МАЙ

Распрямившейся пружиной
подстегнёт воображенье:
так бутылочного джина
трёхстолетнее броженье
вдруг на волю вырвет случай -
и побуйствует пленённый!
То мятежный и могучий,
и отчаянно-зелёный
богатырь в личине мая,
май - в личине половодья!
Выгибается прямая,
и отпущены поводья
у коней осатанелых,
у машины срезан тормоз...
Миг решений недозрелых
увеличивает тонус.
Спровоцировано буйство.
Ухмыляется бессмертье.
Безрассудство хрипнет: "Будь что!.." -
и навалится - "Отмерьте..!"
Бросит мятую троячку -
"...и на чай возьмите сдачу!"
Порет майскую горячку,
соблазняет наудачу
май - ёра и забияка,
май - вахлак, и с ним - вакханка...
Я живу раздавлен, ако
пострадавший из-под танка:
из-под майского всесилья,
из-под гусениц зелёных...
Человек я всё же, иль я
из растительных тех оных,
что теперь играют свадьбы,
завлекая гласом трубным?
Ни  к чему глагол "поспать бы" -
это действо стало трудным!
Всюду утро, и кипенье
зоревых страстей и соков.
И в черёмуховой пене,
как в силках раззява-сокол,
я захлёбываюсь телом,
я запутываюсь духом,
ослеплённый белым-белым
телом Геи. Праху-пухом
моему она - да будет!
Не теперь! Ужо. Сегодня
май меня нахально удит
как рыбарь. Какое - сводня!
Не уйти от зова плоти!
Не спастить от снасти мая!
на его крючке - в полёте -
я живу, табу ломая.
Пусть потом, потом - расплата,
покаяние - кому-то...
Распрекрасно-распроклята
мера времени - минута,
мера истины - сомненье,
мера мудрости - безумье.
Будут осенью - соленья,
будет в старости - беззубье.
А пока, под маем тая,
я хочу - опять и снова -
с Мыса Мая, в Бездну Мая,
в пену, в цветь, в пучину Зова!..