Александр Македонский. Глава третья поэмы

               
        Смерть Александра

Прибыв в Экбатаны, царь жертвы принес,
Для воинов устроил спортивный кросс,
Сам порезвился
И пировать удалился.
Пили последний год много.
Хотя царь и был раньше строг
По отношению к вину,
Сейчас оказался в плену
Пиров и попоек,
Но при этом был достаточно стоек.
И в этот раз он на нем восседал,
А глаза его отмечали
Все, что вокруг происходит,
Но… в это время слуга подходит
И говорит:
«Царь, Гефестион умирает,
С утра страдая, он затухает,
Сейчас уже очень плохой,
И послал за тобой».
Царь выбегает
И спешно коня направляет
Ко дворцу Гефестиона,
И со стоном
В спальню к нему вбегает.
И…здесь он понимает,
Что друг его мертв.
Крик страшный раздался и рев;
Александр не смог удержаться,
Стал за друга хвататься, трясти,
Чтоб  в чувства его привести.
В порыве рыданий и буйства
Он еще не понимал,
Что лучшего друга он потерял.
Великая скорбь его охватила
И на время сознания лишила.
Александр ни с кем не общался,
Он страдал,
И не пытался скрывать,
Как тяжело ему было терять
Лучших друзей,
И верных парней,
С  которыми путь немалый прошел
И место свое в истории нашел.
Все, что он мог, тогда другу воздал
И, приказ после смерти издав,
Траур по всей стране объявил;
Веселье, пиры - это все запретил;
Жестоко врача наказал;
Не поверишь, читатель, его он распял.
Гонцов к Амону в Египет послал,
Чтоб подтвердить,
Возможно ли, жертвы ему приносить,
Как Богу,
Но Амон строго настрого
То запретил,
И подтвердил,
Что человек не Бог,
И каким бы он не был пророком,
Никогда им не станет
И до него не достанет,
А почитать предложил как героя.
Вспомним, читатель, героев Трои,
Когда Патрокл погибает,
И Ахилл его тоже в путь провожает,
С почетом и очень достойно.
И как – то невольно
В памяти это всплывает,
Заставляя, аналогию провести
И общее что – то в их жизни найти.

Хилархом царь никого не поставил,
За Гефестионом тот пост и оставил.

Читатель!
Мой верный друг и стихов почитатель,
Здесь я хочу остановится,
И к дружбе мужской еще раз обратиться.

Богатства ценнее не сыщешь того,
Что дружбой зовется устами богов,
Тот беден, кто этого в жизни не знал,
Возможно, он в  чем – то себя обокрал.
И  не узнает, что это такое.
Ведь в чувствах друзей есть нечто большое,
Что не возможно в словах передать,
Надобно это, мой друг, испытать.

Несчастен бывает, поверьте мне, тот,
Кто сам себе в жизни безжалостно врет,
Считая своими друзьями таких,
Которым обязан чем – то для них.

То ложная дружба, пойми ты, чудак,
Фальшива она, как расчетливый брак.
Смешен и забавен тот маленький зверь,
Который стучится в закрытую дверь.
 
И только тогда, когда близок конец,
Приходит прозрение всего, наконец,
Но поздно -  уже  ничего не вернуть,
Слишком тревожно колеблется грудь.

Ценить надо в жизни чистейший металл,
И без примесей  редкий кристалл,
А все остальное – не стоит гроша,
Не запоет от восторга душа.

Царь, переживал.
Но постепенно он оживал
И всю свою злость тогда он сорвал
На племенах.
Касеев разнес в пух и прах,
И те, кто держали оружие в руках
И защищались -
В живых не остались.
«Заупокойными жертвами стали»,
Так тогда их обозвали.
Той беспощадной бойней племен,
Когда Македонский был обозлен
И рубил людей, как дрова,
Лишая многих голов и двора,
Большой нанесен был урон
В тех отдаленных местах;
И страх о дерзких набегах
Долго еще в тех в людях сидел,
В генах, наверно, навеки засел
И там затаился,
А в поколениях потом проявился.
Царь, возможно, того не хотел,
Остановить же себя не сумел;
Лишен был на время рассудка,
И безрассудно
На племя касеев пошел,
И успокоение в бойне нашел.

Двенадцать лет битв и сражений
Без поражений,
Отпечаток свой на него наложили
И к зверству рефлексы в нем закрепили.
В резне и сокрушении
Испытывал царь возбуждение,
И, наслаждаясь,
Снимал с себя напряжение.