Глава 25 Судьба семьи Соколовых

СУДЬБА СЕМЬИ СОКОЛОВЫХ

«Жизнь не в том, чтобы жить, а в том,
чтобы чувствовать, что живешь».
В. Ключевский,
русский историк



А как судьба сложилась
     у Ивана Соколова,
который с нестареющим
       своим отцом, Ильей,
да малыми детьми,
         без ложки, да  без крова, -
сюда на поселенье сослан был
     со всей семьей?

Сначала как у всех –
           гора Островская гнилая,
где выжила семья
        смертям, да и властям назло,
а что ребенка
             в ледяной пещере потеряла, -
на то, судили люди, -
          что еще им повезло.

Потом из глинобитной
    и сырой норы – землянки
их поселили в прокопченный
                дозовский барак, -
где теснота, да вши,
           да в ряд тюремные лежанки,
да вечерами зимними
               усталый потный мрак.
 
Средь леса столбчатых дымов
     рабочего поселка,
собачий дикий вой
            вгрызался в темноту,
снег первозданный
           под ногой скрипел
             искристо, колко,
комками птицы падали
     в морозы на лету.

… Так до конца тридцатых
            проработали на ДОЗе
семьи большой кормильцы, -
             столяр и кузнец,
пока над красною страною
           ни сгустились грозы,
и подневольных власть
      ни выслала в другой конец.

Там на бескрайних топях
          и холодных водах
есть поселенье старорусское, -
  Нарым,
где вековых строений
                рубленные своды
плывут фрегатами
         под небом северным
                седым…

         * * *

…А еще северней Нарыма,
где испокон суровый климат, -
ни чертом ли сотворено,
куда не заведет дорога,
куда изгнанье привело, -
в местах забытым самим Богом, -
есть Александрово село.
 
Где от черемухи с калиной
весной немыслимый дурман,
где облака дорогой длинной
свой дивный строят караван.

Себе защитой и оградой,
болотами вокруг была,
частица малая ГУЛАГа –
Обскою каплей вдаль плыла…

… Каких бы мест мы ни видали, -
нигде свободой не вздохнуть,
и по просторам диких далей
сюда лежит лишь водный путь…

В заливах, там где спад теченья, -
баркасы серые бригад.
Со стратегическим значеньем, -
основан рыбокомбинат.

Дни новой жизни полетели,
в работе новое родство;
рыболовецкие артели
из населенья - большинство.

В цене столярное уменье, -
везде, где русская земля;
здесь на закрытом поселеньи
в цехах трудилась вся семья.

            * * *

Не пропускали ни денечка
в том рыбном цехе пацаны:
наполненная рыбой бочка –
для фронта маленькая точка,
из многоточья всей страны…
 
Напрасно мама ждет сыночка,
чтоб после смены отдохнул, -
он в полумраке уголочка,
где перевернутая бочка,
весь в чешуе и робе колом,
пропахший солевым рассолом, -
с ночи тихонько прикорнул.

На оборонном комбинате
Иван от фронта получил броню,
сам долгом к Родине объятый, -
зато порадовал родню.

Где волны налетали гривой
на рыбный бот «Великий Петр»,
считалась щука сорной рыбой –
ценились стерлядь и осетр.
У верстака и наковальни
пила хребта была остра, -
когда кусками смаковали
мороженного осетра.

…Но холодны обские дали,
коварен скользок утлый плот,
и на осенней переправе
у Соколовых сына взяли
в свой ледяной водоворот…

            * * *

Есть за протокой дикий остров
в благоуханьи сочных трав,
добраться до него не просто, -
в ненадобности переправ.

Но конь один, ища свободы,
не ведая ни вод, ни дна, -
поплыл туда не зная брода,
вырвавшись из табуна.
 
Узрев с прибрежного предгорья,
сносимого водой коня,
Илья и брат его Григорий
за ним – в стремнину –
  на исходе дня,
по-русски жеребца кляня.

В промозглый день октябрьский
        хмурый
вернули свой бесценный клад,
потом слегли с температурой, -
друг с другом рядом: с братом –
     брат.

В глухих краях нет помощи врачебной, -
на сотни верст безлюдье на Оби,
бывает часто результат плачевный,
коль зуб заноет, или зазнобит…

Не помогла народная микстура,
таежных трав целительный настой,
когда в полон их забрала простуда, -
жар с забытьем, тяжелый и густой.

Опять с семьею породнилось горе, -
чтоб своего немного наверстать;
и за его подругой – смертью,
поспешил Григорий;
Илье, очнувшись, - удалось отстать…

              * * *

…К беде военных тяжких буден, -
весомый груз своих смертей,
которыми – весь пруд запруден,
которые – уже привычны людям, -
в скупой надежде
       светлых новостей.

В войну, пройдя
               лихие беды, -
мы становились, -
                как гранит,
всеобщая радость
                Победы
стирала боль
           былых обид…


              * * *

В самом начале лет пятидесятых, -
за год до смерти правящих усатых, -
которые совсем  другой породы,
коих, по их величию, - не приняла земля, -
от тяжкой жизни не вздохнув,
глотком свободы не вдохнув,
и не дожив – до всепрощения,-
хотя бы – до возвращения, -
в свои родимые края, -
перевоспитавшимся «врагом народа»,
покинул грешный мир Илья.

Так проплыла Обская веха
последнею чертой в судьбе Ильи,
а сын Иван –
          в Сталинск приехал
с остатками своей семьи.

…И путь сюда на теплоходе
по серым вспененным волнам,
запомнил внук его, Володя,
который мне поведал сам.
 
В сырых холодных полутемных трюмах,
среди решёток скользких и мокриц, -
он видел сотни грязных и угрюмых,
просящих хлеба, в исступленьи, лиц.

Неведомая злая сила, -
невластна детскому уму,
она согласья не спросила, -
как показаться и кому.

Она вершила зло жестоко,
всегда бесспорна и права,
покрыта тайною глубокой,
в которой тонут все слова…

           * * *

И снова ДОЗ и цех кузнечный,
опять барак и теснота,
и жизнь в своем теченьи вечном
и многотрудна и проста.

Послевоенных лет награда, -
прибавкой новой у семьи, -
в духе крестьянского уклада,
детей довел он – до семи.

Ударникам всегда ДОЗ щедр был на подарки,
по трудным временам и жаловаться грех:
у проходной на верхнем этаже пожарки, -
большая комната – одна на всех.

Жизнь потекла, минуя грозы,
спокойной полною рекой,
как Томь, что здесь, - напротив ДОЗа,
где бревен сплав, и чтоб стать доской.
 

         * * *

В воскресный день старался:
кто - посидеть рядком;
кто — спал, а кто — «стирался»,
кто - в клуб шел вечерком.

Курил до фильма зритель,..
звонок, - и на крыльцо, -
на входе дядя Митя
был главное лицо.

За вход он без секрета, -
недаром что был груб:
под корешком билета, -
не рвал заветный рубль.

Над танцплощадкой старой,
нас пухом опыля,
обнявшись вечной парой,
кружили тополя...

Манил нас, как кудесник,
мечтою увлекал,
тот духовой оркестрик,-
что трубами сверкал.

Стыдясь за вид нескладный,
и как-то повзрослев,
глядели мы так жадно,
танцующим во след...

Веснушчатые челки, -
что недоступный край:
с другими шли девчонки
в черемуховый рай.
 

         * * *

Потом и внучек народился
и враз прибавилось забот,
надеждой новою продлился
извечный Соколовых род.
 
…Шипит с картошкой сковородка, -
и пожеланий не жалей.
Вот с сургучом открыта водка,
рядком нарезана селедка;
и на причале – в путь скорей, -
главнейший приз: от ДОЗа лодка, -
в Шестидесятилетний Юбилей!

На ней – на совесть, - не для понта,
в котором чищена свеча, -
движок новейший, - с капремонта,
уже приветливо урча, -
встречал Ивана Ильича…

…И все забылось, все простилось, -
живая жизнь берет свое:
все прошлое – назад сместилось,
как будто бы оно приснилось, -
былой эпохи житие.

Летели годы между делом,
в их веренице – жизни суть,
уже виднелись тем пределом, -
в котором время не вернуть.

            * * *

И сегодня надышавшись волей,
средь полей или безбрежных вод,
мыслью охватив, российское раздолье,
за великотерпение – до боли,
за его трагическую долю, -
славлю я великий наш народ.