Вам нравится брошь или то, что под ней

Мечты, мечты…
Покажите мне прекрасный мир, которого я никогда не видел, чтобы я мог о нём мечтать!

Мне не нужен реальный мир – его я вижу и без вас, мне не важно насколько достижима мечта: пусть это будет розовая трава или оранжевое небо – неважно.

Надо быть осторожней с желаниями – они сбываются.

Вокруг меня были женщины, множество самых разнообразных женщин – на любой вкус и размер.

Их было немыслимо много для моих глаз: триста, а может быть, пятьсот.

Все они были красиво одеты. Не всегда дорого, но со вкусом.

Пусть, со своим, а не с моим вкусом, но вкус был у каждой. Свой.

Женщины были разного возраста – от совсем юных девушек и дев до возраста, когда красота женщины угадывается, напоминая о летних вечерах сладостью осеннего винограда.

Был среди них также контингент, которому нельзя попадаться на глаза, а вернее – смотреть им в глаза – уничтожат, засмеют, разведут, бросят…

Редкие мужчины только подкрепляли собой, как узлы кристаллической решётки этот прозрачный бриллиант.

Свет этого бриллианта чистой воды был направлен в одну сторону.

Туда же смотрел и я сам.

Дело происходило на спектакле театра МХАТ.

На сцене прекрасный, на вкус своей возлюбленной, юноша, упав на левое колено, стоял перед прекрасной – и на мой вкус – студенткой театра-студии и пел под филармоническую музыку настоящую весеннюю песню любви.

Пение драматических актёров иногда лучше эстрадных и оперных, а иногда – хуже.

Я бы сказал, что когда нужны высокие чувства, которых в природе как бы нет, то оперные и эстрадные певцы с эти справляются лучше.

А вот простые вещи: грусть, пижонство лучше передаются выпускниками щукинки.

Не важно.

Перед падением на колено юноша получил огромное наследство в триста тысяч франков и, не сменив распашонку из хлопка, превратился  в аристократа.

На эти деньги сегодня на окраине Москвы квартиру не купить, но деньги здесь вообще не считали.

Их – денег – или не было совсем, или было «на всю оставшуюся жизнь».

Такой сюжет. Не важно.

Публика была не пресыщенная, но московская – простая, но видевшая виды и знавшая что почём в мире Мельпомены.

Женщины с трудом сдерживали слёзы умиления, а девицы рыдали слезами счастья.

Сидящая позади меня, Сонечка из «Преступления и наказания» громко всхлипывала.

Музыку создавал летающий под потолком сцены живой оркестр – выдающееся, на мой взгляд, по сравнению с оркестровой ямой, новшество современного академического театра.

Лица музыкантов были одухотворены, а у некоторых – сосредоточены. Всё это живыми облаками плавно падало вниз – на сцену и в зал.

На втором плане на сцене находилось полтора десятка разночинцев одетых соразмерно эпохе и своей роли в ней: торговцы, биржевые маклеры, служанка, адвокат, негодяй-граф, его супруга сорока лет – самый порядочный персонаж в мюзикле и два народных артиста бывшего СССР в общем возрасте сто пятьдесят лет, составивших украшение вечера.

Граф с графиней, надо сказать, примкнули к сладкому финалу в самом конце.
Раздевшись сама и раздев графа по ходу пьесы до замоскворецкого неприличия, графиня проиграла борьбу за наследство, но с гордо поднятой головой увела мужа за кулисы, оставив пространство для примирения всех остальных во имя светлой любви.

Выпускницы финансово-экономического техникума лёгкой промышленности сопереживали этому потоку чистого маньеризма.

Абитуриенты-заочники факультета конной тяги сохраняли скептицизм, но то и дело, поглядывая на своих спутниц, выражали полное удовлетворение ходом событий.

Мой воспалённый разум влюблённого прагматика принял всё это к сведению, впитал, запомнил, но отказался понять.

Я люблю жизнь во всех её проявлениях и готов принимать её такой, какая она есть.

Если бы по этому параметру существовал рейтинг, думаю, я устойчиво занимал бы в нём место в шорт-листе нашего сайта, но есть вещи за пределами возможности осмысления – аксиомы.

Их нужно запомнить и знать.

Истратив от ста до пятисот долларов на двоих и массу времени, москвичи и гости столицы, бросили все свои дела и удовольствия ради того, чтобы, сознавая с самого начала, на что они идут, дать себя…

А, собственно, что …

Одурачить? Лишить чувства реальности – так лучше.


Жанр, созданный для бестужевских курсов и института благородных девиц почил в бозе вместе с глубоким клинообразным вырезом на спине женского платья и декольте в широком смысле этого слова, которых, впрочем, в театре было – по одному.

Люди давно оплакали жанр, но пришли – даже не на годовщину.

Люди пришли здесь пожить.

И пожили таки, чёрт побери!

Пожили так, как не могу я в самом юном и ярком сне.

«Вам нравится брошь или то, что под ней?» *

Лично мне нравятся обе субстанции, и я считаю своим недостатком, что всегда задумчив:

«Брошь может уколоть то, что под ней и того, кто тянется к тому, что под ней».

Не надо мучиться – достаточно не хотеть уколоться


------
* фраза из сериала «Ермоловы»