Наставление Буратино

Гигантской сейшельской черепахой
ползут эпохи в словах забытых.
На ветке, выросла в мимикрии,
пляшет птахой душа-рубаха.

Ухо жаждет очей, Хоттабыч!
Прекрасноносым присуща слабость
тянуться к зелью. Дымок клубится.
Там, где Хоттабыч, сегодня пицца.

Неразличимы, неслиты в камень
века, мгновенья, ошмётки вздохов
смиренномудрых, святых с усами
и нестабильных великих лохов.

Ползут эпохи, передвигаясь
степенно, тяжко да замирая
в мирах наружных. И тучи скучно
отснимут панцирь вполне научно.

Такая странная наука, быть черепахой!
Ползти тортиллой словесной гальки,
не голосуя своей папахой
на полдороге, не чуя палки.

Ползти тихонько, красиво, сочно.
Средь западных межей, восточных,
средь голубых и желтолицых,
среди мерзавцев и ленивцев.

Ползти. Без цели. Даже солнце
померкнуть может в ночь сойдя.
Любая цель подобна щели, куда
не влезешь, подойдя.

Нет категорий. Нет ризомы.
Нет центра. Целостности нет.
Нет полноты, нет части. Сомы
глотнуть нельзя из древних вед.

Нет хаоса. Нет физик. Нету
той черепахи, что несёт
весь этот воз. Теплом согреты
нос, уши, веки, дерзость, рот.

Неназываемая сага
неощущаемо чудит.
И пятиугольной корягой
тортилла в гости к нам катит...