Показательная подборка стихов - Чёрный Георг

_________Чёрная Радуга Казимира Малевича_________

Несколько месяцев, только засну я – и
Снится мне радуга – дуг поцелуями...
Всем моим прихотям – сонным – покорная,
Но – почему-то – ужасная. Чёрная.

Чёрного – разного – цвета оттенками
Тихо полощется, спектром коробит... – не
Ждёт, не даёт разлагаться по полочкам, –
Льётся в сетчатку, где палочки - колбочки.

Я не боюсь этой гаммы безудержной
Чёрных тонов. А замучает – вырежь мой
Профиль из чёрного... Дунь – и развеется.
Чёрных цветов много тысяч имеется.

Всё разноцветьем в них переливается, –
Чёрным. Кромешным. Бессветно-зияющим.
Мне хорошо. Мне чудесно и радостно –
Слиться во сне с антрацитовой радугой.

Я затерялся в тех тысячах чёрного
Цвета оттенков... – и падаю. Вторники...
Чёрные среды... И чёрные пятницы...
Чёрное время графитно свивается...

Я забываю во сне свою жизнь, и он –
Сон – вдруг становится главным и жизненным.
В чёрном так трудно приходится памяти:
Будто наощупь, сквозь чёрный туман идти... –

Вы меня знаете? – Думаю, знаете!
Я ещё помню... А вы – забываете
Кто я такой?.. Где живу?.. Что, не вспомните? –
........................................
Красный квадрат.
В фиолетовой комнате.
.
.
_________les couleurs du temps_________

поля неправильных цветов,
но чистых, совершенных линий.
предел, ведущий на восток –
к багульнику, каштанам, липам,

к сетям нехоженых дорог,
раскинувшихся вдоль обочин,
где каждый луг и огород
кротами к недрам приторочен.

там духи всевозможных зол
добры и, как котята, слепы,
а изоморфный горизонт
пристёгнут пуговками к небу.

спешишь – отправиться туда,
– (ах, милый, то ли ещё будет!) –
где невозможно увядать
и неизвестно слово "люди"...

и там, смиренный следопыт,
откроются иные двери, –
закрытые для всех, кто спит,
поскольку "видеть" – значит – "верить".
.
.
_________Империя света достигла сиянья цветов_________

. . . . . . . памяти ФРАНКА посвящается

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . И вновь [мне] придётся излишества лемму кроить,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Меж косностью слов обнов[лять] исполнимости клятв –
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . [Где] в сумерках стылых вишнёвый закат укорит,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Тягучим сиропом [воспол]нив утопию правд.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . (Виктор Очир-Гаряев, "Провинция чувств")


Империя света достигла сиянья цветов –
Но некому выдохнуть звук или слово – в закат.
Дрожащее марево солнца увяло, зато
Волшебные волны, мерцая, снуют в облаках.

Печаль... Да, я знаю, откуда приходит печаль –
И режет на части – лучами колеблемый свет,
Выводит на лбу ослепительный символ-печать...
И ты восстаёшь – даже если тебя уже нет.

Что в венах редеет – вишнёвый закат или кровь?
Что в веках струится – вода или проблески дня?
И будут молебны – на Спас, Рождество и Покров –
Когда воспоют, но не вспомнят – тебя и меня...

А в сумерках летних мальчишка, разлив молоко,
Поймёт, что не крикнет уже никогда – на простом
Наречии – радужный зов кучевых облаков:
«Империя света достигла сиянья цветов!»
.
.
_________Медовые Моря Ненаступившего Будущего_________


................................................... Who knows who wrote that song of Summer
................................................... That blackbirds sing at a dusk?..
................................................... This is a song of colour,
................................................... Where sands sing in crimson, red and rust,
................................................... Then climb into bed and turn to dust…
................................................... (Kate Bush, "Sunset", from the album Aerial/A Sky of Honey)

Как соты, что в пучине моря мёда,
Как злые клоны злой овечки Долли, –
Мы говорим: “Прощай, мы не вернёмся.”
Когда умрут слова, погаснет Солнце,
И превратится в пыль всё то, что твёрдо,
Сильней прижми к груди свои ладони, –
Мы в линиях их будем жить, как в стали, –
Когда всего, что в мире есть, – не станет...

Пусть винно-красным отсветам вечерним
Всё меньше места в золотистом небе,
Пусть мир наружу вывернет изнанку,
И воздух станет густ от тайных знаков,
Мы – в поцелуи губ твоих поверим, –
И те, кто был умён, и те, кто не был...
И радужные сполохи знамений
Придут – росистым вечерам заменой,

Нам предвещая – не повтор, но – вечность.
Вращаться Шар Земной уже не сможет,
Карминовыми нитями обмотан, –
Утонет в глубине – янтарной – мёда...
И пусть – прекрасно, хоть бесчеловечно, –
Мы сохранимся – у тебя под кожей,
Где «вместе» и «раздельно» – будут стёрты,
Как отблик на пурпурном дне реторты,

Что в море погрузится постепенно,
– (В нём дёгтя не найдёшь – ни чайной ложки) –
Лишь соты, мёд, рубиновые тени... –
Пока ты нас качаешь на коленях,
Мурлыча колыбельную – Вселенной...
И кажется невыносимо сложным –
Накрыться тёмно-красным одеялом, –
И осознать, что и тебя – не стало.
.
.
_________Апокрифическое Послание Иуды_________

Кровь зазеленеет по весне.
Яблоки зардеются к закату.
Я повешусь ночью на молоденькой сосне.
День родится...

Вот и всё, ребята.

Солнце вспрянет из рассветных пут.
Поползень, найдя личинку, вспискнет.
На холме – иван-да-марьи заросли в цвету.
Над оврагом лопухи нависли...

Не бывает «мира без меня».

Я внезапно обнаружусь – рядом:
В стёклышке, блеснувшем у полёгшего плетня,
В ивах за кладбищенской оградой,
В повилики розовых цветах,
В силуэте завихрённой тучи...

Чем бы ни был я теперь, и чем бы впредь ни стал,
Всё равно – субстанцией текучей
Просочусь, просеюсь – в закрома
Сердца нестареющей Вселенной:
Разума заведомо-песчиночный формат
Делает его почти нетленным.

Неуничтожима наша суть.

Эй, тираны мира, – трепещите!
Жизнь себя отыщет непременно – где-нибудь...
Умирать легко. –
Скажи, Учитель.
.
.
___________Побег___________

Пойдём! – Я с тобой поделюсь не котлетой,
Не плюшевым зайцем с оторванным ухом...
Пойдём! – Я готов поделиться секретом –
С тобой, уже месяц моим лучшим другом.

Давай убежим! Насовсем, представляешь? –
Из нашего – пятого – детского сада.
Тихонько, как ветер касается клавиш, –
Туда, где назад возвращаться не надо.

Я знаю, где выход, где дверь не закрыта.
Мы через подвал проберёмся наружу...
Нам больше не скажут: “Ты плохо воспитан!”
Не станут ругать, что гулял и простужен.

За многоэтажкой мы выйдем к оврагу,
– (Я видел, когда в поликлинику ездил) –
И там, вдоль ручья, где кусты волчьих ягод,
Мы будем шагать, взявшись за руки, вместе.

О нас, может, даже ещё пожалеют...
Отправят отряд воспитательниц строгих
По нашим следам, и двух-трёх Бармалеев.
Собак Баскервилей пошлют, для подмоги.

Но – я научу тебя, как сбить со следа:
Мы через ручей перейдём, возле дамбы,
– (Воды в нём и тины – всего по колено) –
А дальше – не будет ни мамы, ни папы...

Не бойся! Там некого будет бояться.
Пойдём, – где деревья большие, до неба.
Где море, мультфильмы – про волка и зайца,
Туда, где никто, кроме нас, ещё не был...

И не поведут нас колонной, всех вместе.
Забудем запрет – не кричать и не бегать;
Нас строить по парам не будут... А если
Захочется солнца зимой, летом – снега,

То – только скажи – и сейчас же случится!..
Я знаю, так часто бывает без взрослых.
Пугать, что язык нам намажут горчицей
Не станут, ни – шлёпать, ни ставить по росту...

Когда тихий час, мы легко всех обманем.
О том, что нас нет, не спохватятся скоро.
Я булку с обеда припрятал в кармане.
Ну что, побежали? – Вдвоём, до забора...
___
По мотивам: "Убежим до обеда" Ольги Эм
.
.
_________ Код да Винчи _________

втолкнув вовнутрь, нас заперли на ключ,
сказав: теперь-то мы тебя научим
не убегать в страну багровых туч
и не скакать по непролазным кручам,
не петь куплеты неизвестных слов,
не пачкать тиной форменное платье,
не верить кавалерам, что любовь
венчается пыхтением в кровати!

...они не знают тайн нездешних вод,
не ведают секретов горних кряжей
и долов, где безгрешность не живёт,
куда все тропы сходятся – однажды.
убеждены: желают мне добра,
искореняют то, что их пугает,
всё чаще вынуждая меня врать...
их поджидает истина – другая.

во тьме взойдут не-райские сады,
– окулировкой на дичке подвоя, –
чтоб вырасти и принести плоды...

они ещё не знают, что нас ДВОЕ.
.
.
_________ маленькая смерть _________

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ...А мне – тринадцать лет.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . И – представляешь? – я тебя не знаю.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . (Елена Бондаренко, "Станция Нежность: попытка оправдания?")

заснеженный, похожий на метель,
но всё-таки горячий – до истомы,
я забежал – и лёг к тебе в постель...
и моментально оказался дома.

любовь, как символ – сдвоенных цепей.
и бездны неосознанных желаний.
и пульса учащённая капель –
покуда сердце таять не устанет.
вкус тайны раскрывающихся губ,
жар рук, меня отчаянно обвивших,
тепло долин и солнечных лагун,
цветок укуса в сладком соке вишен...
о, маленькая смерть!.. – и серафим,
протягивающий ключи от бездны.
и голос, переставший быть моим...
и... – вынырнем ли оба на поверхность?..

и наконец, спустя пять тысяч лет,
как устрицы за ойкумены краем,
мы – медленно – в себя впускаем свет...

и – представляешь? – я тебя не знаю...
.
.
_________Сюцай Гунню Сисы пишет любовное письмо_________

Сюцай задумал написать любовное письмо.
Для этого он вымыл пол и покормил кота.
Сварил немного риса и пакет лесных грибов.
Закончив ужин, выпил чай – и удалился спать.

К письму он приступил с утра на следующий день:
Бумага, письменный набор и баночка чернил.
Но вечер близился, а с ним – пора – кормить кота.
Полюбовавшись на луну, сюцай улёгся спать.

Проснувшись, странно не найти – сто неотложных дел.
Под вечер, вспомнив про письмо, он к озеру свернул –
И долго медитировал, усевшись под сосной.
Затем подбросил шишку – и пошёл кормить кота.

Всё дальше лето, и опять – туманы и дожди.
Красны шиповника плоды. Бел иней по ночам.
Ещё не начато письмо, зато покормлен кот.
Сюцай ничуть не огорчён: ведь это же любовь.
.
.
_________Гунню Сисы отправляется на свидание_________

Это глупо, потому что это странно.
Безнадёжно, унизительно и дико.
Гунню Сисы нёс букетики тюльпанов, –
Не нарциссов, не мимозы, не гвоздик – и
Собирался их вручить одной знакомой,
Что давным-давном собой смущала мысли,
Уводя от состояний невесомых.

Было мокро и цветы слегка раскисли.

Но сюцай упрямо нёс букеты мелких
Ярко-жёлтых остролиственных тюльпанов,
Этой выходкой производя отметку
В дневнике взаимоотношений странных –
С той, которая его не замечала,
Каждый раз предпочитая самураев,
Лишь для них копила чувственные чары,
С Гунню Сисы только походя играя.

Но сюцай, смирившись, нёс свои тюльпаны,
Ни на что уже, по сути, не надеясь,
Понимая, что ведёт себя престранно.

Ветер трогал сосны и цветущий вереск.

Гунню шёл – и безмятежно улыбался,
Словно знал секреты всех людей на свете.
Ощущал ли он себя в тот миг скитальцем?
Созерцал ли – в лужи падающий вечер?..
Расцветала между рёбрами – тюльпаном –
Та любовь, которой ничего не надо:
Ни касаний, ни чудес – смешных и странных,
Ни признаний, ни взаимности, ни взгляда...

Просто есть такая женщина на свете,
О которой в летних сумерках мечтая,
Невозможно утвердительно ответить –
Хороша она? Распутна ли? Свята ли?..

Просто есть такой сюцай, немного странный.
И в какой-то моросящий летний вечер
Он несёт букеты маленьких тюльпанов
На с трудом воображаемую встречу...
.
.
.
.
_____________ Она _____________

Она была высокой. И вовсе не худой.
Был окружён осокой и дождевой водой
её чертог, – затерян в прибрежной полосе.
Её боялись звери.

Её боялись ВСЕ.

Она ходила тихо, как ветер по ставкам,
и побеждала лихо, – никто не знает – как,
подобно провиденью и солнечным лучам.
Вздох лиственных растений всегда её встречал.

А мы её не знаем, и видеть – не хотим.
Все мысли наши – в мае, и все тела – в пути.
Пусть день наш будет долог, пусть нам весна поёт.
Мы спрячемся за полог, чтоб скрыться от неё.

                * * *

Она нас не искала. – Зачем ей нас искать?..
Она прошла по скалам; ей следовал закат.
Переполняя чашу, заухала сова...
Мы прошептали наши последние слова.

...Вошла, неслышным шагом, и запахи внесла –
темнеющего сада, вечернего весла
и опустевших улиц, уже глаза в глаза...

и тихо улыбнулась
скрывающимся за
.
.
________ беглый квадрат ________

это дом, без которого сад не растёт.
это тлен, без которого клён не шумит.
это я, без которого пусто – и всё.
опрокинутый вход в опрокинутый мир.

это влажные всплески растительных дюн.
это неба вращающийся василёк.
это птицы спустились так низко – к дождю,
что летают уже целый час под землёй.

это полога ночи сиятельный труп,
под которым нельзя оставаться людьми.
это акт провисания бронзовых струн,
убивающих звук, но рождающих мир.

это канонизированный мотылёк
и сквозные потоки спасительной лжи.
обитаемый необитаемый тлён.
это свет, без которого можно прожить.

это чёрный малевич, задраивший люк
в небольшой ослепительно-белый квадрат.
это значит, что я подобрал к тебе ключ.
здравствуй, дом без замков.
бог пришёл умирать.

.
.
_________Обезьяний король_________

. . . . . . . . . . . . . . . Вы должны знать о том, что человек, ставший бессмертным, получает способность выделять
. . . . . . . . . . . . . . . частицу своей души и совершать всевозможные превращения. Так было и с Царём обезьян.
. . . . . . . . . . . . . . . После того как он постиг истину, каждый из восьмидесяти четырёх тысяч волосков на своём
. . . . . . . . . . . . . . . теле он мог по желанию превращать во что угодно. Вызванные им к жизни маленькие обезьяны
. . . . . . . . . . . . . . . оказались настолько проворны и изворотливы, что их нельзя было поразить ни мечом, ни пикой.
. . . . . . . . . . . . . . . Чего только они не проделывали!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . (У Чэн-энь, Путешествие на Запад)
.

Обезьяний король, с обезьянами я
Поспешу – хоронить своего короля.
Обезьяны бегут по стволам – вверх и вниз...
Обезьяний король, оглянись, оглянись!

Вдоль изгибов неравновеликих лиан
К обезьянам приходит король обезьян.
Обезьяны не видят себя в короле,
Но бегут – вверх и вниз – по земле, по земле...

Обезьяний король вечно требует яств.
Обезьяний король – в головах обезьян.
Обезьяны бегут – и мелькает земля
Под ногами у их короля, короля...

Скоро ночь, ветер стих и уснули шмели.
Обезьяны бегут далеко от земли.
Обезьяний король, я решаю вопрос –
Продолжать ли бежать среди звёзд, среди звёзд?

Обезьяний король, для чего я полез
В этот купол небес, в этот купол небес?..
Мир качается от обезьяньих рулад:
"Le roi est mort – а, значит, – vive le roi!"
.
.
________________ Звезда в надире ________________

Когда засыпает ветер
и зима становится внутренностью стеклянного шара,
где какие-то белые хлопья лежат так тихо, невинно,
словно и не было – ни в Москве, ни в Лондоне – никогда никакого пожара,
не случалось чумы в Венеции, а страшные маски птичьи –
просто странные монстры, сошедшие с Босха картины...
И, когда засыпает ветер,
а прозрачный короткий вечер стекает на плоскости тротуаров,
опусти вверх глаза, как если бы Земля тебе не мешала:
там, в надире – звезда, что только тебе одному светит.

И ты, выходя под дождь
из какого-нибудь напичканного кольцами ювелирного магазина,
где-то в районе Сан Марко, Старого Арбата или Пикадилли,
удивляешься: столько колец, столько, столько!
Кому они все необходимы?!
Словно сделали их гномы, гоблины или тролли –
по одним им понятным причинам, – сделали и забыли...
Так вот, выходя под дождь,
но вспомнив зачем-то об этой звезде в надире,
понимаешь – внезапно, неумолимо, –
что для неё для одной живёшь.

Поднимая очередное звено
– (а какой в этом смысл, если часто не знаешь даже, где середина?..) –
находясь в середине мира, равноудалённой от конца света и его начала,
причём оба они – просто события, которые вообще ничего не означают,
никакого отношения не имеющие ко времени, к его младенчеству и сединам,
ловишь себя на том, что думаешь о ней – снова и снова,
днями, ночами, непрестанно...
Ощущая друг друга – ты в этом подлунном мире,
а она – где-то там, где потоки невидимых жёстких излучений и чёрные дыры,
даже не в уголке твоего экрана, даже вовсе не на экране,
но всегда и везде оставаясь звездой, что сияет тебе одному в надире...
Итак, поднимая очередное звено
и не делая ни малейшей попытки что-то менять, решать или строить планы,
знаете оба – зависимо, независимо, беспричинно,
без тени сомнения, бессознательно, постоянно, –
что ты и она – ОДНО.
.
.
_________Некрасов летом 1865 г. в Карабихе читает крестьянам_________

Сидит Некрасов на завалинке –
И мужичкам читает "Тройку".
А в небе солнце – хоть заваривай.
Черствеет горизонта кромка...

Еловый лес раскинул веточки –
И ловит каждое словечко.
А дальше – огороды в клеточку...
Дымит труба у русской печки –

Уж верно там готовят пряники,
И щи с капустой да с грибами.
Идёт крестьянка – в кузню прямиком,
Где подмастерья чинят сани.

А сам кузнец, спасением души
Обеспокоенный немало,
Средь мужичков стоит, задумавшись, –
Вкушает просвещенья манну.

На бороде – скорлупки семечек,
И взгляд – как у берёзы в мае...
Он Николаю Алексеичу
В толпе внимательно внимает.

А там – две девушки в кокошниках
Ведут русявого мальчонку;
У правой сарафан в горошинах,
У левой – бронзовая чёлка.

Вон утка – серенькая, в пятнышках,
У вербы – курица простая...
Сидит Некрасов с уткой рядышком –
И "Тройку" мужичкам читает.

А за холмом виднеет пасека
И деревенское кладбище:
Усопших души бродят босиком
И средь могилок зяблик свищет.

И никому вокруг не ведомы –
Ни тиф, ни оспа, ни холера...
Здесь в церковь ходят, как заведено,
И пьют – по праздникам и в меру.

Здесь журавли на крышах селятся, –
Вот только в руки не даются.
Здесь пироги пекут в метелицу...

И сорок лет – до революций.
.
.
_____________ Ода литературе _____________

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Салютуя Франсуа-Мари Вольтеру, Жан-Жаку Руссо и Дени Дидро

Сидит потомок Сталина – и водочку сосёт.
И мы нальём по маненькой.
По маненькой – и всё.

У дяденьки гудит башка – расстроенный орган.
Да ты не бойся, лапушка, ведь дяденька не пьян.
Сегодня время праздновать Седьмое Ноября,
Под соусами разными селёдочка не зря.

Иди сюда, красавица, гляди – какой осётр!
Давай не будем париться:
По маненькой – и всё.

Эпоху лучезарную помянем, – пей до дна!
Мы делаемся старыми, а жизнь всего одна,
И вечно бродит – около, на виртуал подсев.
А почитай Набокова – и тронешься совсем.

Кто различает разницу: Шекспир, Корнель, Басё?.. –
Пошли они все в задницу!
По маненькой – и всё.
.
.
_________Последняя Апория Зенона_________

Отболело.
Больше не колотится.
Вот, ещё немного – и я дома.
Здесь – никто не прыгает в колодцы,
И не надо резать – по живому...

Здесь так тихо,
Что, услышав музыку, –
Не понять: звучит она?.. Звучала?..
Здесь, начав недельную нагрузку,
Сразу возвращаешься – к началу.

Прислонившись
К тису или к тополю, –
Так легко дышать, развоплощаясь...
И следить, – как тень скользит по полю,
Где Зенона догоняет заяц.

Забирай себе –
Всё, до последнего. –
Память сердца. Птиц живых с ладоней...
Мальчика, бегущего по снегу...
Старика, замёрзшего на склоне...

Отгорело. Не взорвётся яростно.
Умиротворённо, по-другому –
Застывает, – безмятежно, ясно...
Вот, ещё немного –
И я дома.
.
.
___________ Баллада о Чжан Ли ___________

Жил-был случайный человек по имени Чжан Ли.
Он в первый год не сеял рис – ни у подножий гор,
Ни на террасах над рекой, ни у восьмой скалы,
Где почва – лучшая из всех, что видел до сих пор.
И можно лишь вообразить труды Чжан Ли, когда
Он этот рис не поливал у старого пруда.

Приходит следующий год, – едина цепь времён!
Чжан Ли работает, как вол, не покладая рук:
На склонах гор и на холмах Чжан Ли не сеет лён,
И не растит его потом, – вложив упорный труд
В то, чтоб обильный урожай не собирать совсем
И игнорировать вдвойне непрошенный посев.

На третий год весна пришла, – Чжан Ли не сеет мак
В долинах, где густа трава и воздух шелковист.
С усердием, как шелкопряд, когда грядёт зима,
Не проверяет – вызрел он, прополот ли, мясист?..
А сколько времени и сил, и денежных затрат
Потребовалось, чтоб его вообще не собирать!

Вот так идёт за годом год, а урожай растёт –
Несеянной горчицы, льна, овса и конопли.
Всё больше трудится Чжан Ли, всё реже без забот
Проводит время, пострадав от щедрости земли.
И всё трудней – не убирать ненужный урожай
И независимым от дел себя воображать.

...И если вдруг, когда-нибудь, не посадив горох,
Ты обнаружишь урожай настурций и бобов,
То знай, что так же, как Чжан Ли, себя не уберёг –
От иллюзорности трудов, поступков или слов.
И, как Чжан Ли не обрывал – плоды, ростки, цветы, –
Взгляни. Подумай. Убедись, что стал таким же – ты.

Уходят люди, лишь Чжан Ли старается вовсю.
Не тратит попусту ни дня на бренные труды,
Ни даже часа – для молитв Небесному Отцу...
Чжан Ли, случайный человек, бесформенней воды.
И вся немыслимая жизнь, которой дорожат,
Ему – крупинка ржавчины на лезвии ножа.

Небесные цветы произрастают без корней,
Им неизвестны бури и не интересна жизнь.
Ведь и твоя природа заключается не в ней.
Но на девятом небе – непременно убедись,
Став облаком – в местах, где не летают журавли:
А не твоё ли имя произносят как «Чжан Ли»?
.
.
_________Неумирающий под лучом_________

Когда-то Ург зашёл в один буддийский монастырь
и сел в саду под деревом. Напротив – бульденеж
качал своими гроздьями соцветий. Ург застыл
и долго созерцал, пока не начало темнеть.

В молочных сумерках пришёл почтительный монах,
сел, поклонившись Ургу, и спросил его – зачем
мир создан непрерывным – из раздробленных монад,
и только маленький Кюн Вог танцует на луче?

Ург улыбнулся и запел. Потом затанцевал.
Затем заухал, как сова, и закатил глаза.
Взмахнул руками, прошипел – не шёпот, не слова.
Преобразился – и ушёл, ни слова не сказав.

...С тех пор прошло так много лет, сменилось столько черт.
Монах – в другом монастыре, а бульденеж зачах.
И только маленький Кюн Вог танцует на луче...

на двух лучах, на трёх лучах, на четырёх лучах......
.
.
_____________Двое_____________

“Дорога не полога, не крута;
по ней нельзя ни ехать, ни идти,” –
сказал монах, сорвав цветок с куста,
и Ургу протянул его в горсти.
Ург взял цветок, как если бы не брал,
и положил, как если бы не клал,
и обратился не к монаху: “Брат,
природа Будды – клад или не клад?”
Монах сказал: “Клад в землю не зарыв,
его нельзя найти и откопать.
Природа Будды спрятана внутри,
а значит – не глупа или глупа?”

Ург встал, потряс цветущие кусты
и снова сел, – как и они, в цвету,
сказав: “Не нарушают пустоты
ни летняя гроза, ни сердца стук.
Но правильно ли будет понимать,
что Будда – это тоже пустота?”
Монах спел на мотив одной из мантр:
“Дорога не полога, не крута;
по ней нельзя ни ехать, ни идти,” –
и потянулся, чтоб сорвать цветок
и Ургу протянуть его в горсти.

Вдруг – трудноописуемый восторг
взорвался в недрах бездны бытия,
где звёзды – лишь веснушки на носу
у исполинской пикси; где сиять
умеет темнота; где нано-сумм
настолько много, что любая часть
неисчислимей целого; где путь
в любой эон проходит сквозь "сейчас";
где бесконечный мир – безмерно пуст...

Монах и Ург сидели допоздна,
друг друга понимая хорошо.
Затем один из них, увидев знак,
поднялся, поклонился – и ушёл
дорогой – не пологой, не крутой,
какой нельзя ни ехать, ни идти...
Другой – сидеть остался у кустов,
и лотос расцветал в его горсти.