Ух, ты!

Ух, ты! Красота-то, какая! Какое бездонное, завораживающее своим  великолепием небо. Будто миллиарды светлячков в украшенных разноцветными гирляндами башмачках проводят дозор по бескрайним просторам океана неба.  А вот и полбублика, освещенные неиссякаемым солнечным светилом, премило улыбаются небу и мне. И как я прежде не замечала всего этого очарования? Ведь не раз, по вечерам мне доводилось вот так же часами простаивать на балконе, засматриваясь на необъятные небесные просторы   и, думать, думать, думать… О чем? Да обо всем понемногу и ни о чем конкретно. К примеру, о жизни, истинное предназначение которой все сложнее  доходит до меня в последнее время, и что самое неприятное, все меньше нравится. Еще можно думать о прошлом, которое то и дело всплывает в мозгу и бултыхается на пенистых волнах памяти. И, конечно же, о главном, о будущем, которое кажется пустым неподвижным экраном и лишь в редкие, в крайне редкие минуты на нем появляются картинки, да и те все чаще черно-белые. Ни что иное, как именно  поглощенность всеми этими нелепыми, не приносящими ничего, кроме огорчений мыслями и мешала мне наблюдать всю ту прелесть, что открылась  моему взору сегодня. А что, собственно,  сегодня? Чем день, склоняющийся к концу, отличается от сотни других, также начинающихся рассветом и заканчивающихся краткосрочными проводами солнца? Определенно, ничем, просто  я с утра проснулась с чувством необычайной легкости, я бы даже сказала, невесомости, когда кажется, будто тело превратилось в  перышко и способно оторваться от земли и оставаться в подобном  подвешенном состоянии хоть целую вечность.  И даже душа не помеха, и не  станет тянуть вниз своим грузом. И ко всем чертям законы физики.
 Сидя на перилах балкона и  свесив книзу ноги, я всем своим естеством ощущаю наплыв божественных эмоций, прилив очарования и одухотворенности, оккупацию спокойствием. Единственное, что подмешивает  горечи в этот благоухающий ароматами букет и омрачает картину -  это страх.  Страх, перед высотой, захватывающей дух и заставляющей сердце сбиваться с жизненного ритма, но что самое опасное -  страх перед соблазном побега, не какого- нибудь там, а главного побега в жизни, побега от нее самой. Вдохновленную звездным маскарадом да ласкающей прохладой, меня донимает искушение соскочить со ступенек жизни и хоть на долю секунды ощутить свободу, позволяя себе  насладиться ни  с чем не сравнимой прелестью полета. А что? Может, поддаться  внезапному порыву, и пропади все пропадом? Это же непередаваемо: раствориться в ночной тишине, слиться с Вселенной под пленяющую музыку космического вальса, отбросить все лишнее, все барахло, которого, что скрывать,  у меня в избытке. Иногда мне  кажется, будто меня топчет бык или слон, сбежавший с арены или корриды, топчет своими стальными копытами. Когда зверь раздалбливает мне грудную клетку, я слышу хруст костей,  и ощущаю тяжесть, прессующую мои внутренние органы, которые, не выдержав поединка, вываливаются кровавым месивом сквозь лазейку, образовавшуюся в результате разрыва сердца и увеличивающуюся со скоростью света. Разве это не лишнее, не хлам, нуждающийся в выбросе?
 А что собственно я теряю? Кто тот, что огорчится, лишившись моего присутствия? Мое исчезновение не повлечет за собой остановку движения планет, перемен в циркуляции воздушных масс. Ничего, ровным образом ничего  не изменится. Родные и знакомые погрустят, поскорбят, да и забудут, точнее, я не совсем правильно выразилась, разумеется, они не забудут, они не могут забыть, просто  жизнь продолжается и все  идет своим чередом, и на то, чтобы долго скорбеть и убиваться, просто-напросто нет времени. Что, скажете не так?  Тогда, видимо вы ничего не смыслите в жизни, или же вы везунчик  и вам просто не приходилось сталкиваться с людской забывчивостью и поглощенностью собственной персоной, личными проблемами. Никто, абсолютно никто  не станет рвать на себе волосы и заниматься самобичеванием, мол, вот мы какие бесстыжие, загнали бедняжку под землю, а сами продолжаем вкушать наливные плоды жизни. Никто не обнаружит в безумной суете, тусклой пелены, окутавшей мир, не выявит на себе следы ожогов от кислотных дождей, которым плачет небо, не заметит ночь, в которую облачилось скорбящее утро. Нет, это не в укор, так, мысли в слух.  Если быть откровенной, так даже легче: уходишь, зная, что никому ничего не должен, никому ни чем не обязан. Только вот внутри что-то томительно стонет, скребется и  царапается.  То ли котенок жалобно мяучит, то ли волчонок, тянет головку кверху и воет на невидимую, полную скорби и сострадания луну. И это так больно. Эх, была, не была. Прости Господи мою душу грешную.
Стоп, повременим с полетом, торопиться все равно некуда. Проход к последнему пристанищу открыт круглосуточно, и не нужно запасаться талонами  и пропусками. Прежде нужно попытаться разобраться с тем, что остается здесь. Не может же быть, чтобы ничто в жизни не привлекало меня.  Ведь должна же быть нить, или даже едва различимая ниточка, что удерживала бы меня на краю, связывала с миром. Но если трезво смотреть, а зачем связывать и, главное,  с чем?  Мир в последнее время стал особенно жалким, обнищал как духом, так и сущностью. Земля утратила былую мощь, величие и плодовитость. Она не рождает гениальных художников, волшебников кисти, ей не подсилу породить на свет писателя, который бы жестикулировал словами, как  жонглер-виртуоз булавами. Но, если разобраться, на ней ли лежит груз ответственности за тот застой, что правит нынче Вселенной? Скорее всего, всему виной прогресс, напрочь стирающий программу одаренности. Зачем обливаясь ручьями пота денно и нощно, не евши, не спавши,  орудовать кистью, перепачканной в красках, когда достаточно нажать на кнопку и любой шедевр будет воспроизведен, видоизменен и доведен до совершенства.  К чему мозолить пальцы, побивая рекорды по сбору макулатуры, если этого все равно не станет читать  ни одна живая душа? А не живая  - тем более. Я, лично сегодня не удивлюсь тому, что на свете может быть человек, который при виде книги, не будет знать с какой стороны  к ней подступиться.
  Оф-оф-оф, отчего-то панорама становится томной и раздражающей. Она вдруг предстала передо мной с изнаночной стороны. Небо, что? Небо – оно неподражаемо, неописуемо, недосягаемо. Но на нем все очарование и заканчивается. А дальше – сплошная кутерьма. Удивляющие архитектурным изяществом новостройки, возможно, добросовестно справляются с миссией украшателей города, однако, по сути, они напоминают домики, сложенные из костяшек  «домино», неживые и неодухотворенные. Кроме того, глядя на них, складывается такое впечатление, будто стоит прикоснуться к ним пальцем, и они развалятся. Представляете, что будет, случись всему этому разом рухнуть? Грязь, мусор, тошнотворное, смердящее зловоние, повисшее в воздухе. А посмотрите на памятники и монументы, сплошь творения неумелого ваятеля: холодные, неодушевленные и будто бы не с лица писанные. И такое зрелище предстает пред нашим ликом  практически в любом уголке мира.   Неужели мир и прежде был таким,  и просто я сегодня впервые набралась храбрости и посмотрела на него с широко раскрытыми глазами? И люди были точь в точь такими же и в далекий ледниковый период, во времена мохнатых мамонтов?  Спасаясь от гигантских монстров, они тайно пожирали друг друга, списывая свое преступление на кровожадных хищников. Каких там кровожадных, разве кому-нибудь, кроме как человеку, знакома истинная сладость крови, ее магнитизм? Разве что вампирам, хотя ведь именно люди по обыкновению  своему и превращаются в оборотней, вурдалаков, одним словом, в кровососов. Что, если предположить, что все эти превращения, не выдуманные сюжеты фантастических триллеров, а обыденная закономерность? Не исключено, что вампиризм – это последняя стадия эволюции человечества. Войны, революции, перевороты – все они преследуют одну общую цель: продвинуть человека в развитии, довести до станции «депо», где он и достигает своего эволюционного апогея, став кровопийцей.
Тшш… Я слышу свой внутренний голос. Голос шепчет мне что-то, но я с трудом различаю гласные. Тише, звезды, не вторгайтесь в ход моих мыслей, они и так собьются. Последнее время, мой мозг обленился и так и норовит впасть в коматозное состояние, и тогда,  чтобы завести его, понадобится не один пуд шоколада, а я, как назло, не любитель сладкого. Отсюда и результат.
 Поднимаясь по ступенькам сознания, мысли спотыкаются и с размаху падают. Со ссадинами  на коленных чашечках и ладошках, со страшным хрустом в поврежденных суставах, они, собрав последние силы, поднимаются и восстанавливают вертикальное положение.  Подняв кверху голову и узрев, как далека вершина, они, издав вздох разочарования, опускаются на ступень и засыпают. Потом, неожиданно, толчок, мысли вскакивают в кошмарных судорогах и в поту и снова рвутся в бой. Однако боевой дух задерживается в них не надолго, мысли быстро утихомириваются, высчитывают в уме разницу между вершиной и подножием, и, убедившись, что расстояние идентично друг другу, продолжают свое жалкое восхождение, предварительно набрав в легкие побольше воздуха. Шаг, второй, и снова маниакальный страх перед высотой и неизвестностью. И снова забвение, клиническая смерть. Именно в промежутках между сейсмическими колебаниями мыслей, я и замечаю всю мерзость, что является основной составляющей жизни и планеты в целом.
 
  Что-то подготовка к полету затянулась. Думки, тревожные и в общем-то весьма малоперспективные, окончательно свели на нет состояние спокойствия и невесомости. Медлить дальше не имеет смысла. Пришло время решать прыгать или нет. Хватит уже тянуть кота за хвост. Да, определенно, пора.

Ой, птичка. Что ты тут делаешь в такой час? Разве тебе не пора спать? «Спокойной ночи, малыши» давно закончились. Стой, погоди, не улетай. Лучше, присядь мне на плечо. Посадочная полоса, не ахти какая, но тем не менее. Склони свое маленькое миленькое личико ко мне и давай помолчим. Знаешь, как это прекрасно -  молчать обнявшись или просто прижавшись друг к дружке. В такие минуты, да, именно в такие вот минуты и проявляются самые настоящие, самые искренние чувства. Любовь, торжествующая в такие вот мимолетные промежутки времени, самая живая, она неприкрыта наигранными и подчас лишенными души фраза, не обременена глупыми, по своей сути беспочвенными проблемами и препятствиями. Запомни милая, в такие вот мгновения ярче всего  и проявляется истина. Жаль, что нам так редко удается их уловить.
  Милая пташечка, какой у тебя тепленький и нежный клювик. Представляю, как бережно ты кормишь им своих малышей, и сердце мое наполняется теплом и благодатью. Но, что? Видимо я тебя уморила. Прости. Лети к деткам, они должно быть жутко по тебе соскучились. Ты – счастливая, тебя ждут, твоя любовь востребована и одарена взаимностью. Я нисколечко в этом не сомневаюсь. Спасибо, что помолчала со мной. Ты даже не разумеешь, сколь многого это стоит. 

 Ну вот, опять одна и вокруг черным-черно. Снова приступ боли и хандры, накопившиеся в душе на протяжении многих лет.  Со временем, образуются новые и новые пласты, а старые утрамбовываются, превращаясь в массивные камни, и тянут меня ко дну. И от них не так-то просто освободиться. Их можно только разбить. Но, как и чем?
 Считается, что к унынию нас приводят силы зла, дабы вовлечь в грех. Сегодня состояние уныния принято называть депрессией, которая возникает сразу же, как только  появляется благодатная почва для ее роста процветания. Стрессы, связанные с личной драмой, смертью близкого человека, неудачей на экзаменах и так далее и тому подобное – все это сопутствует тому, чтобы депрессия проникла в нас и поселилась, разрушая собой не только душевную, но и физическую структуру нашего естества. Но то, что происходит со мной – это не уныние, стало быть – не депрессия. Это опустошение, возможно, все еще частичное, поскольку  я до сих пор при жизни.  Отчего оно возникает, это самое опустошение? Может это мое субъективное мнение, но я почти уверена, что причина всему  всеобщая занятость, суета, желание человечества объять необъятное и везде успеть. Люди стали безразличны друг к другу, родители забывают детей, дети – родителей. А как живут наши старики? Вы только  посмотрите на это со стороны. Очень часто их и за людей-то не считают. К примеру, у меня соседи  - дедушка с бабушка. Дети у них есть, и не плохие дети, внимательные. Но у каждого своя жизнь, семья, работа,  и в результате, старики живут вдвоем. В последнее время дедушка стал чувствовать недомогание, некий дискомфорт внутри себя.  В надежде на помощь, они, как и подобает, обратились к врачам. И что бы вы думали? Его даже толком и не осмотрели, и все потому, что дедушке уже семьдесят. «Это старческое»,- сказали они, и теперь дедушка умирает, в страшных нестерпимых муках.
 Нет, не те нынче времена, не повезло нам с эпохой. Имея возможность сравнить прошлый век с настоящим, я вынуждена признать, что практически во всем настоящее порядком уступает тому, что имело место быть раньше.  Да, в сфере познания мы значительно продвинулись вперед,  но вот в области человечности…В те недалекие, далекие времена,  людям еще были присущи такие качества, как  доброта, милосердие, сострадание, понятия чести и совести не были прикрыты денежными купюрами. Одним словом, люди тогда были другими. Они были ЛЮДЬМИ. А посмотрите, что творится с человечеством сегодня. Что ни день, то террористический акт. Количество невинно убиенных  возрастает в мире с каждым днем, и никто ничего не может с этим поделать.
  Чем глубже я ударяюсь в размышления, тем больше укрепляюсь во мнении, что лучше вниз. Туда, в неизвестность, возможно в пропасть, но так хоть остается надежда: а вдруг… Прости, Господи, прости, но сил двигаться по жизни дальше  не осталось. Предохранитель, удерживающий меня на краю – перегорел, не вынес напряжения. Понимаю, что Ты, скорее всего никогда не простишь меня за трусость и самоуправство, но это – предел.  Пережив изгнание, смену Родины, холод и голод, я очутилась в ситуации, когда: на право пойдешь – на врага нападешь,  налево свернешь – свою гибель найдешь, а прямо пойдешь – все равно пропадешь. Если бы мне отыскать хоть лазеечку, я бы может,  и попыталась, подобно птице  Феникс, восстать из пепла  начать все заново.  Но так, в полной темноте, в отсутствии горизонта – не могу. 
 Хоть бы он пришел, позвонил в дверь и разбавил своей любовью мои горькие  мысли и ощущения. Но ему  не до меня, он вечно занят, как, впрочем, и все вокруг. Что ж, видимо, придется соскочить.