Вокруг света

ОНА БЫЛА В ПАРИЖЕ

Ах, Любаня, ты бывала в Париже.
С твоих слов его красоты вижу,
Фотоснимки впитываю взглядом.
И твоим восторгам тоже рада.
Вот Собор Парижской  Богоматери,
Постарались зодчие, ваятели,
В кружевах из камня, в разных стилях,
Величавы звонница и шпили.
Всё умельцы чётко рассчитали,
Нержавейки не слыхали встаре,
И для крыши, чтоб не протекала,
Двести тонн свинца им было мало.
Взяли двести десять и хватило.
Мощь несокрушимая и сила.
Не ржавеет семь веков доныне,
Недоступен был им алюминий.
На фасаде  есть окно, как роза,
Витражи прекрасные, как  грёзы.
И орган ста девяти регистров
Был построен, далеко не быстро.
Поначалу было только сорок,
И звучал мрачнее он в ту пору,
В век пятнадцатый, средневековье,
Аж мурашки бегали по крови.
И робея, все, кто в храме были,
Крестное знамение творили.
Мастера, свои упрочив знанья,
Приложили максимум старанья.
Больше семи тысяч труб, вздыхая,
Запевают слух наш, ублажая,
Вспоминая, как играл Сен-Санс,
Лебедю даря, последний шанс,
Удивить весь мир своей красой,
К небесам вознёсши образ свой.
А венец терновый в этом храме
Стал святыней, помнит он о драме.
Гвоздь с распятья кован в удила,
Жаль, его б Мадонна сберегла.

Собор на острове Сите,
Несёт воспоминанья те,
Которым множество веков.
То светел мир в них, то суров.
В скульптурах злобные химеры
Следят за чистотою веры,
В храм не пропустят негодяя,
Всё зданье зорко охраняя.

 ПАРИЖ

Париж, ты покорил весь мир,
Бульвары, замки, башня, сыр.
Культурный слой – вся наша эра.
Библиотека для примера.
В ней десять миллионов книг,
Не глуп, кто часть из них постиг.
Восьмой уж век умы питает.
Сорбонна тоже просвещает
Народ с тринадцатого века,
Чтоб Бог вселился в человека.
Квартал латинский, где студенты
Просматривают киноленты,
Конспекты учат, как устав,
В бассейн ныряют подустав,
Гоняют мяч, поют шансон.
Мне часто снится этот сон,
Минуты радости суля:
На Елисейские поля,
Попала я каким-то чудом.
Простор и красота повсюду.
Мне зелень виделась в газонах,
Как по линейке луг зелёный.
Бульвар, фонтаны в водной глади.
Дворцы в парадной колоннаде...
На снимке Эйфелевой башни
Газон напомнил сон вчерашний,
Мои астральные полёты.
Я там бывала. Это что-то!
 
ЛОНДОН-ПАРИЖ

Под Ла-Маншем есть туннель, чем не чудо света!
В море шторм, в туннеле штиль, главное не это:
Людям яхту иль корабль фрахтовать не надо,
Над туннелем рыб косяк, водная преграда.
Замечательный туннель в тридцать километров.
Будем мы нестись теперь в нём быстрее ветра.
Скорый поезд довезёт и с автомобилем.
Не покинувши салон, одолеем мили.
За рулём на товарняк в семь минут погрузка.
Груз для поезда пустяк, двум путям не узко.
Разбегутся кто куда встречные вагоны
Эти в Лондон, те в Париж, не сидится дома.
Развивается туризм, колесим по свету.
До чего прекрасна жизнь! И преград нам нету.

ЛОНДОН
НУЛЕВОЙ МЕРИДИАН
ГРИНВИЧ

Почтенный Лондон многолик,
Запада с востоком стык.
Гринвич парк – сама природа,
Зверю дикому свобода.
Благородные олени
Здесь живут в ветвистой сени.
Сада семьдесят гектаров
Распростёрлись щедрым даром
С видом Темзы и собора,
Просто так, для разговора,
Не могу сдержать восторг,
Тут и запад и восток!
Ногами наступаю я
В два разных полушария.
Парку больше пятьсот лет.
Гринвич делит белый свет.
Нулевой меридиан
Здесь проходит. Прочих стран,
Гор, морей и городов
Пересёк он, будь здоров!
От полюса на севере
До южного дуга,
Учёные измерили,
Им точность дорога.
Он же пояс часовой,
Для отсчёта нулевой.
Поясов двадцать четыре.
Можно время в целом мире,
Нам по Гринвичу сверять,
Никуда не опоздать.
Точно знать который час
В Риме, в Токио, у нас.

ВЕСТМИНСТЕРСКОЕ АББАТСТВО

В Вестминстерском аббатстве
Хочу полюбоваться
Узорами из камня
С времён тех стародавних.
Когда его ваяли,
То, явно, уповали,
Что камень очень прочный,
Веков с десяток точно,
А может и  подолее,
С святой Господней волею,
Не дрогнув простоит,
Храня прекрасный вид.
Монархи всё менялись,
Аббатством любовались,
Но думали иначе:
«Так, что всё это значит?
Не нужно нам Аббатство,
Католиков здесь братство,
А мы-то протестанты.
Есть среди нас таланты,
Чтоб Богу присягнуть,
И всё перевернуть.
Разрушить и построить
Совсем уже иное».
Но камень очень прочный
Его разрушить, точно,
Не нужно было браться,
Он стал сопротивляться.
Прекрасны архитекторы
Дерзают над проектами,
Без дела не сидится.
Хоть время быстро мчится.
Ведь ни один отпущен,
Для замысла годок.
Пусть зарастает плющом
На севере чуток.
Столетия минуют,
Монархов коронуют.
Великих погребают
Под сводами дворца.
А всё не забывают,
И очень почитают
Того каменотёса,
И просто молодца.
Который в дни лихие
Когда ещё казнили
Еретиков нещадно,
Сжигая на костре.
Туман средневековья
Веками смыт и кровью,
Но забывать не стоит,
Нам и о той поре.
Чудесное творенье!
Барокко трёх эпох!
Дал им благословенье
Великодушный Бог!
Их сердце колотилось,
Толпа за них молилась.
И чудо воплотилось,
Коль в душах есть любовь.

  АНГЛИЙСКАЯ
 КОНСТИТУЦИЯ

Мечтаю на каникулах,
Вся в мыслях, не до сна.
Мне Англия великая,
Могучая нужна.
Её законодательство
Такое справедливое.
Простите за предательство,
Я б в ней была счастливая.

Вот это  конституция,
Для всех одни права
Когда-то революция
Всем гражданам дала.
Её нельзя нарушить,
Все люди соблюдают.
Страну они не рушат,
А только созидают.

Здесь даже королева
По правилам живёт.
И не боится гнева,
В спокойствии народ.
Закон так много значит,
Чтоб сделать верный ход,
Как в шахматах, иначе,
Суд к нормам приведёт.

Туда учиться едут
Юристы со всех стран.
Не терпит беззакония
Париж и Амстердам.
И нам бы беззаконие
Скорее устранить.
Закончится агония
И легче  станет жить.

РИМ,РИМ,РИМ  ,,,РЕМ.

Пусть сказка это,  иль легенда,
Но в ней, как в сказке, есть намёк.
Холм Палатин сдавать в аренду
Тогда никто ещё не мог.
Был он ничей, открылся взорам
Двух братьев сказочный пейзаж.
Ромул чертил без разговора
Границу.  «Что за саботаж!»
Брат перепрыгнул за черту,
Ромул его убил.
И притворил свою мечту,
Свой город заложил.
Ромул провёл водопровод,
Воздвиг себе дворец.
Ему послушен был народ,
Царь, вроде, молодец.
Рем больше брату не мешал,
Но, может быть, вдвоём
Врагов они отбили б шквал,
Чтоб защитить свой дом.
Тогда б служил кинжал и меч,
В бою они нужны.
Должны все братья мир беречь,
Отечеству верны.
Но, чему быть, не миновать.
Прошло не мало лет,
Тот город Римом стали звать.
И эхо шлёт привет:
«Рим, Рим и  Рем»,- нам пропоёт,
Ромула нет как нет.
Провёл Ромул водопровод,
Не смыл кровавый след.

САД

Я знаю, много лет назад,
Была Италия  тайгой.
Поесть инжир был каждый рад,
Но он был дорогой.
Инжир из Греции везли,
Оливки, виноград.
Плодов от матушки земли,
Что ждать, когда не сад,
А непролазная тайга,
Кругом лишь хвойный лес.
Нет ни оливы, ни фига,
Жди милости с небес.
Энрико взял  большой топор,
Делянку обозначил.
Энрико был в работе скор
И братьев озадачил.
Те тоже взяли топоры
И вырубили лес,
Ведь это только до поры
Касался он небес.
Из брёвен сделали корабль
И выстроили дом.
Энрико был у них прораб.
Вот так, своим трудом,
Они и в Грецию поход
Затеяли большой.
Как к братьям греки отнеслись?
С открытою душёй.
Они им саженцев корабль
Не пожалели дать.
В придачу грабли,
Даже плуг, чтоб было, чем пахать.
Уж много лет сады цветут
Под окнами бескрайние.
И люди счастливо живут,
Встречая зори ранние.
Идут на виноградники,
В оливковые рощи.
В сады и палисадники,
Там веселей и проще,
Любя работу и детей,
Смотреть, на землю с ласкою.
Без лишних, сложностей, затей,
Её любуясь, красками.

ЛАРИСА

Город Лариса в Греции есть.
Он моя тёзка, похоже на лесть.
Символ Ларисы белая лошадь,
Не возражаю, символ хороший.
Среди Ларис Посейдона жена,
Пусть не богиня, но нимфа она.
Властен был царь над солёной водой.
Синие кудри из пены морской.
В Греции чайка «Ларису» зовётся,
Значит и с ней быть мне в тёзках придётся.
Город Лариса большой средь долины.
Зреют кругом виноград и маслины.
Много фонтанов, театр античный.
Есть, где учиться и климат отличный.
В библиотеке, всем, кто желает,
Книги для чтения предоставляют.
И интернет всем без денег дают.
Значит культура прописана тут.
На этом кончаю заздравные речи.
И с тёзкой Ларисой мечтаю о встрече.

ИСПАНСКАЯ КОРРИДА

Что мы называем корридой,
Они называют торос.
Быки,  им не позавидуй,
К быкам устремили взоры.
Быка почитали священным
И в жертву его приносили.
Трубили трубы крещендо
И дробь барабаны били.
В эпоху средневековья
Забава аристократов.
Против быков люди, кони.
Зрелище нужно богатым.
Поррон из кожи с вином
От жажды и для веселья.
Идёт представленье днём
С одной чудовищной целью.
Позднее папскою властью
Убийство быков запрещали,
А тех кто не покорился,
От церкви, презрев, отлучали.
Стала коррида забавой
Уже для сословий других.
«Смелей, пикадор, браво!».
А лошади нет у них.
Им лошадь нужна в хозяйстве,
Возит и пашет она.
Пусть человек сражается,
Ему победа нужна.
Он всем покажет бесстрашье
И над быком превосходство.
Нет  их камзола краше,
С принцем сказочным сходство.
Плащ развевается алый,
Для гнева и для защиты.
Кому удовольствий мало,
Ставки будут побиты.
Последних пятнадцать минут
Бык, матадор со шпагой.
Если быка не убьют,
Оценят его отвагу.
Станет бык племенным,
А матадору позор.
Будет висеть над ним
Вечно судьбы укор.
Бык оставшийся жить
Не выйдет больше на поле.
Он сможет бой оценить,
Он понял, что это такое.
И в следующем бою
Бык не допустит промах.
Может на мясо убьют.
А на арену другому
Выпадет случай вбежать
И праздником дать насладиться.
Вставать на дыбы, скакать,
Покуда есть силы биться.
 
ШАХМАТЫ

Тысячу лет ещё до новой эры
Жили добряки и изуверы.
Добряки дарили всем добро,
Изуверы приносили зло.

Был фанатичен изувер,
Он добряка держал в опале,
Не принимая жёстких мер,
Добряк задумался вначале.
Среди индийских йогов был
Он самый лучший математик.
Он в степень числа возводил,
Знал сколько в кубе и в квадрате.

Придумал шахматы добряк.
Увлёк злодея он игрой.
Такой, казалось бы пустяк,
Но всё же стал злодей другой.
Он добряку пообещал,
Покуда не поставит мата,
Не будет жалить во сто жал,
Немного подождёт с расплатой.

А математик был умёт,
Всегда обыгрывал злодея.
Изобретеньем славен он.
Друзья, да, здравствует идея!

НИФЕРТИТИ

Ты красотой своей пленила многих,
Пленила и меня, а потому
Теперь я нахожусь уже в дороге
К местам, где ты жила и к царству твоему.
Супруга Эхнатона была ему кузина,
Одно из многих мнений, а где найти едино.
За тридцать тысяч лет несбивчивый рассказ?
Красив её портрет, а фактов нет у нас.
Царица богу Солнца Атону поклонялась.
А пиво всё до дна друзьями выпивалось,
Которое варила искусно Нифертити.
Из ячменя был солод, хотите ль, не хотите,
А пиво с красотою не малое наследство.
Не важно, чьей сестрою она считалась с детства.
Панно изображает, как цедит через сито
Напиток Полузийский, да, и ещё открыто,
Что известняк явился основой для скульптуры,
Которую Тутмозес вытачивал с натуры,
На известняк из гипса он наносил слои,
С душой, с большим старанием работы вёл свои.
Три тысячи с половиной уж скоро минет лет
Прекрасней Нифертити и не было, и нет.

МОСКВА

В памяти моей запечатлится,
Как гуляла по родной столице,
Любовалась ей, в метро спускалась
И вернуться снова обещалась.
Москвичи спешили кто куда,
Бой курантов, это как всегда.
Всё ж в Большом театре на спектакле
Были околдованы, не так ли?
Я не скрою, что Москвы красоты
В сторону отбросили заботы.
Узнаю волнующие краски,
Храм на Красной площади, как в сказке,
Кремль, царь колокол и пушка царь.
Какова была, Москва, ты в старь?
Хоть моложе, новые наряды-
Клумб цветов и парков мириады
С тёплыми подсветками в ночи.
Подари свой блеск, торжественность вручи.
Очаруй, заставь разинуть рот,
Закружи  в людской водоворот.
Пушкин здесь с Наташею венчался.
Памятник, где ты мне повстречался.
Вспомню Ломоносова мальчишкой,
Он спешил сюда обнявшись с книжкой,
Юрия Гагарина с улыбкой
И Давида Ойстраха со скрипкой,
Бони М, одевшихся в ушанки.
Поливалки выйдут спозаранку,
Снова приведут тебя в порядок.
Утром вновь тебе я буду рада!
В Пушкинский схожу и в Третьяковку,
Может и куплю себе обновку,
Это вот теперь не актуально.
Жить в глубинке стали все нормально.
И у нас сбываются мечты.
Ближе стал Нью-Йорк, Париж и ты.

      

CРЕДНЯЯ АЗИЯ

Иссык-Куль в горах Тянь-Шаня
Отражает небосвод.
Бухара другой не станет,
Пусть ещё сто лет пройдёт.
Замки, башни, минареты
Ввысь взмывают до луны,
А луна так близко где-то
Среди звёздной кутерьмы.
Все смыкаются дороги,
Там где купол в изразцах.
И с любовью, а не строгий
Шлёт Ас-Салам, Святой Аллах.
Тихий юноша в молитве,
Головой к ковру припал,
Где орнамент ярко выткан,
Как начало всех начал.
Здесь умелыми руками
Сделан праздничный узор.
В тюбетейке узнаваем,
Купол тот же, иль шатёр.
А на рынке, что в Ташкенте,
Иль в Бишкеке, в Бухаре
Специй сто в ассортименте
Всех духов приятней мне.
И початки кукурузы
Манят вгрызться в их зерно.
Очень сладкие арбузы.
Распушилося руно
Тонкорунного барашка,
Шерсть длиннее не сыскать.
Сделать тёплую рубашку
Для сынка мечтает мать.
Арахис, фундук, миндаль
Без скорлупки в рот клади.
Виноград на пробу дали,
Покупай, не проходи.
Дыня, с соком слаще мёда,
Абрикос, что поцелуй.
Всё нам дарит мать природа.
Изобилие, ликуй! 
Как в раю в Узбекистане,
У киргизов тот же зной.
Нас встречали мусульмане,
Щедро потчуя едой.
И запомнились как песня
По арыкам ручейки.
По душе бальзам чудесный-
Путешествия деньки.

ТУРИСТ НА КРАСНОМ МОРЕ

Давай поговорим о море.
Его у нас под боком нет.
И в сокровенном разговоре
Родится шум его и цвет.
Оно нас красками поманит
Подводным царством удивит.
И может чуть роднее станет,
Такое тёплое на вид.

Прозрачнее воды, чем в Красном море
Вы не найдёте средь других морей.
Нигде, кроме него такую бочку соли
Не растворил царь Посейдон ей ей!
Соль явится здесь пятой части литра,
А если вру, сойдёмся на шестой.
По берегам Судана и Египта
Народ гуляет малозанятой.
Иль просто праздный,
Ведь за тем и ехал, чтоб в это море
С маской понырять.
Девчёнка непрекрытая помехой,
Туристу здесь на пляже может стать.
Когда всего неделя любоваться
На рифов столь причудливый изгиб,
Мне шведский стол дал волю поправляться,
А я хочу глазеть на ярких рыб.
Аквариум гигантского размера.
В пятнадцать лет сменившейся воды.
Морских ежей боялся я без меры,
Дна не касался, избегал беды.
Лежал, как все, чуть двигая руками,
Смотря на суету нарядных рыб,
Они совсем не впечатлялись нами,
Что толку в толпах дрейфовавших глыб?
Помельче по ногам долбили носом,
Крупнее обходили стороной.
Я в красоту влюблялся без вопросов
Пять раз на дню, и минул отпуск мой. 

CТРАНА ВОСХОДЯЩЕГО
СОЛНЦА

Японцы не гурманы,
Колдуя над едой,
Стремятся неустанно
Сразить нас красотой.

Горста риса на тарелке-
Снег лежит на Фудзияма.
Раз к шести подходят стрелки,
Так и солнце засияло.

Здесь кружочек из морковки,
Чем же он не солнца диск.
Есть у повара сноровка,
Сделать краше нашу жизнь.

ЗАЧАРОВАННЫЕ

Японцы смотрят на луну,
Закат и первый снег.

Я тоже время потяну,
Часы замедлят бег.
Вгляжусь в знакомую звезду,
Что над моим окном.
И к ней счастливая взойду.
И будем мы вдвоём
О сокровенном говорить,
Под музыку дождей,
Кружиться, весело парить,
Вдали от тех людей,
Что, наблюдая листопад,
В светлеющем лесу,
Всласть настом золотым шуршат,
Ценя его красу.

СИНТО И БУДДИЗМ

В народе каждом есть загадка.
В японской жизни синто- сладко:
Все праздники по вере этой
Весельем, радостью согреты.
Их эстетичные обряды
Включают яркие наряды
Ветвями – веером зелёным
На свадьбах машут, и влюблённым,
На этом нежном ветерке,
Попеременно пить саке,
С надеждой чашу подают,
Наполнен счастьем сей сосуд.
Пусть  девять сделают глотков,
Обычай  с давних пор таков.
А все буддийские обряды
Им вспомнить, если горе надо.
В храм Будды с горем приходить,
И по буддийски хоронить.
А дальше, вновь по синто жить,
Встречать весну детей родить,
Обожествлять всегда природу,
Цвет сакуры и небосвода.   
 
ЯПОНСКАЯ ЖЕНЩИНА

Обувь гэта- лучше, чем колодки,
Кимоно,  на голове пучёк.
Взгляд из щёлок глаз
По детски кроткий,
Суть  улыбки : «Очень хорошо!»,-
Всё, что рядом с нею происходит.
Благодарна и довольна всем.
Из себя японка не выходит.
Виду не покажет, что проблем
У неё хватает.  Не напрасно,
Перед магазином много лет,
В кимоно нарядном с бантом красным,
Улыбаясь и даря привет,
Стан свой до земли она склоняет,
Приглашая каждого войти.
Будто вовсе устали не знает,
Всем поклон и доброго пути.
Украшают палочки и гребни,
Сине-чёрный шёлк её волос,
За день сильный ветер не растреплет,
До костей пробрав её, небось.
Как в колодках затекают ноги,
Здесь  «платформы» сантиметра три.
Их сменить не даст обычай строгий,
И дресс-код  есть, что не говори.
Статуэткой, выточенной тонко,
Тихого радушия полна,
Сильная, как часть скалы, японка,
Делу и самой себе верна.

Окини сан, иль Чио-Чио сан,
Весь день не распрямляет стан.

 НОВЫЙ ГОД ПО ЯПОНСКИ

С Японией планета встречает Новый Год,
Там колокол двенадцать аж девять раз пробьёт!
Сто восемь колокольных ударов прозвучит,
Все рады, все довольны, ведь это возвестит:
Настал их день рождения у всех на Новый Год.
И всех их, без сомнения, большое счастье ждёт.
На паруснике мчатся по морю семь божеств.
Как с ними повстречаться – колоколов оркестр
О них всем возвещает, они идут в народ.
И каждый точно знает с чем божество придёт.
Эбис толстяк, он с удочкой и с окунем под мышкой.
Несёт везенье рыбакам, всем тем, кто в море вышли.
Он помогает продавцам, он честности оплот.
День в год товар свой в полцены торговец продаёт,
Чтоб ни за что на свете божка не прогневить.
В день этот сможет детям побольше мать купить.
Дайкока бородатый, он на куле сидит.
Все будут с урожаем, за этим он следит.
Куль у Дайкока с рисом, он держит молоток,
Чтоб деньги выколачивать банкир успешно мог.
Хотей, он тоже толстый, улыбка  во весь рот.
Налысо сбрил он волосы и выкатил живот.
Лицо добрее солнца, чтоб каждый в счастье жил.
Он судьбы всех японцев себе в мешок сложил.
Гадалки, прорицатели Хотею поклоняются.
Всё в судьбах обязательно как хочется случается.
Бог Дзюродзин со свитком, он знания несёт,
Свой свиток дополняет всегда, из года в год.
Удвоит человечество познанья в восемь лет.
Да, богу поклоняется философ и поэт.
Дзюродзин любит женщин и выпить молодец,
Не может быть иначе, на то он и мудрец.
Фуку-руку-дзю маленький и лысый старичок.
Для бога долголетия неспешно жизнь течёт.
Он в шахматы играет, он чтит часовщиков.
Садовникам он тоже всегда помочь готов.
Олень и черепаха в друзьях его живёт.
Лоб у божка высокий, пропорции не в счёт.
Ведь мудрость так и лезет, смекалка так и прёт,
Конечно, шахматистам с ним в жизни повезёт.
Бог Бишамон защитник, в нём верность, долг и честь.
Врачам или военным его защита есть.
Богиня, что на лютне и день, и ночь звенит,
Всем на земле искусствам всегда благоволит.
Какая панорама в мечтах открылась нам.
Плыви, плыви кораблик и к нашим берегам.

ЯПОНСКИЙ ФАРФОР

Фарфор, чудный способ создания открытый.
Своей белизной он подобен нефриту.
Подвластно рожденье художнику, магу.
Прозрачностью стенок, напомнит бумагу.
Глазурью блестящей покрыта посуда.
Как в зеркале, в ней отражаться я буду.
Касание чашек звучит, как цимбалы,
Хочу, чтобы снова и снова звучало.
Здесь гжель, а у них синхуа называют.
Для росписи кисть лёгким жестом взлетает.
Взлёт кисти мгновенный и точный мазок.
Усвоил художник прекрасный урок.
Волшебное действо, священный обряд,
Исполнен весь синий на белом наряд.

ЯПОНСКИЙ ГУЛИВЕР - СУМОИСТ

Что за чудо этот мэн.
Прыгнет с содроганьем стен.
Хорошо ракеткой бьёт,
Да ещё совсем не пьёт.

По чёрным хлопковым трусам,
Я это точно знаю сам,
Ты не Йокозуна.
Грудь и живот, как луны.

Земли небось касался,
За кругом оказался.
Ел мало чонко набэ
И был довольно слабым.

Но задор в тебе есть,
Не способен я на лесть.
В оценке буду тонок.
Кто ты: большой ребёнок.

ПЕРВЫЙ СНЕГ

Малыш двухлетний пяткой розовой
Качает в такт  с сестрой в пути.
Снежинки с первыми морозами,
Успев дорожки замести,
Торопят к очагу приблизиться.
Их защитит фанерный дом.
В нём на татами можно снизиться,
Ей тяжело идти вдвоём.
Положит ношу сладко спящую.
Воды горячей в таз нальёт.
И что есть счастье настоящее
Никто сильнее не поймёт.

ЯПОНСКИЕ  РИКШИ

На рикшей две тысячи десятого года
Наверное, к счастью, кончается мода.
И всё же, пока они ещё есть,
Я им поклонюсь, не сочтите за лесть.
Японцы всецело подвластны работе,
Лентяев, невеж вы средь них не найдёте.
Они этикет никогда не нарушат.
Проникнитесь глубже в японскую душу.
Два рикши столкнулись на улице тесной,
Что дальше последует, вам интересно?
Тот, что помоложе, уступит дорогу.
Почёт старикам соблюдается строго.
С повозкою рикши бежит молодой
И вдруг перед ним оказался седой.
Его обогнать молодой не желает.
Старик, он слабее, и юноша знает,
Нельзя старику показать превосходство.
Какое тончайшее благородство!
И тут молодой, не считая минут,
Готов поменять свой кратчайший маршрут.
Он лихо повозку свою развернул,
Скорее в какой-то проулок нырнул,
И чешет со свистом, не зная преград.
А, всё же, за деда в душе мальчик рад.

ПОЛЁТ НА ЛУНУ

Кусок звезды навстречу  кораблю.
Нет, я предотвращу, не потерплю,
Чтоб твой корабль не прилунясь сгорел.
Конечно же ты изменить успел,
На счастье, траекторию свою.
За это я тебя ещё сильней люблю,
Хотя сильней любить уже нельзя.
Я всей душёй, комету тормозя,
Тебе чуть-чуть, но всё же помогала.
И ты добился нужного сигнала,
Чтоб телу корабля в манёвре вспять,
Чуть ниже в этот миг случилось пролетать
Над бездной с разъярённой в ней кометой.
И я была всегда с тобою рядом где-то.
Бог улыбался видя нас вдвоём.
Ты там, я на земле, он в нас, мы вместе в нём.