Показательная подборка стихов - Симон Слуцкин

_____________________________________________
___________Я от заступничества мест...___________

Я от заступничества мест,
знакомых прежде, словно спятил.
На камне – веток птичий крест
и поволока тёмных пятен.

Из прошлой жизни голоса
всплывают в сумраке фонарном,
и лужа – чёрная слеза -
лакает небо, и туманом

прикрыт за кладбищем овраг.
Египта кошка – ночь – крадётся,
и тощий жаворонок – страх –
не спит, не спал и не проснётся.

.
.
_______________________________________
______________СУЗДАЛЬ._________________

Грачиные гнёзда на голых деревьях –
обитель в зиме монастырского сада.
Где ветви сплелись, там живая ограда –
грачиные гнёзда на голых деревьях.
Зима и в полях, и в лесах, и в деревнях.
На лоно земли опустилась прохлада.
Грачиные гнёзда на голых деревьях –
обитель в зиме монастырского сада.

.
.
__________________________________________________________
________________Явление Петербурга. (отрывки)._______________
1. Явление в огне.

Когда понятна суть, основа, - и улицы вас узнают.
Когда ещё нетленно слово, его не ищут, не зовут.
Когда границы мирозданья уже не тьма - ещё не свет.
Когда весна алмазной гранью ещё не режет скучный лед.
Когда над городом колдует приморский ветер и следы
не стынут - тают. И воркует, как голубь, воздух, но листвы
ещё не видно, и, стирая из памяти аккорд зимы,
капЕль галдит, как птичья стая. Изжив понятья «я» и «ты»,
уходит дрёма. Здравствуй город! Проснись, не прячь в ладонях холод!
Проснись,  твой путь – апреля утро,
когда на берегах Невы восстанут каменные львы
из слёз, огня и перламутра.

2. Явление в воздухе.

Город  сказки и света. Город  мрака и бреда. Город, солнцем не гретый
     сотню зимних ночей.
Город веры, сомнений. Город стёртых ступеней, эрмитажных прозрений
       и закатных свечей.
В замороженных лужах, чуть согретых снаружи, примечаю: у стужи
      нынче сила не та.
Вижу города лики. Вижу грани и блики. В немокаменном крике
      слышу: всё суета.
Небо падает с крыши, за деревьями, выше, новый город я вижу, -
      он над бездной парит.
В строгом северном стиле, солнце - ангел на шпиле, сфинксы – стражи пустыни,
       море, холод, гранит.
Отражаясь в каналах, в окнах, в лицах усталых. И в лиловом, и в алом
       на скрещениях сил.
Как мираж, преломляясь, и крестов не касаясь, непрестанно меняясь,
      Питер в воздухе плыл.

3. Явление на воде (белая ночь).

На Исаакий, на паперть бросил белую скатерть
свет-владыка, но память бродит в царстве теней.
Доски сняты со статуй, и до вьюги косматой
ожил мрамор, распятый в мир зелёных ветвей.
Сон - реальность, и рядом, между небом и садом,
между словом и взглядом тёплый воздух дрожит.
Над Невою с рассветом бродит ветер прогретый,
кротким ситцевым летом сонным солнцем кружит.
Здесь не люди – фигуры (взят покой у скульптуры),
здесь лукавят Амуры, словно ты им знаком.
В отраженьях Фонтанки видно небо над замком
Инженерным. Шарманки плач летит далеко.
Голубиное лето – песня солнца и света –
сага севера. Где-то тает бледный жасмин
и сирень отцветает. Отражаясь в канале,
у гранитов всплывает белый мрак из глубин.

4. Явление в камне.

Вобравший тайны дальних странствий, впитавший соль чужих морей,-
гранит. Граничащий с пространством, где власть и воля кораблей.
Гранит, граничащий с простором балтийских величавых вод,
в которых, огненно-лиловый, мой город айсбергом плывёт.
Простор, где тлеет плоть и гибнет от сырости, от злых ветров,
где жизнь идёт весёлым ливнем к той грани, где гранит без слов.
Гранит, с которым разум свыкся, и пусть – я знаю - жизнь пройдёт -
всё помнит камень.
Дело сфинкса – молчать и ведать наперёд.

.
.
________Старая новая сказка.(отрывок из "Явления Петербурга")__________

…… Над широкой, как Нил, многоводной Невой,
…………….Гумилёв.

Царства Мёртвых неспешный посланник,
в книгу Нила впиши имена:
"фараон Петербург", "Медный Всадник",
"Петроград", "Петрогроб", "Русский Ратник"
(шведам память на все времена).

Про змеиное тело Гольфстрима
не шепчи: - это гость из пустынь,
но скажи, что четвёртому Риму
не бывать,- и пусть конницу снимут
с мест помпезных, где латы - латынь.

Пусть льняные ладони Эллады
не разгладят балтийский песок.
У Невы за чугунной оградой
не отыщут Руно и прохладу
Аргонавты, всесильный Ясон.

Пусть на небе свинцовые гривы -
облака-колесницы в строю;
пробиваются с фланга, с залива,
рвутся в тыл, где карельские глыбы
будут смыты в неравном бою.

И в осаде мой город пребудет
у дождя двое суток, потом, –
с головой Олоферна Иудит
выйдет к звёздам, вновь клинопись судеб
будет мёртвым прочитана ртом.

.
.
________________Осенние размышления о детстве_________________
1.

Сыграй мне песню, ветер, на струнах стройных сосен,
напой мне песню детства, колодезная цепь, -
и запахом мороза меня обнимет осень,
и стынущей полынью меня обступит степь.

И память представляет забытое селенье,
старинный дом - икона в окладе жёлтых крон,
огонь в печи пылает и слышен треск поленьев,
меж стёкол, в белой вате - рябиновая кровь.

Часы с железной шишкой покой переливают
в знакомый воздух комнат из прожитых пространств.
А за окном смеются и головой кивают,
но смех почти не слышен в зловонии лекарств.

Горячий чай и булка, прокисшее варенье,
дух первых райских яблок из ящика в углу,
и дыма-пустомели незлобное волненье,
и души-постояльцы торопятся к теплу.

Вплетает вечер звёзды в ткань занавесок старых
и прячет новый месяц за ситцевы края...
И, засыпая с книгой, плывёт в чужие страны
мальчонка кривошеий – им был когда-то я.


2.

Сегодня в осень не пробиться,
не пить желток желанных встреч:
там златокрылые синицы
играют с ветром в детский смерч.

Встречать гостей, а думать только
о холоде пустых полей,
о пиршестве в рябине горькой,
о птицах, пляшущих на ней.

Ветвям кленовым странник-ветер
оближет раны на лету.
Там осень, там играют дети,
но я туда не попаду.


3.

Я теперь не припомню далёкое детство.
Не со мной говорил светлячок-балагур,
но до смерти - библейское злое наследство,
и голодные звёзды, и сосенный гул.

А за кругом седьмым мне однажды приснится:
вместо углей - листва - прибавленье огня,
желтопад и душа как астральная птица
камнем в камне летит, сквозь меня - на меня.

Ненадолго свобода бежать по сугробам,
только осень навек... И всевластен в ночи
голос предков – колючее бремя озноба,
караванное счастье субботней свечи.

.
.
_____________________________________
___________Осенняя молитва___________

Багряная листва, летящая у ног,
и чёрные стволы, растущие из неба.
Я каждым шагом жив, но если б только мог,
листком прошелестел - и никогда бы не был.
Упал бы и скользнул - во прах, в небытие,
поплыл звездой в ночи или речным туманом,
ушёл бы с головой в безличие Твое,
владыка Адонай*! - я Твой листок багряный.


*Адонай - одно из имён Бога. Иврит.

.
.
_________________________________________________
____________Из Израиля. Письмо другу______________

 ................«что рассказать тебе про Палестину?»
........................Давид Кнут.

Что рассказать тебе про Палестину?
Про небеса распахнутые настежь,
про мир волшебной лампы Аладдина,
где ты взываешь, ищешь и обрящешь.

Что рассказать тебе про свет без края,
про красное, раздавленное солнце,
про выжженные камни, пеплом рая
они легли, и - каждый назовётся.

Что рассказать про мой Ерушалаим,
где стены пахнут кровью и молитвой?
Ряды торговцев манят встречных лаем
гортанных звуков, режущих как бритва.

Что рассказать тебе, ты знаешь вроде,
о том царе, что танцевал с рабами?
Что рассказать о всём моём народе
с горбатыми, верблюжьими носами?

Что рассказать, далёкий друг, о ветре?
Прошелестев листвою эвкалипта,
он полетел к тебе от Красной Петры -
понёс песок, что родом из Египта;

Что рассказать о звёздах? Словно птицы,
влетают в ночь - Ехезкеля виденья,
как слезы те, которые с ресницы
впадают в Лету, не боясь забвенья.

Что, друг мой, что ещё тебе поведать?
Не свил гнезда и не скопил на случай,
но родина пророчества и бреда
мне стала домом, самым в мире лучшим.

*Йехезкель или Иезекииль - библейский пророк, говоривший о воскрешении мёртвых.

.
.

_____________________________________________________
__________________Крылатый завтрак.__________________

                любимым поэтам Стихиры Консуэлле и Ла Страде


По козьим тропам вниз, на перевал, вступает солнце медленных касаний,
долиной шёлка, в негу, за вуаль, спускаясь в недра, к языку Кассандры.

Глухонемые голуби клюют крылатый завтрак - узнаванья зёрна,
и пальцы с осторожностью минут стремятся вглубь по лепесткам свободно.

Пчелиный бог пьёт медуницы мрак, и междометий первобытный солод
разлит вовне. Тела созвучьям в такт сливаются.

До сотворенья слова
Адам и Ева были дух. Одно. И между ними эхо не звучало.
Теперь не так, вовсю кружит оно и, поднимая парус покрывала,
приносит вкус пророчеств, и гора, взлетев на воздух, не спешит обратно,
и Магомет поит сосков герань теплом её вершин голубоватых.
По - аравийски молится ничком, на лоне карамелью ловит лето,
и в жаркую страду - гнедых сверчков ссыпает в закрома ржаного света.

И, наконец, по ниве, по меже, в лесные дебри, в ягодное царство,
в берлогу плоти, в сладкое «уже», в желанное и лучшее пространство,
в ворота городские, в храм, в чертог, в «тебя люблю» и в первое «не надо»
врывается, оставив за чертой сознание - последнюю преграду
к слиянию.
И голос: подожди…
И ветер туче шепчет: воля, воля…
Пророчица зрит небо, и дрожит
кузнечиком разбуженное поле.

.
.
______________Впечатление от голландских художников_______________

Там, где весёлая зима 
в таверны гонит люд счастливый,
там, где уснувшие проливы,
там, где озябшие дома.

Там, где застывший снегопад
в окошках узких видят дети,
там, где Вермеер время взвесил,
где угли лёгкие горят.

Там, где строптивая метель
заносит санные дороги,
там, где накатан склон пологий,
там, где каток, коньков свирель.

Там, где голландский гололёд
гирляндами украсил шхуны,
там, где пустынные лагуны,
я не бывал, но пил тот мёд.

Холодный дым и ровный лёд.