Отцы и дети

Ушли в историю орлы императрицы,
Она сама, балы и блеск двора,
У гроба грустные, встревоженные лица,
Пришла на смену новая пора.

Примчался в Зимний гатчинский бастард,
Творец бредовых планов и идей
Чей идол -Фридрих, пудра, гром петард,
Но враг Руси, её культуры и людей.

Зеркальный дубль дебильного папаши
Лишь во владение империей вступил,
Не скипетра достоин, а параши,
На те же грабли, что и фатер наступил.

Все присягнули, Павел сел на трон,
Столицу превратил в немецкую казарму,
За это гвардией был проклят он,
Себе испортив без того плохую карму.

С утра напудрив букли и косицы,
Правитель мелочный, державный крохобор
Мог предоставить камеры темницы,
За выправку, наряд или узор

Не долго Русью мистик правил,
А может просто не дозволил Бог?
Стал вскоре трупом "Бедный Павел",
Покинуть бренный мир, сынок помог.

Как не  крути, но Александр – преступник,
Знал о коварном плане, и молчал,
Ведь этот интриган, отступник,
Предательством корону получал.

"Великий стратег" – питерский Нарцисс
Был подл и вероломен, словно Каин,
Подслеповат, немного глух и лыс,
И ко всему фальшив, спесив, коварен,

Прошу поверьте, это все не бред,
Что пишут психи мелом на стене
В дальнейшем принесёт не мало бед,
Тщеславный ренегат родной стране.

Наследник презиравший свой народ,
Поклонник Пруссии. Кичливый ретроград,
Земле родителя не предал сей урод,
Но сразу же проводит вахтпарад.

Так Александр, любитель сладкой лести,
Прибрал к рукам своим престол отца,
Фигляр, двуличный, без стыда и чести,
Получше лишь убитого с лица.

Индюк с кривой ухмылкой не спеша,
Когда очередную делал гадость,
Сей узкий ум и низкая душа,
Испытывал огромнейшую радость.

Казнить старался тайно, невиновных,
Считая подданных своих всему виной,
А всех пройдох и щеголей сановных
Дарил чинами, деревнями и казной,

Чинил обиды лучшим полководцам,
Смотрел с презрением на русских мастеров,
Хоть учит жизнь, не плюй на дно колодца,
Да не дошло, видать умишком не здоров.

С такой душой он правил четверть века,
В былых победах нет царя заслуг,
И не найдешь в анналах человека,
Кто бы назвал его сердечный друг.

Монарх скончался в двадцать пятом, в Таганроге,
Но все еще рассказывают быль,
Узнали странника, бредущим по дороге,
Шел царь, веригами вздымая пыль.

Наверное, угодно это было Богу,
Который все же Александра посетил,
На путь наставил сластолюбца, недотрогу,
И может быть в последствии простил.