Пьер Паоло Пазолини. Праздник закончился
ко всякой искренности, завершается вечер.
Мусор на ветру, возвращающиеся шаги,
голоса и свистки — они тоже глохнут
в огромных просторах ночи пустотой коридоров.
Настаёт перерыв на ужин.
Но вот хаос города застывает
на пустырях, среди сгустков света,
на проспектах, ограждённых стенами в мёртвом спокойствии —
ночь уже очень стара.
Она будто затоплена, как древняя гробница.
Хаос города стынет
в дорожной грязи. Потерянный на своём безнадёжном пути,
трудится велосипедист.
Захудалая песня отскакивает
от грязного, мокрого асфальта.
Потом вдоль набережной поплывут
ослепляющие венцы фонарей,
две-три звезды вынырнут из-за облаков.
На окраинах, от Монтеверде до Тестаччо,
стоит сырой утомлённый гул
голосов рабочих и моторов —
клейкая плёнка нашего мира
на обнажённом теле Вселенной.
Свидетельство о публикации №110052105488