Кстати, о птичках...

В одной не вполне реальной стране живёт уникальнейшее создание -- Птиц.
То ли бесподобная природная мутация, то ли шедевр генной инженерии – никто толком не знает, но невероятным образом сочетаются в нём гены самых разных птичьих пород.
По замашкам петух петухом – носится по двору, кудахчет что-то маловразумительное, в положенные часы кукарекает сиплым тенорком; в мусоре роется, клюёт всё, что попадается, тем и сыт; соседских кур пытается топтать, да только не даются они – у них свои петухи имеются, да не чета этому, а настоящие мужики.
При этом напыщен, словно индюк, преисполненный сознанием собственной важности и значимости в птичьем мире.
А уж как любит хвост распускать перед другими птичками – всякими Сойками, Галками и прочими Воронами! Едва заметит какую, сразу пыжится, хвостик свой куцый веером расставляет – думает, он у него Павлиний -- красивый такой, яркий, с фиолетовыми «глазками» на кончиках перьев... И песенки им поёт – тоже считает, по недалёкости умишка своего, что красивые и звучные, а на самом деле похожие, больше, на смесь вороньего карканья, куриного квохтанья и выпьего уханья.
Большинство с брезгливостью относятся к подобному фиглярству, но кое-кому это даже нравится, особенно тем, кто вниманием соловьёв, скворцов и жаворонков не избалован, да и прочих птиц тоже.
Щебечут такие ему в ответ с улыбочкой, не понимая, по наивности своей, что песенки Птица не только бездарные, но и пошлые, и вовсе не комплименты он делает им, птичкам-дурочкам, а тешит  таким образом свою неудовлетворённую похоть.
Ну, и пускай себе щебечут, нам-то что за дело?
Не над нами же хохочут те птицы, что поумнее – над ними, а более над самим Птицем, хотя над ним не смеяться нужно, а пожалеть – кто ж виноват, что он ещё птенчиком желторотым, летать научиться пытаясь, стукнулся головушкой об землю, моск-то и выпал, а он и не заметил этого, сердешный...
А может, и не выпал, вовсе, да только какая разница – всё одно, куриный моск...
Так ведь жальче-то всего то, что не только петь Птиц совсем не умеет, ибо те дребезжащие звуки, что он в немалых количествах натужно испускает из своего кривого клюва, пением назвать решится лишь тот, кто вообще ничего в этом не смыслит. Он, ведь, и летать так и не выучился! Ручонки... то есть, крылышки коротки  слишком у Птица, да и грязи на них очень уж много, тяжеловато даже от земли оторваться.
Да только, ведь, сам Птиц об этом не знает!
Ему кажется, что парит он в небесах, оглашая окрестности чудесными трелями, от которых все услышавшие замирают в восторженном боголепии...
Ну, случается, иногда, такое, сами знаете – и с птицами, и с людьми...
Глюк называется.
А когда много-много таких глюков подряд, да все с голубым небесным оттенком, это уже зовётся по-другому -- на птичьем языке и слова-то такого нет, только на эскулапской латыни:
Mania Grandiosa.
Особливо заметно это, когда кто-то пытается вразумительно прочирикать Птицу, что не мешало бы ему поучиться петь, а уж если голосочком природа обделила, хотя бы не орать во всеуслышание о своём небесном великолепии, безупречности и вообще полнейшей исключительности.
Ох, как не любит Птиц таких слов! Ох, как не терпит!
Мгновенно вспоминает о своей петушиной породе, и в драку на «обидчика»!
Да как какой-то ничтожный Дрозд или жалкая Горлица нагло посмели утверждать, что он, Птиц  Небесной Милостью, фальшивую нотку допустил, или словечко неправильное каркнул!
Завидуют, значит, таланту его непревзойдённому, да славе великой, а главное, тому, что он единственный на небесах летает, а они, мелкие безродные птахи, выше столба фонарного подняться не могут...
Так, вот, Птиц на полном серьёзе считает...
Поэтому свиристит надрывно: «идиоты!!!», «недоумки!!!», «завистливые стервы!!!»
И повторяет, словно попугай, свои собственные словечки по множеству раз.
Правда, из таких нападок только шум один получается, потому что Птиц только глотку и может драть, а клювик-то туповат у него, да и короток, чтобы кого-то больно клюнуть…
И тогда Птиц из последних силёнок вскарабкивается на ближайшую крышу (сам-то считая, что взлетел), и начинает гадить на головы тех, кого он мгновенно во враги себе записывает. Правда, промахивается постоянно, потому как распахивать зад тоже нужно умеючи. Тем более, как известно любому орнитологу, зад у петушков – слабое место)))
Но зато такой ядрёный запах от его помёта вокруг разносится, что большинство нормальных птиц стараются облетать стороною те места, где Птиц обитает или появляется.
Очень уж тошнит от такого запаха...
Но одна птица с нашим героем дружит, всё-таки.
Сорока.
Сорока, как сорока – «этому дала, этому дала...» Больше всего, конечно, Птицу достаётся – он прожорливый, ему много корма нужно, любого, даже такого не вполне съедобного.
До совсем недавнего времени казалась она обычной серенькой Кукушкой – ну, все ж знают, как там в стишке про неё и петуха – хвалит, хвалит без устали, взахлёб, хотя и мало, кто её дифирамбы слышит; но недавно оказалось, что птичка эта ещё и кое-что на хвосте своём регулярно своему ненаглядному Птицу-петушку приносила, что ей по секрету другой птицей было доверено.
В аккурат по-сорочьи...

Впрочем, все мы тут, в этом птичьем мире, не единой породы.
Мало, ох, как мало настоящих соловьёв!
В основном, воробушки серые – ну, так это разве ж обидно?
Живём, крошки клюём, меж собой чирикаем помаленьку, никого не трогаем, если нужды особой в том нет...
Иногда удаётся что-то и похожее на соловьиную трель исполнить – кому реже, кому чаще...
А уж если вдруг нападает кто, и пытается перья пощипать, или, как Птиц этот самый, на голову нагадить, приходится на время в ястребов превращаться, или ещё в кого-то с острым клювом, чтобы не позволить всяким мерзавцам юндюкопавлинопетухам себя да друзей своих заклевать.
А когда такое дело случается, другие по-всякому себя вести начинают.
Кто-то по-совиному мудрые советы давать пытается, кто-то тоже инкубаторского выродка в облезлую задницу клюёт, иные сидят себе на веточках, и наблюдают, чем дело закончится...
А кто-то, как страус, голову в песочек закапывает, на всякий случай...

О чём это я?
Ах, да! О птичках...