Вот и всё

Стоптанными опорками,
Землю сухую царапаю,
Окраинами и задворками,
Сам от себя драпаю.
Жилы сухие плачутся,
Алча горячей жижи,
Внутренний «Я» артачится,
Рыжий. По жизни рыжий.
Руки костлявые тянутся,
Хари звериные ропщут.
Лбы с интеллектом ануса,
Мысли кривые точат.
Топчут эфир испуганный,
Рифм сочлененья адские,
Морщится ум потугами,
Саги рождая ****ские.
Утро ползёт рассветами,
В потной туманной мякоти.
Вымерли Тютчевы с Фетами,
За ночь на благо слякоти.
Чёрною речкой прокляты,
Век отгуляли Сергеи.
Грустным потомством пропиты,
Шуз в англетерах склеив.
Служат при доме терпимости,
Клио и Каллиопа.
Кончился век невинности,
Здравствуй Большая Жопа!

                ***

Поцелуй меня на пороге,
Мать-земля, сирота голодная.
Пусть мне Кама омоет ноги,
Улыбнётся гора Народная.
В КустодИевской акварели.
Пусть заплачут ночные улицы,
Матеря соловьёв свирели.
Пустят слюни в подушку курицы,
Ждут меня Fairmont и Plaza,
До свиданья, держава нехристей.
Православная по приказу,
Приживалка богемной нечисти.

                ***

Лезвием бритвенно-алым,
В гнойно-державном мареве,
Прячусь я по подвалам,
И чердакам зашкваренным.
Мыльной удавкой скользкой,
Рваным лихим гандоном.
Я собираю войско,
В прифронтовых притонах.
Мрази, подонки, рвота,
Это мои русИны.
Падшей России квота,
Капля из тьмы резины.
Все, кто ещё способен,
Шпагу держать и шкворень,
Голос, что не удобен,
Падшего злака корень.
Эй! Выходи, босота!
Нам не срубили плаху.
Стройся, моя пехота,
Левой! Равненье на х-й!

                ***

Ущельями штрассе, разломами стрит(ов),
Тащу свою гниль сквозь навоз городов.
Среди гедонистов, бомжей, сибаритов,
Кладбищенских трупов, увядших цветов.

Подонок и мразь отболевшего века,
Задолго до родов нон грата для всех.
Отхаренный бой, изотоп человека,
В своём появленье проступок и грех.

Дворовый мужик в телогрейке на вырост,
Общественный анус для барских забав.
В стране православной ублюдок и выкрест,
Бездомный котёнок по имени Гав.