Хулиганские истории II на нет и суда нет

               
  Теплый весенний вечер. Иду не спеша по улице мимо Центрального универмага. Присаживаюсь на лавочке, что бы покурить.  Взгляд почему то уперся в запятнанные от растаявшей грязи ботинки.
И тут перед носом возникает красная корочка оперуполномоченного и громкий голос произносит:
«Гражданка такая то, вам необходимо проехать с нами». Меня галантно на людях проводят до автомобиля, а затем  силой заталкивают на заднее сидение милицейской «шестерки».  Впереди еще двое. «Отключите телефон!» - один из них оборачивается ко мне. Пытаюсь возмутиться.  В ответ:
«Сейчас герыча подсыплем – надолго сядешь! Сказано отключить!»  Чувствую, дело пахнет керосином. Третий раз повторять мне не пришлось.
 Привезли меня в убойный отдел Центрального района. Гляжу, а справа у стеночки в ряд человек пять уголовного вида мужиков стоят. Подводят и меня к ним. «Ноги расставить! Руки за голову! Лицом к стене!» - услышала я в свой адрес.  Стоим все вместе. Молодая стройная блондинка и пять бугаев. «Какая ты молодец, Машка, что сегодня вместо высоких каблуков решила надеть кроссовки!» - проносится у меня в голове. В надежде скоротать время, пытаюсь заговорить с соседом по несчастью. Но все мои попытки общения строго пресекаются грубым голосом опера.
Что ж, пришлось изучать Большую  Карту Мира, которая висела на стене как раз напротив меня.
  Не помню, сколько часов я так простояла, но вот географию Земного шара я до сих пор знаю на отлично.
  Наконец доходит очередь до меня. По ступенькам вверх поднимаюсь в сопровождении опера в кабинет. Все стены и двери кабинетов сделаны из прозрачного стекла. В комнате просторно. Но всего один стол и два стула. «Садись!» - говорит мне человек, совавший корочку под нос возле ЦУМа. Передо мной  шариковая ручка и белый лист бумаги. «Пиши. Кто такая. Где, когда, при каких обстоятельствах покупала пистолет. У кого покупала. Его имя, фамилия. Где живет, как выглядит и т.д.»
 «Да не собираюсь я ничего писать! Мое задержание незаконно! Покупка была совершена легально! Доказательств обратного вы не имеете!» - отшвыривая ручку, пытаюсь понять истинную цель моего задержания.  « А вот мы сейчас тебе провода на уши намотаем, и ток по ним пустим! По-другому заговоришь!» - пытается напугать меня опер. « До тебя на этом стуле Паша Цветомузыка сидел. Мы с ним не церемонились!» С известным криминальным авторитетом, получившим свое прозвище за частый нервный тик на лице, я была не знакома. Но искренне пожалела бедолагу.
  Однако данная угроза в мой адрес напротив рассмешила меня. В голове стали крутиться строчки из песни Михаила Круга « … а вора не спалила, любила». Так ничего от меня и не добившись, ведут в кабинет соседний, где я даю видеоинтервью на память. Затем выводят на улицу, заталкивают в воронок и увозят в городское УВД на Дубровинского.  Очень хочется есть.
  Привозят и долго ведут по длинным коридорам. Наконец заводят в небольшое помещение. Ставят у линейки и делают несколько снимков в анфас и профиль. Снимают пальчики. Чувствую себя матерой преступницей.  Дальше идет самый настоящий допрос на прежнюю тему.  Приезжает прокуратура. Молоденький прокурор ведет со мной беседу в очень агрессивной манере. Пытается психологически задавить. Не выходит. Его сменяет другой. И начинает по-доброму, тактично и мягко обращаться со мной. Дает закурить.  Но игру в доброго и злого полицейского я просекаю сразу. « Мы имеем право задержать вас на сутки до выяснения личности» -  поясняет он, хотя моя личность была уже всем известна.
  Вновь выводят на улицу и везут в РОВД  Центрального района. Сажают в «обезьянник».  Кроме меня замечаю в нем еще четверых девушек. По их внешнему виду и разговорам понимаю, что передо мной проститутки, попавшиеся на обычном рейде. Сидим дальше. Девчонки начинают спрашивать, за что меня посадили. Но у меня уже нету сил отвечать им что либо. Клонит ко сну. Сделать телефонный звонок мне не дают. Сотовый забрали еще в убойном отделе.
  Наконец девчатам тоже, по-видимому уже надоело тут торчать, и они начинают уламывать мента, сидевшего надзирателем перед «обезьянником»,  их отпустить. Примерно через полчаса, уставший от бесконечного женского нытья, визгов и пошлых разговоров, он уступает. «Слушай, - говорю, - давай и я под них закошу. Отпускать, так всех!» Особо не возражая, и даже не взяв с меня денег, меня отпускают. 
  Выхожу на улицу. Пять утра. Проезжающих мимо машин не видно. А те, что все же редко проносятся, я остановить не решаюсь. Пешком добираюсь до ЦУМа. Благо не далеко. Машина стоит на прежнем месте. Не помню, как добралась до дома. Уснула на сутки…