Маленький гном и море эмоций

Маленький гном перестал  устраивать поэтические концерты, стишки читал только Большому гному и  - иногда – Николаичу, но писать их не переставал. По-прежнему бродил один по лесу, что-то бормотал, чему-то улыбался. А то вдруг плакал, ни с чего, как сказал бы Большой гном, на ровном,  так сказать, месте. (Маленький гном не  понимал, почему именно на ровном месте нельзя плакать)
 А плакал он обычно потому, что в голове возникала, на его взгляд, удачная и, как правило, очень жалостливая строчка,  и он тут же начинал жалеть – и себя, маленького и заброшенного, и Большого гнома - за то что не понимает  важных вещей, а заодно уж и всех гномов, гномих и гномиков за то что идет дождь (или снег), за то что не замечают, как красиво в лесу – особенно  весной и летом, вечно чем-то заняты, куда-то спешат…Он вообще всех жалел, в такие минуты.
Верный друг Николаич  тоже жалел (или, скорее, сожалел) но совсем о других вещах. С тех пор, как выяснилось, что Маленький гном – Главный поэт  леса, он стал гордиться своим другом, которого раньше считал немножко недотепой,  хотя и очень любил.  Но Николаич  был прагматичен и рационален, как большинство гномов. А потому понимал, что от этой гордости проку никакого.  Все эти поэтические хождения-похождения в одиночку по лесу, подвывания и всхлипывания мешали нормальному весенне-летнему течению жизни.  Надо было, конечно, помочь по дому,  но день-то длинный. Солнышко  не спешит  уступать место звездам,  можно сбегать к ручью не просто за водой, а еще искупаться, позагорать,  побросать камешки – кто дальше,  обновить  секретный домик на старом дубе. Да мало ли чего?  А Маленький гном  все бормочет  свои стишки, и что особенно обидно – все про Большого гнома. И если рассказывает стишок, всегда грустно и торжественно сообщает: «Посвящается Большому гному»…
Ясное дело, Большой гном тоже переживал. По-своему, конечно, но все же переживал. Не мог он все время нянчиться  с Маленьким – летом дел невпроворот. А тут еще   Гномуся вечно ноет, что нужно погулять с ней, пока цветет черемуха (и далее – по списку растений).   Германа нужно обучить летним работам в каменоломне….   Но однажды Маленький не вернулся ночевать  -  ходил по лесу, сочинял длинный стишок, в котором были звезды, и месяц, и еще всякая чепуха, и который должен был закончиться сногсшибательными, по мнению Маленького гнома, словами – «В голове моей разлом, помоги, любимый гном», и заблудился.  Большой гном  только к утру отыскал  его  на опушке дальнего ельника  за ручьем  – продрогшего, мокрого от обильной росы и все еще бормочущего свою околесицу.
Принес домой, растер вересковым медом, напоил чаем с мятой, чуть не насильно впихнул в него плюшку и сказал то, что давно уже хотел сказать. «Так нельзя, Маленький. В тебе слишком много эмоций. Ты думаешь, что в этих эмоциях прячусь я и плаваешь в них как в ручье. Нет,  даже как в море. Помнишь, я тебе рассказывал про море?  Там где про старика, мальчика и вересковый мед…. И я, так сказать, все время боюсь, что ты  потеряешь се6я в этих эмоциях, растворишься в  море эмоций, как соль в воде.  А ты не должен  растворяться. Ты должен оставаться собой, солью, не запускать эти эмоции слишком далеко в сердце. И тогда тебе будет проще жить. И проще принимать правильные решения. И ты сможешь, как раньше, играть с Николаичем, пока я  занят. Ты просто знай, что даже когда я  занят и ты думаешь, что мне не до тебя, я обязательно про  тебя помню».    
Большой гном редко говорил так много и так серьезно.  Он очень хотел, чтобы Маленький его понял  и  обычная, спокойная,  размеренная,  гномская жизнь вернулась в их дом. А Маленький?  Он слушал очень внимательно. Как  всегда. И даже еще внимательней. И на другой день он пошел к ручью с Николаичем и бросал там камешки, стал реже уединяться и бормотать,  починил плетенную лестницу, по которой  надо было забираться на дуб, в секретный домик,  жевал плюшки – и даже с некоторым энтузиазмом…
Но море эмоций  - оно не могло исчезнуть, оно осталось и Маленький по-прежнему плавал в нем, стараясь, по возможности, не растворяться…