скажи, что дохристианская Русь была стра­
ной сплошной1грамотности, тебя немедленно затюкают.
Разумеется, Галилео Галилей не подозревал, что заново от­
крыл давно забытое. Дело, однако, в том, что однажды добытые
людьми знаний, как бы ни старались придать их забвению, оконча­
тельно погибнуть не могут, ибо в Природе всё целесообразно: один
вид материи переходит в другой, но энергия сохраняется постоян­
но, а знания суть производное энергии, однако, не вторичное, а не­
раздельно слитое с нею. Из-за различных исторических катаклизмов, пережитых чело­
вечеством в его Эру Ошибок и Кривд, восходящие поколения тех
пращуров, которых я имею в виду, постепенно настолько одичали,
что мы и сегодня еще не знаем всего, что закодировано в наших
генах.
Полагаете, мне, как и многим, присуще идеализировать некий
прадевний «Золотой век»? Ничуть. Я просто прилежно изучал книги
наших пращуров, самой древней из которых 36 веков, и так же вни­
мательно сравнивал их с раннесанскритскими летописями индийс­
ких браминов, которые перешли с севера на юг браму (перевал-
ворота) Гималаев примерно в то же время. Кроме того, надо на­
учиться отшелушивать привнесенное христианством и редакторс­
кой рукой от древнего русского фольклора.
Потому для меня и неприемлемо как-то отделять себя от Руси,
хотя вто не значит, что я противник того, чтобы в моем паспорте я
назывался украинцем. Отчего же, я - украинец, коль так теперь име­
нуется та часть моего народа, к которой я ближе всего принадлежу.
Но я одинаково и россич, по крайней мере, как показали археоло­
гические раскопки моего земляка Бориса Левченко, открывшего у
села Медвин на Богуславщине несколько женских погребений IV века
до н.э., прах моих пращуров, растивших хлеб и варивших высокоуг­
леродистую, как у древних самурайских мечей в Японии, сталь, уже
стехвремён покоится на берегах Роси, ибо их письмена, которые я
в детстве познал в родном своем селе Мисайловка, те же, какими
800 или 700 лет тому назад писал свою поэму Славомысл. Но мне
не нужны услуги толкователей, чтобы понять смысл знаков и прочи­
тать слова, выбитые в доримской Италии на надгробном камне Энея
троянского, письмена начала II тысячелетия до н.э., найденные на
берегах Енисея, и раннесанскритские летописи браминов. То наши
высркоучёные лингвисты не ведают, что слово «брамины» - наше
исконное, и значит оно «одолевшие ворота».
В Природе семь творческих принципов, у каждого из которых
свои особые функции, и каждый из них у нас уже три с половиною
тысячи лет тому назад имел свое обозначение, но три равнознач­
ных й нераздельных созидательных начала, поэтому наши пращу­
ры, мысля отнюдь не абстрактно, в ту же эпоху обозначили их од­
ним понятием ЕСМЬ.
Я не знаю другого примера в человеческой природе, в котором
бы это триединство воплотилось с такой поразительной нагляднос­
тью, как в понятии РУСЬ. Три ствола народного древа, но корень у
древа один.
Народ Надежды Мандельштам не помнит своих корней, кроме
некогда завоёванной им земли Ханаанской, которую неизбежно дол­
жен был утратить, поскольку насильственно отнятое чужое своим
185 не станет. Очевидно, это понимал мудрый хан пришедшей с Алтая
на Балканы булгарской орды Аспарух. Своей силой они победили
более слабых балканских слов'ян-иллирийцев, но растворились в
них не для того, к чему, по-своему следуя примеру Иисуса Навина,
истреблявшего мечом в Иерихоне всё, что дышит, призывал еврей­
ский поэт Хаим-Нахам Бялик:
Из бездн Авадона взнесите песнь о Разгроме,
Что, как дух ваш, черна от пожара,
И рассыпьтесь в народах, и всё в проклятом их доме
Отравите удушьем пожара;
И каждый да сеет по нивам их семя распада,
Повсюду, где ступит и станет.
Если тенью коснётесь чистейшей из лилий их сада -
Почернеет она и завянет;
И если ваш взор упадёт на мрамор их статуй -
Треснут, разбиты надвое;
И смех захватите с собою, горький, проклятый,
Чтоб умерщвлять всё живое...
Нет, булгары хана Аспаруха хотели найти среди балканских
иллирийцев новую родину, и потому спустя два-три века сами стали
слов'янами, сохранив своё прежнее наименование, но сменив в нём
обозначавшее движение (кочевой народ) торское «У» на обознача­
ющее оседлость и покой слов'янское «О» - болгары.
Народ Надежды Мандельштам закономерности этой диалек­
тики не понял и понять всё ещё не желает, поэтому она и недоуме­
вает по поводу в общем-то странного для россича вопроса:
«Для меня всегда было загадкой, почему этот (речь об украин­
цах. - А.И.) волевой, энергичный, во многом жестокий народ, воль­
нолюбивый, музыкальный, своеобычный и дружный, не создал сво­
ей государственности, в то время, как добрый, рассеянный по ог­
ромным просторам, по-своему антисоциальный русский народ вы­
работал невероятные и действенные формы государственности,
всегда по своей сути одинаковые - от Московской Руси до сегод­
няшнего дня...»
Как неразумного не научишь, так человеку, которому чужда твоя
природа или тому, кто обуян гордыней, но все же взял себе в учите­
ля ту же Надежду Мандельштам, в чуждом ему пытается обрести
опору, не передашь свои глубинные познания и сознанье. Жаль,
конечно, но такова реальность бытия.
Имя троествольному древу нашему, проростки корневой сис­
темы которого мы находим сегодня на огромных просторах от Ита­
лии до Енисея и за Брамой Гималаев - Русь, и Русью оно пребудет
186 вовек. Только исходя из этого, можно приблизиться к пониманию
нашего духовного мира и в какой-то мере постигнуть приложимое к
нам понятие ЕСМЬ, расчленение которого на отдельные составные
части противоестественно.
Маклай, как я уже говорил, вырос на интеллектуально-нрав­
ственном гумусе Руси и, сознавал он то или нет, но его человечес­
кая природа противилась тому, что было ей не свойственно. Внут­
ренне я убежден, что Габриэль Моно, записывая разговор Маклая с
Анри Пуанкаре, не придал значения очень существенной части их
беседы. Маклай наверняка высказал Пуанкаре свои взгляды на ин­
туицию и логику, иначе с чего бы вдруг такой серьёзный учёный, как
Анри Пуанкаре, никогда прежде не касавшийся темы логизма, че­
рез два месяца после своей встречи с Миклухо-Маклаем выступил
в Сорбонне с неожиданной для всех лекцией, в которой впервые
начал громить логизм и, понимая, насколько его критика звучит кра­
мольно, сравнил её с борьбой Геракла против лорнейской гидры!
Затем опубликовал на эту тему целую серию статей, и в конце кон­
цов казавшийся несокрушимым логизм всё-таки разрушил, завер­
шив свою борьбу, как обычно, вроде бы примирительно, но при этом
не сдав занятой позиции ни на йоту: «Логика и интуиция играют каж­
дая свою необходимую роль. Обе они неизбежны. Логика, которая
одна может дать достоверность, есть орудие доказательства; инту­
иция есть орудие изобретательства». Иными словами, Пуанкаре, хотя
и выразился деликатно, но интуицию всё же поставил на место твор­
ца.
Почему этого не сделал Маклай? По двум причинам. Во-пер­
вых, с этим убеждением он, можно сказать, родился, а доказатель­
ства необходимы тому, кто в чём-то не уверен. Во-вторых, он пло­
тью и духом был россиянином, а в разрушении логизма Россия не
нуждалась; она, как и сам Маклай, всегда отдавала логике лишь
должное. Это Западная Европа, принявшая логизм как высшую ипо­
стась в науке, вознамерилась снова повторять опыты своих алхи­
миков, почитавших эксперимент всему началом и концом. Но в чу­
жой монастырь со своим уставом не ходят. В Западной Европе для
её монастырей науки тогда писал уставы француз Анри Пуанкаре, и
было бы неразумным, если бы за эту работу взялся россиянин Мик­
лухо-Маклай.
А теперь вернёмся к печати великого киевского князя Светос­
лава и мысленно будем сравнивать систему познаний восемнадца­
тилетнего Маклая, когда он впервые задумался над принципом от­
носительности Галилея, ему, если вспомните о родстве троянцев и
пеласгов днепровских, не чуждым, и восемнадцатилетнего же Све­
тослава, когда он сделал рисунки для отливщиков своей печати. Но
сначала задержимся немного на ещё одном отрывке из поэмы Сла-
187 вомысла, пожалуй, по своему содержанию центральном. Продол­
жается монолог Светослава, обращенный к матери - великой княги­
не Ольге:
- Рим не пред воинской силой пал, как
финикийцев Карфаген, а братством во Христе,
Чем искусившись, гордый римлянин не смертника,
а душу, ему принадлежавшую, повесил на кресте
И, пыл неукротимый духа усмиря,
перед распятием души своей кротко на колени стал,
В помрачении сознанья отринув пращуров завет:
неримлянин у римлян лишь в гостях -
Гостя обогрей и накорми, разделив с ним кров и пищу,
но не права на землю и гражданина честь.
Я римлян чту, они родня нам, Энея помнят, как и мы,
Нелепый вымысел о нём отверг Вергилий,
рассудком здравым эллинов миф измерив.
Троянцев тоже не виню. Сварожия гармонию познавшие,
они из пепла Трои Рим возградили
И землю у этрусков не отняли: не возроптав,
те братьев по крови по-братски приняли.
Упрёк троянцам в утрате мужества - пустое:
доблесть человека лучам Эмита в тригоне с Парсом
- не ровня,
Эллады полисы они испепелили так же,
но возрождению эллинов порукой было то,
Что на руинах не рыдали - на пепелищах лира рокотала,
и дым костров курился на мнимо победительных пи­
рах.
Распорядилась так судьба: заблуждения эллинов на сей раз
спасением обернулися для них.
В помощники они позвали труд, а тот им
вдохновенье даровал,
Чтоб снова полисы, как Рим троянцы, созидать.
Но всё же в заблужденьях гибельно начало:
в сверкании снегов Олимпа
Себе подобных бражников вообразя,
эллины их богами нарекли,
Чтоб за труды свои и разума, светом озарённого, творенья
Жертвы и хвалу призракам воздать.
Погибель втом и римлянам незримо зарождалась...
Необходимым было разоренье Карфагена, но не покорение
Эллады.
Финикийцы, совестью пренебрегая, на торжищах обманом
188 процветали
И корысти заразу сеяли, как просо,
Семена которого на ниве эмитом унавоженной,
Как проказы семя, возросли.
Эллада же тем временем, пуще прежнего взгордясь,
Вдохновеньем разума жила, но поклонялася богам,
А зиданья труды, в коих вдохновенья корень, i
рабам презренным отдала.
Элладу повергнувший в отмщенье за Трою Рим
Прельстился тем, чему эллины поклонялись.
Не ведал ослеплённый наготою статуй i
римлянин, что от богов Эллады
До души его распятья на кресте дорога пролегла,
Где отравительные чаши для яда сладкого, i
Братством во Христе окрещённого, уж ковались...
I
Наверное, теперь читателю понятно, почему СветЬслав так
восставал против иудаизма и его видоизменённой модели, назван­
ной по-гречески христианством. Братство во Христе в его Греко-
римском варианте отрицало то, что сегодня мы называем патрио­
тизмом и национальным характером или сознанием, откуда вытека­
ло соответствующее отношение к Отечеству и долгу гражданина, а
с другой стороны, призывало к непротивлению злу, что, кдк все зна­
ют, обещало рай покорным и кротким и укрепляло власть предержа­
щих.
В 63 году до н.э. римляне под командованием Помпея покори­
ли Иудею, и вскоре на огромной территории Римской империи ока­
залось, как считают современные учёные, от 4 до 4,5 миллионов
израильтян, которые по установившемуся с библейских времён сво­
ему обыкновению называли себя среди иных народов евреями -
людьми стой стороны Евфрата. Одни из них проповедовали иуда­
изм, другие - христианство. Это в значительной мере предрешило
развал и конец и без того уже не весьма прочной Римской империи,
как на Волге - Великой Хазарии.
Уже упоминавшийся мною Моисей Соломонович Беленький,
который в своей книге «Что такое Талмуд» (М.,1970 г.) об известном
нам Орле синагоги Маймониде на стр. 129 говорит: «...Маймонид
проявил высокое мужество, защищая разум и его право критически
исследовать священное писание». «В эпоху разгула и насилия фео­
дальной и мусульманской реакции передовые умы Средней Азии и
Ирана, - подчёркивает советский исследователь истории филосо­
фии этих стран С.Н. Григорян, - были светочами, рассеивавшими
мрак религиозного мракобесия». «К этим светочам следует отнести
и Маймонида», - дополняет своей фразой заключение С.Н. Григо-
189 ряна, который ничего не говорит о евреях и Египте, где жил Маймо-
нид, М.С. Беленький, чтобы уверить нас, будто Орёл синагоги был
таким же светочем науки, как лучшие умы Востока. Но в чём заклю­
чается на самом деле «свет науки» Маймонида, вы узнали, когда
читали эпизод с Уриэлем Акостой.
В этой книге М.С.Беленького есть ещё одно любопытное мес­
то, которое достаточно ясно характеризует всю книгу, а подобных ей
у нас издаётся великое множество. М.С. Беленький, говоря о боль­
шом и, как недвусмысленно надо понимать, благотворном влиянии
иудеев на римлян, на стр.37 пишет: «Римский мыслитель I века Се­
нека ... говорил о миссионерской деятельности иудеев: «побеждён­
ные диктуют победителям».
Эта ссылка на авторитет римского философа-стоика Луция
Аннея Сенеки должна, как мыслит автор, создать у читателя впечат­
ление, что иудеи, будучи и покорёнными, тем не менее способны
диктовать свою волю победителям.
Но и впрямь ли писал так Сенека? Вот сравните:
«Обычаи этого проклятого народа настолько усилились, что
стали распространяться во всех странах. Они, КАК ПОБЕДИТЕЛИ,
НАВЯЗЫВАЮТ ПОБЕЖДЁННЫМ свои законы (Философ Сенека.
Изд. «Випонт», т.4, стр.423).
Опустив фразу, в которой Сенека выражает своё отношение к
данному народу, и взяв переставленные местами два слова из сле­
дующей, опять опустив сравнительное «как», М.С.Беленький встав­
ляет между ними вместо слова «навязывают» куда более катего­
ричное «диктуют» и таким образом совершенно меняет смысл ска­
занного римским философом, при этом снова со ссылкой на авто­
ритет, но уже Ф.Энгельса с помощью такого же нехитрого приёма
объявляет Сенеку «дядей христианства», причём в контексте «доб­
рого дяди», который, как надо понимать, благословил христианство,
чего Ф.Энгельс сказать, конечно, не мог.
Мы верно относим Сенеку к философам-стоикам, но нам до
сей поры также неверно толкуют римскую философскую школу сто­
иков, как это делает академик Б.А.Рыбаков, ставший у нас главным
толкователем славянского «язычества» вообще и русского в част­
ности. Между тем именно русское так называемое «язычество» и
римская философская школа стоиков по своим основным принци­
пиальным установкам во многом совпадали. Главная суть их общ­
ности в объективном познании мира как единого целого и челове­
ческой природы как составной части всей Природы, любая отдель­
ная часть которой повторяет в себе общие законы построения цело­
го. А стоики потому, что они были стойкими в этих своих убеждени­
ях, не принимая никакой идеологизации объективной системы по­
знаний, будь то поклонение божествам или каким-то иным непре-
190 рекаемым кумирам, поскольку всякое поклонение или слепое сле­
дование чьим-то идеям неизбежно порождает туманящий разум
фанатизм. «Встав на путь поисков истины, всё подвергай сомнени­
ям», - вот кредо римских стоиков и русских «язычников».
Поэтому как раз Сенека, обладавший огромной суммой не схо­
ластических, а естественно-научных знаний и прекрасно разбирав­
шийся в политике, одним из первых среди крупных римских учёных
того времени понял подлинный смысл и цели христианства как вы­
работанный иудеями идеологии сначала для духовного развраще­
ния, а затем и нравственного порабощения неиудеев. Сенеке было
ясно, что фигура Иисуса Христа, которого с этой целью использова­
ли как пропагандистское знамя, здесь каким-то особым исключени­
ем не являлась, но в той исторической обстановке она оказалась
как нельзя более подходящей.
Люди, подобные Йешуа из Назарета, которого апостол Пётр
нарёк Машиахом (Помазанником или Мессией), что в сочетании с
греческой транскрипцией его личного имени и переводом на гречес­
кий язык древнееврейского слова «машиах» звучит как Иисус Хрис­
тос, были во все времена и у всех народов. Есть они и теперь -
сейчас их называют экстрасенсами, то есть людьми, от рождения
наделёнными относительно сильной биоэнергетикой, либо со зна­
ком плюс, либо со знаком минус. Первые, как я уже говорил, способ­
ны, если к тому обучены, исцелять, вторые для человеческого сооб­
щества в общем-то чаще не весьма приятный подарок.
Так вот тех, у кого биоэнергия со знаком плюс, издревле почи­
тали как врачевателей, волхвов, ясновидцев и т.д. Не случайно один
из авторов Талмуда рабби Цельс пишет, что Иисус Христос с юных
лет занимался «чародейством», но рабби Цельс умышленно гово­
рит, будто пряха Мария из Назарета родила его от беглого римского
солдата по имени Пантера. Откуда ему, рабби Цельсу, жившему два
века спустя, вдруг стало известно имя |эимского солдата, с которым
Мария якобы изменила своему мужу Иосифу? Кроме того, рабби
Цельс упустил из вида одну немаловажную деталь: в отличие от иуде­
ев римляне до принятия христианства не давали своим детям име­
на по названию зверей. Имя Лев (Лейба) у иудеев позаимствовали
греки, а потом уже от них - римляне.
Ничуть не лучше и утверждение авторов всех канонических
евангелий, будто Мария зачала, чудесным образом оставшись дев­
ственницей.
Сенека одинаково не мог благословить христианство, как и при­
нять что-то на веру от талмудистов, так как знал, что, применив не­
сложный арифметический расчёт, можно заранее сказать, у кого и
когда должен родиться ребёнок с такой биоэнергией, какой, несом­
ненно, был наделён Иисус Христос: как правило, в четвёртом коле-
191 не экстрасенса, особенно от седьмого зачатия, которое даёт наи­
больший эффект, ибо тогда в ребёнке сочетаются все семь творчес­
ких принципов, отчего его психика весьма уязвима, но на людей он
потом воздействует очень сильно. Повинна же в рождении такого
ребёнка не столько Мария, сколько Иосиф, иначе от седьмого зача­
тия родилась бы девочка. Поэтому с полной уверенностью можно
сказать, что под бдительным наблюдением иудейских «жрецов» в
данном случае находился отец будущего Иисуса Христа, а не мать.
Но уже то, что возвеличена именно Мария, свидетельствует о чисто
иудейской схеме, у которых в Талмуде, как вы помните, сказано: «Чей
бы бычок не скочил, а телёнок наш». Здесь странный для нас пара­
докс: главным в иудейской семье считается отец, мать - практичес­
ки на положении полурабыни, но, тем не менее, для детей важнее
она. Потому и национальность иудеи определяют по матери.
Зная всю эту арифметику, нетрудно в нужное время выдвинуть
на сцену Иоанна Предтечу. Причём с идеологических соображений
он непременно должен быть Иоанном, что значит «милость Яхве»,
то есть дар иудейского бога. И с тех же соображений - Крестителем,
чтобы символ умерщвления духа у языческих народов - крест - пре­
вратить якобы в нечто противоположное. А ЯКОБЫ потому, что со
стороны иудеев тут мы явно видим веру в то, будто крест действи­
тельно умертвляет душу. Иначе всё христианство с его обязатель­
ным крещением не имело бы никакого смысла, как и будто бы вос­
кресение распятого на кресте: подыскать необходимых свидетелей
среди народа, главным идолом для которого служит золотое тель­
це, - не бог весть какая проблема. Плащаница с несмываемым и
невыцветающим силуэтом тела умершего экстрасенса - дело для
посвященных тоже давно известное. Для этого нужна обыкновен­
ная льняная или конопляная ткань, пропитанная бесцветным дубиль­
ным раствором, и, пока она влажная, плотно спеленать ею дове­
дённого до крайнего экстаза экстрасенса. Его биополе в таком со­
стоянии и даст на полотне необходимый отпечаток.
Но, конечно, для большего успеха дела и Иоанну Крестителю,
и Иисусу Христу нужно было создать ореол мучеников - казнить того
и другого мученической смертью, а потом сочинить соответствую­
щие легенды. Психологически на малопросвещённые умы это дей­
ствует безотказно, ибо человек по своей природе не homo homini
lupus est (человек человеку волк), как психопрепарируя генеалогию
Максима Горького, утверждал по латыни в русскоязычном советс­
ком журнале «Клинический архив гениальности и одарённости» док­
тор от психиатрии И.Б. Галант, имея в виду «характерную сущность»
русского народа, а всё же существо больше склонное к сострада­
нию и сочувствию.
Вполне возможно, что опыты с Иоаннами Крестителями и Иису-
192 сами Христами повторялись до тех пор, пока один из них не оказал­
ся самым удачным. И здесь в Евангелии от Матфея использован
ещё один сильнодействующий психологический момент (Глава 27;
23,24): «Правитель сказал: какое же зло сделал Он? Но они ещё
сильнее кричали: да будет распят! Пилат, видя, что ничего не помо­
гает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки пред наро­
дом, и сказал: неповинен я в крови Праведника Сего; смотрите вы».
Не римляне, окончательно сокрушившие Иудею, а фарисеи
иудейские продемонстрировали жажду крови «Праведника Сего»,
как назвал перед казнью Иисуса Христа римский прокуратор Понтий
Пилат, и это очень важно, ибо отсюда вытекает, что израильтянин
Йешуа из Назарета пострадал за ту правду, которую признали прав­
дой устами Понтия Пилата люди, не относящиеся к сынам Израиля.
Следовательно, Йешуа из Назарета и есть Мессия для неизраиль­
тян.
Тем не менее, и Талмуд, и Новый завет христиан базируется на
одной и той же книге - Ветхом завете иудеев. И в Талмуде, и в Но­
вом завете в качестве законоучителей также выступают исключи­
тельно иудеи, только под разными названиями: в первом - рабби,
то есть раввины, во втором - апостолы, что по-гречески значит «по­
сланцы». Имеются в виду, понятно, посланцы всё того же иудейско­
го бога Яхве, имя которого в Библии, которую сами иудеи впервые
переводили на греческий язык, дабы не раздражать неиудеев, вез­
де заменено словом «господь». Но от перемен мест слагаемых сум­
ма, как известно, не меняется. Причём и Талмуд, и Новый завет со­
здавались практически одновременно. Первый, так сказать, для внут­
реннего потребления, второй - для внешнего, в том числе для ага­
рян, то есть всех прочих семитских народов, которых израильтяне
считают своими рабами как бы в первую очередь, ибо, согласно
Библии, их праматерью была рабыня отца Израиля Авраама по
имени Агарь, родившая от него сына Измаила, но, как мы уже знаем
из Талмуда, лоно женщины, не принадлежащей к дочерям Израиля,
не способно родить существо, достойное называться человеком, хотя
бы оно и произошло от семени человека. Об Иакове же - сыне Ав­
раама и его жены Сарры сказано устами Яхве: «...отныне имя тебе
будет не Иаков, а Израиль; ибо ты боролся с Богом, и чеповеков
одолевать будешь» (Бытие, 32;28), то есть, как разъясняет Талмуд,
не только агаряне, они же измаильтяне, но и все иные народы дол­
жны стать рабами сынов Израиля.
Однако заведомо можно было сказать, что основная масса се­
митских народов исходящий от иудеев Новый завет не примет, по­
скольку в отличие от «богоизбранных» израильтян они таковыми их
не почитали, а, здраво рассуждая, ценили людей прежде всего по
их отношению к труду и знаниям. Израильтяне же до своего появле-
193 ния в Египте вели пастушеский, то есть по существу потребительс­
кий образ жизни, и ни к каким познаниям Природы не стремились.
И вот эти пастухи, страдая от голода, вследствие нередкой для
тех районов, где они обитали, засухи и падежа скота от бескорми­
цы, нашли приют в Египте, но, назвав себя рабами фараона, тру­
диться тем не менее не собирались. Благодаря некоему библейско­
му Иосифу (большинство гебреистов, то есть еврееведов, считают
его лицом историческим, даже если у него и было другое имя), су­
мевшему войти в доверие к фараону и стать при нем кем-то вроде
премьер-министра, быстро заняли в стране господствующее поло­
жение. «И жил Израиль в земле Египетской, в земле Гесем, и владе­
ли они ею, и плодились, и весьма умножились» (Бытие, 47; 27). Ины­
ми словами, господами в стране, вся экономика которой держалась
на очень непростом земледелии, оказались пастухи, ничего в зем­
леделии не смыслившие. Если земля родит, значит, так должно быть
бесконечно, и чем грандиознее какой-нибудь землеустроительный
проект, тем больше от земли можно взять. Именно так они смотрели
на чрезвычайно уязвимые плодородные земли Египта, поработив
египтян и эксплуатируя их нивы все более интенсивно и безоглядно,
в результате чего, как и нужно было ожидать, Египет постигла эколо­
гическая катастрофа.
Причину всего, что произошло, понял, наконец, фараон Рам­
сес II и, отстранив вчерашних господ от руководства земледелием,
принудил их строить пирамиды, не города, как пишут многие исто­
рики, а именно пирамиды.
Так повелители египтян превратились в их рабов.
Конечно, со стороны Рамсеса II это была мера радикальная,
но если стать на точку зрения прославленного египетского фарао­
на, его решение нельзя назвать ни несправедливым, ни бессмыс­
ленным. Только люди, не понимающие законов естественной энер­
гетики, которой насыщена вся наша атмосфера, до сих пор считают
гигантские египетские пирамиды просто гробницами фараонов и,
мол, чем большими амбициями обладал владыка Египта, тем боль­
шую строил себе усыпальницу. Это такое же непонимание, как то,
почему в построенных конусом из намного более тонких, чем обыч­
ная строительная доска, моржовых шкур ярангах чукчей и эскимо­
сов при шесг-идесятиградусных морозах и слабеньких огоньках жир­
ников всегда тепло.
Да, в пирамидах хоронили и фараонов. Но если бы каждый
фараон в течение всей древнеегипетской цивилизации строил себе
персональную пирамиду, то, во-первых, учитывая тогдашний уро­
вень строительной техники, ему пришлось бы жить слишком долго,
а во-вторых, весь Египет был бы сплошь покрыт пирамидами. С
другой стороны, почему вряд ли что-либо знавшие в ту эпоху о егип-
194 тянах американские ацтеки, инки и майя воздвигали такие же соору­
жения?
Ответ на этот вопрос можно найти в древних папирусах егип­
тян, в которых говорится, где они хранили скоропортящиеся продук­
ты в то время, когда фреоновых холодильников ещё не существова­
ло и не могло быть в тех широтах никаких ледников. В ПИРАМИ­
ДАХ.
Я уже обращал внимание читателя на энергетические центры
октаэдра и фундаменты таких храмов, как киевская София и Трои-
це-Сергиева лавра, грунты под которыми выдержать их тяжесть,
если смотреть на эти земельные участки глазами современного гео­
лога и специалиста по сопромату, не могут, однако, массивные со­
оружения храмов, тем не менее, стоят веками и практически не дают
даже осадки.
«Секреты» того и другого были хорошо известны египтянам.
В энергетическом центре пирамиды, который находится там же,
где и в каждой из половин октаэдра, фрукты, овощи или слегка за­
копчённые, но не посоленные окорока мяса просто висели в каких-
нибудь, скажем, сетках, однако не подвергались никакой порче, так
как в энергетически насыщенном воздушном пространстве они не
дают испарений, а коль так, там невозможна жизнь гнилостных бак­
терий и, следовательно, образование плесени, ибо для этого не­
обходима влага, а без испарений ей неоткуда появиться. К тому же
пирамиды сооружались не где попало, а только на так называемых
энергетически активных точках земли, как и та же киевская София.
Грунт под ней, казалось бы, самый обыкновенный, ничем особенно
не примечательный, однако из-за восходящего в этом месте из зем­
ных недр энергетического потока он обладает таким сопротивлени­
ем, с которым по его прочности не может сравниться никакой бетон
(этим же объясняется и возникновение в самых вроде бы неподхо­
дящих местах целебных родников). Кроме того, подвалы, устроен­
ные под такими сооружениями, - тоже идеальные хранилища для
всевозможных продуктов. Но это не мешает восходящему энергети­
ческому потоку, как своеобразному генератору, пополнять пирамиду
или храм, крыша которого непременно должна быть более полуэл­
липсом (луковицей), чем полусферой, всё новой и новой благотвор­
ной энергией, аккумулятором которой в храме служит подвешенная
точно под центром купола металлическая люстра. Если соединить
её хорошим электропроводником с крестом из энергоёмкого сплава
на куполе, крест во время массового богослужения в храме будет
излучать свечение, ибо восходящий из земли энергетический поток
тогда значительно усиливается биоэнергией многочисленного скоп­
ления людей, объединённых в общем молитвенном экстазе, когда
отдача лкадской биоэнергии достигает как бы своего апогея, а акку-
195 мулятор той и другой энергии один и тот же - люстра.
В пирамиде таких энергетических выбросов, как в храме от
люстры через крест, не происходит. Энергопоглотителями в ней яв­
ляются подвешенные так же, как люстра в храме, скоропортящиеся
продукты, которые сохраняются потому, что в данном случае дей­
ствует закон сохранения энергии. Если же никаких энергопоглотите­
лей в пирамиде не было бы, избыток накапливающейся в ней энер­
гии выходил бы во вне через служащие электропроводниками её
стены. Но если эти стены покрыть электроизоляторами, пирамида,
будь она какой угодно величины, всё равно рано или поздно взорва­
лась бы.
Вот почему Рамсес II заставил израильтян, разоривших Египет,
строить пирамиды. Загубленные по вине Иосифа и его последова­
телей пашни Египта для восстановления их плодородия требовали
длительного времени, а народ чем-то нужно кормить, если не хле­
бом, то фруктами, овощами и мясом, то есть тем, что ещё способна
была давать оскудевшая земля Египта.
Как глава государства и верховный судья, фараон Рамсес II,
проклятый сынами Израиля, рассудил всё же по-своему мудро: кто
стал виновником народных бедствий, те пусть за них и расплачива­
ются - исправляют положение своим трудом.
Доверчивые египтяне, по-видимому, не предполагали, что, и
превратившись в рабов, израильтяне найдут способ обобрать их,
как говорится, дочиста. Попросили у них будто бы на время якобы
необходимые им для каких-то иудейских ритуальных отправлений
сосуды из благородных металлов и всякие иные драгоценности. Раз
так, дело, мол, святое, и египтяне отдали всё, что из просимого у
них нашлось, хотя иудейство им и было чуждым, но, как большин­
ство здравомыслящих людей, они отличались веротерпимостью и
потому чужие верования привыкли уважать, освободили даже на
несколько дней своих рабов от всех работ, дабы те имели возмож­
ность без посторонних глаз, как то будто бы требовал их закон, ис­
полнить в пустыне предписанные им обряды. Разумеется, снабдили
их также на указанное время необходимым запасом пищи и воды.
Между тем, пока сердобольные египтяне ждали возвращения
«бедных» богомольцев, тех и след простыл, поскольку «обманывать
акумов и гоев сынам Израиля дозволяется» и не сыны Израиля, а
они, «акумы и гои, суть рабы, имущество и кровь которых по слову
Господа Бога принадлежат сынам Израиля».
Произошло это, как считают гебреисты, где-то между 1340 и
1320 годами до н.э. Но спустя примерно семь с половиной веков
печальный опыт Египта начнёт повторяться после вавилонского
пленения иудеев в самом Вавилоне, Сирии и Персии, где пленники,
испокон веков питавшие отвращение к земледелию, ничего в нём не
196 понимая, опять сумеют занять руководящее положение в земледе­
лии и предложат грандиозные проекты оросительных систем, осу­
ществление которых превратит в пустыню плодороднейшие земли
Двуречья, множество оазисов Аравии и огромные пространства да­
лее на восток и северо-восток, в Среднюю Азию. Именно здесь, в
Средней Азии, некогда самый цветущий край, тысячелетиями оро­
шаемый полноводным Узбоем, в результате строительства тех са­
мых оросительных систем с течением времени сплошь покроется
песчаными барханами Каракумов, а река Узбой исчезнет совсем.
Естественно, столь гигантская экологическая катастрофа, зах­
ватившая весь Ближний Восток, Персию и часть Средней Азии, раз­
разилась не сразу, как, впрочем, и в Египте. Там и здесь она назре­
вала постепенно, однако и там, и здесь первопричина была одна -
грандиозные гидропроекты, придуманные людьми, не умеющими
пользоваться землёй. А если учесть, что на земледелии по-прежне­
му держалась почти вся экономика этих стран, можно себе предста­
вить, каким было смятение народов Востока, которые воочию убе­
дились, в чём корень зла. Они прокляли великого вавилонского царя
Навуходоносора за покорение Израильско-Иудейского государства,
а не менее великого царя Персии Дария - за то, что увлёкшись бес­
конечными войнами, передоверил управление экономической жиз­
нью страны хлынувшим из Вавилона в Персию иудеям. Вместе с
тем гонения начались на всех семитов без разбору, хотя сыны Изра­
иля к тому времени свой изначальный семитский тип уже утратили,
превратившись в некую чрезвычайно разноликую иудейскую секту,
пусть и весьма многочисленную, но не имевшую теперь ни чётко
выраженных расовых, ни тем более национальных признаков. Это
абсолютная нелепица, как в наших энциклопедических словарях
толкуется придуманное в середине минувшего века малограмотным
прусским священником Штёккером слово «антисемитизм», которое
не случайно так охотно подхватила Всемирная сионистская органи­
зация на своём первом съезде в 1897 году в Базеле. Всякую связь с
действительно семитами, то есть, главным образом, арабами и абис­
синцами, подавляющая масса иудеев потеряла ещё на заре нашей
эры, почему они и приняли такое странное для народного имени
самоназвание-евреи (люди стой стороны). Согласно Талмуду, ев­
реем может считаться только иудей, независимо от его расовых и
национальных признаков. Зато караимы, происходящие от того же
колена Израиля и сохранившие чисто семитский антропологичес­
кий тип, по мнению талмудистов, называться евреями не имеют пра­
ва. Они себя так и не называют, поскольку не признают Талмуд. Но и
евреи, то есть иудеи, согласно тому же Талмуду, делятся по цвету
кожи на далеко не одинаковые в биологическом отношении группы.
Только белокожие европейские евреи - ашкенази - признаются са-
197 мыми «полноценными», а в более древние времена, до покорения
Иудеи римлянами, такая честь принадлежала евреям сефардим -
тем, которые жили в Вавилоне и Персии, потом, когда уже в исходе
VII века н.э. мусульмане объявили им на сто лет перемирие, чтобы
они радикально пересмотрели свою идеологию, вместе с ними по­
пали в Испанию и Португалию, где приняли участие в создании Кор-
довского халифата, но по-прежнему называли себя сефардим.
Однако до этого было ещё далеко. Безвинно испытав на себе
гонения за экологические катастрофы в Вавилоне, Персии и Сред­
ней Азии, арабы не могли не отвергнуть исходивший от иудеев Но­
вый завет. Поэтому они выработали собственную идеологию, кото­
рую в начале VII века н.э. окончательно сформулировал пророк Му­
хаммед в виде ислама, изложенного в книге с очень простым назва­
нием - Коран, что значит «чтение» - «аль-кур'ан». Понятно, в него
вошли некоторые элементы, сходные с библейскими, поскольку в
основе Библии, ещё не переделанной иудеями на свой лад, лежал
вообще восточный фольклор, в том числе нравственные поучения
шумеров.
С принятия арабами ислама, полностью отмежевавшего их от
иудеев, и начинается стремительное социальное развитие арабс­
кого мира, положившее начало образованию могущественного ха­
лифата сначала со столицей в Дамаске, затем - в Багдаде. И с этого
исторического момента начинаются дружеские отношения арабов с
Русью. Из наших летописей мы все знаем о дочери новгородского
князя Гостомысла Умиле, матери Рюрика, но мало кому известно,
что старшая родная сестра Умилы Светозара была матерью арабс­
кого халифа Аль-Матуси.
Мне не хотелось бы, чтобы читатель принял меня за антиев­
рея. Ведь вряд ли я посвятил бы большую часть жизни изучению
всего, что связано с именем Миклухо-Маклая, не принимая серд­
цем главное положение в его науке о человеке: все люди - люди.
Я говорю «антиеврея», а не «антисемита» потому, что, имея
достаточные познания в антропологии, побывав в нескольких де­
сятках стран, где проживают евреи, и дополнительно пользуясь об­
ширной научной литературой на эту тему, с уверенностью могу ут­
верждать, что среди всего мирового еврейства людей семитской
расы едва ли наберётся 10-12 процентов, в основном в странах
Азии и совсем немного на Пиренеях, и, как считают гебреисты, не
более 5 процентов с примесью семитской крови. Причём тех и дру­
гих меньше всего в Израиле, где мне довелось побывать дважды и
убедиться в этом своими глазами. Что же касается нашей страны,
то ни одного семита среди советских евреев я не встречал, что, впро­
чем, вполне объяснимо: на Руси они никогда и не жили.
Подавляющее большинство тех евреев, которые после поко-
198 рения Иудеи легионерами Помпеи в 63 году до н.э. оказались на
территории Римской империи и преимущественно являлись семи­
тами, были истреблены в длинной череде кровавых погромов. Вот
Далеко неполный их перечень, начиная с I века н.э. (цифры обозна­
чают годы): 68 - Александрия, 387 - Рим, Милан, Венеция и Не­
аполь, 516-Клермона, 519-Реванна, 1013-Кордова, 1096-Вормс
и Майнц, 1108 - Толедо, 1146 - в ряде городов немецких княжеств,
1171 -Блуа, 1189-Лондон, 1212-вновь Толедо, 1235-Фульд, 1236
- Анжу и Пуату, 1236 - опять Майнц, 1262 - снова Лондон, 1265 -
Коблец, 1285 - Мюнхен, в 1287 г все евреи в Англии заключены в
тюрьмы по обвинению в утоньшении золотой монеты, а многие, чис­
ло которых точно не установлено, повешены; 1292-Кольмар, 1301
-Магденбург, 1328-Наварра, 1336-Ротенбург, 1349-СавЮйя, 1351
- Кенигсберг и многие города Восточной Пруссии, 1355 - снова То­
ледо, 1380 - Париж, 1391 - Барселона и опять Толедо... I
Список этот можно продолжать и продолжать. Скорбная лето­
пись слишком велика, как велико и число жертв. Поданным Ватика­
на, только католическая инквизиция за время своего существова­
ния сожгла в Европе более 5 миллионов иудеев.
Многие из них, подобно нашим старообрядцам, уходили из
жизни также добровольно. Одну из таких сцен самоуничтожения
современный еврейско-французский писатель Андре Шварц-Барт
воссоздал в очень волнующей «Легенде о тридцати шести правед­
никах». Я приведу здесь из неё небольшой отрывок, написанный на
документальной основе:
«Глаза наши улавливают свет угасших звёзд. Дела и дни моего
друга Эрни вполне можно было бы отнести ко второй четверти XX
века, но подлинная история жизни Эрни Леви началась давным-
давно, сразу же после первого тысячелетия нашей эры, в малень­
ком городке Йорке. Точнее говоря, 11 марта 1185 года. 1
В тот день епископ Нордхауза произнёс проповедь, пОсле кото­
рой толпа прихожан с криками «Такова воля Божья» высыпала на
паперть, а ещё через несколько минут грешные души евреев пред­
стали перед судом Всевышнего, который призвал их к себе устами
епископа.
I
Однако в суматохе, поднявшейся во время грабежа, несколько
семей укрылись в заброшенной башне на самом краю города. Оса­
да длилась шесть дней. Каждое утро, лишь только начинал брез­
жить свет, ко рву, окружающему башню, подходил монах с1 распяти­
ем в руках и обещал сохранить жизнь тем евреям, которые призна­
ют страсти возлюбленного Господа нашего - Иисуса Христа. Но баш­
ня, по выражению очевидца, бенедиктинца Дома Брактона, остава­
лась «глухой и немой».
199 На утро седьмого дня рабби Иом Тов Леви собрал осаждённых
на площадке и сказал:
- Братья мои, Бог даровал нам жизнь. Отдадим же её своими
собственными руками Ему, как сделали наши братья в Германии.
Мужчины, женщины, дети и старики - одни за другим подстав­
ляли голову под простёртую для благословения руку, а затем и гор­
ло под клинок, зажатый в другой руке, и, прежде чем принять смерть,
старый раввин оказался в полном одиночестве.
Дом Брактон свидетельствует:
«И вырвалось тогда из уст его горестное стенание и докати­
лось до квартала Святого Джеймса...»
Далее следует благочестивые комментарии, и заканчивает мо­
нах свою хронику так:
«На площадке перед башней нашли двадцать шесть евреев,
не считая женский пол и маленьких отродий. А по прошествии двух
лет обнаружили останки ещё тринадцати евреев, погребённых в
подземелье во время осады. Но эти тринадцать почти все были
младенцами. Старый раввин всё ещё сжимал рукоятку кинжала,
которым перерезал себе горло. Другого оружия в башне не нашли.
Тело раввина было предано огню, а пепел, к прискорбию великому,
рассеян по ветру. Так что суждено нам было сей пепел вдыхать, и,
по закону соединения частиц, отрава ещё долго будет входить в нас».
История раввина Иом Тов Леви является прямым продолжени­
ем легенды о Ламедвавниках (на иврите буквы «ламед» и «вав»,
поскольку еврейский алфавит имеет не смысловую, а числовую сим­
волику, в сумме образуют число 36. - А.И.).
Событие это само по себе ничем не примечательно. В глазах
евреев самопожертвование в башне - лишь незначительный эпи­
зод в истории народа, изобилующей мучениками. В те времена не­
истовой веры целые общины, как известно, предавали себя огню,
дабы не поддаться соблазну Нового Завета. Так было в Шпейере, в
Майнце, в Вормсе, в Кёльне, в Праге тем роковым летом 1096 года.
Случалось такое и позже, когда эпидемия моровой язвы поразила
весь христианский мир.
Но деянию раввина Иом Тов Леви уготована была особая
участь. Возвысившись над общей трагедией, оно превратилось в
легенду...
Конечно, этих людей искренне жаль. Кого не истребили во вре­
мя массовых погромов и на кострах инквизиции, те предпочитали
самим принять смерть, нежели отречься от своей теологической
идеологии. В результате, несмотря на замечательную способность
семитской расы к самовоспроизводству, от потомков тех первона­
чальных 4 - 4,5 миллионов евреев Иудеи, которые попали в Римс­
кую империю в конце минувшей - начале новой эры, за последую-
200 щие полторы тысячи лет в Европе почти никого не осталось. Исклю­
чение составляли очень немногие глубоко законспирировавшиеся
марраны на Пиренеях, еще в меньшем числе французские тампли­
еры и те, кто подобно дядюшке Уриэля Акосты Валтасару, влились в
монашеский орден иезуитов, созданный в 1534 году католиком ев­
рейского происхождения Лойолой и утвержденный папой римским
Павлом III в 1540 году. Ну, и, разумеется, более-менее крупные фи­
нансисты, переходившие в лоно той христианской церкви, которая
действовала как государственная в данной стране проживания.
Тем не менее, иудаизм в Европе уничтожен не был, и, хотя ев­
рейские погромы и впредь спорадически продолжались, и еще в
начале XIX века пылали костры католической инквизиции, количе­
ство евреев в европейских странах неуклонно возрастало, и всё
более набирал силу, а значит, и власть еврейский капитал. Теперь
это были, главным образом, ашкенази, в подавляющем своём боль­
шинстве не имевшие даже примеси семитской крови, однако вопре­
ки этому бесспорному для всякого антрополога факту называли себя
сынами Израиля и жили такими же замкнутыми общинами, как те
давние евреи из Иудеи, а часто их внутренняя организация носила
характер и куда более жёсткий. Вспомните историю жизни и смерти
Уриэля Акосты.
Я не знаю другого народа, кроме евреев, который был бы так
обманут и притесняем теми, кого он благоговейно почитает своими
мудрецами и в то же время страшится их же больше всего на свете.
Потому неразумно считать всех евреев поголовно носителями зла.
Кто так думает о них, меряя всех одной меркой, тот, к прискорбию,
сильно заблуждается. Другое дело, всегда ненасытно алкавшие бо­
гатства и власти поводыри этого народа, о которых, предвосхищая
грядущее, Иван Бунин писал, на мой взгляд, пророчески в 1918 году:
Возьмёт Господь у вас
Всю вашу мощь, отнимет трость и посох,
Питьё и хлеб, пророка и судью,
Вельможу и советника. Возьмёт
Господь у вас учёных и мудрейших,
Художников и искушённых в слове,
В начальники над городом поставит
Он отроков, и дети наши будут
Главенствовать над вами. И народы
Восстанут друг на друга, дабы каждый
Был нищ и угнетаем. И над старцем
Глумиться будет юноша, а смерд -
Над прежним царедворцем. И падёт
Сион во прах, за не язык его
201 И всякое деянье - срам и мерзость
Пред Господом, и выраженье лиц
Свидетельствует против них, и смело,
Как некогда в Содоме, величают
Они свой грех. - Народ мой! На погибель
Вели тебя твои поводыри!
В этом смысле прав был также известный южноафриканский
борец за расовое равноправие и один из первых лауреатов Нобе­
левской премии мира, когда в своей брошюре «Если быть объек­
тивным...», опубликованной в 1959 году с Иоганнесбурге, говоря о
Миклухо-Маклае писал:
«Не будь древнего иудаизма, ставшего первоисточником анти­
человеческих расовых «теорий», не возникла бы и потребность со­
здавать научный антирасизм, изначальные истоки которого не в зна­
менитом французском, а в скромном русском гуманизме. Не прихо­
дится, однако, сомневаться, что конечная победа будет за ним».
Понятно поэтому, что, изучая научное наследие Миклухо-Мак­
лая и углубляясь в этой связи в далёкие исторические глубины Руси,
я не мог в такой же мере не касаться идеологии иудаизма и вообще
истории евреев. Однако, чтобы не впасть в субъективизм, в этой
части своих изысканий я буду стараться пользоваться в основном
либо еврейскими источниками, либо ссылаться на тех авторов, к
которым евреи относятся с симпатией.