Баратынский Е. Последняя смерть

Баратынский Е. А
ПОСЛЕДНЯЯ СМЕРТЬ

              Есть бытие; но именем каким
        Его назвать? Ни сон оно, ни бденье;
        Меж них оно, и в человеке им
        С безумием граничит разуменье.
        Он в полноте понятья своего,
        А между тем как волны на него,
        Одна других мятежней, своенравней,
        Видения бегут со всех сторон:
        Как будто бы своей отчизны давней
        Стихийному смятенью отдан он;
        Но иногда, мечтой воспламененный,
        Он видит свет, другим не откровенный.

        Созданье ли болезненной мечты,
        Иль дерзкого ума соображенье,
        Во глубине полночной темноты
        Представшее очам моим виденье?
        Не ведаю; но предо мной тогда
        Раскрылися грядущие года;
        События вставали, развивались,
        Волнуяся, подобно облакам,
        И полными эпохами являлись
        От временя до времени очам,
        И, наконец, я видел без покрова
        Последнюю судьбу всего живова.

        Сначала мир явил мне дивный сад:
        Везде искусств, обилия приметы;
        Близ веси весь и подле града град,
        Везде дворцы, театры, водометы,
        Везде народ, и хитрый свой закон
        Стихии все признать заставил он.
        Уж он морей мятежные пучины
        На островах искусственных селил,
        Уж рассекал небесные равнины
        По прихоти им вымышленных крил,
        Все на земле движением дышало,
        Все на земле как будто ликовало.

        Исчезнули бесплодные года,
        Оратаи по воле призывали
        Ветра, дожди, жары и холода,
        И верною сторицей воздавали
        Посевы им, и хищный зверь исчез
        Во тьме лесов, и в высоте небес,
        И в бездне вод, сраженный человеком,
        И царствовал повсюду светлый мир.
        Вот, мыслил я, прельщенный дивным веком,
        Вот разума великолепный пир!
        Врагам его и в стыд и в поученье,
        Вот до чего достигли просвещенье!



        Прошли века. Яснеть очам моим
        Видение другое начинало:
        Что человек? что вновь открыто им?
        Я гордо мнил, и что же мне предстало?
        Наставшую эпоху я с трудом
        Постигнуть мог смутившимся умом.
        Глаза мои людей не узнавали;
        Привыкшие к обилью дольных благ,
        На все они спокойные взирали,
        Что суеты рождало в их отцах,
        Что мысли их, что страсти их, бывало,
        Влечением всесильным увлекало.

        Желания земные позабыв,
        Чуждаяся их грубого влеченья,
        Душевных снов, высоких снов призыв
        Им заменил другие побужденья,
        И в полное владение свое
        Фантазия взяла их бытие,
        И умственной природе уступила
        Телесная природа между них:
        Их в Эмпирей и в Хаос уносила
        Живая мысль на крылиях своих;
        Но по земле с трудом они ступали,
        И браки их бесплодны пребывали.

        Прошли века, и тут моим очам
        Открылася ужасная картина:
        Ходила смерть по суше, по водам,
        Свершалася живущего судьбина.
        Где люди? где? Скрывалися в гробах!
        Как древние столпы на рубежах,
        Последние семейства истлевали;
        В развалинах стояли города,
        По пажитям заглохнувшим блуждали
        Без пастырей безумные стада;
        С людьми для них исчезло пропитанье;
        Мне слышалось их гладкое блеянье.

        И тишина глубокая вослед
        Торжественно повсюду воцарилась,
        И в дикую порфиру древних лет
        Державная природа облачилась.
        Величествен и грустен был позор
        Пустынных вод, лесов, долин и гор.
        По-прежнему животворя природу,
        На небосклон светило дня взошло,
        Но на земле ничто его восходу
        Произнести привета не могло.
        Один туман над ней, синея, вился
        И жертвою чистительной дымился.