Путь апокалипсиса 24. 12. 95

* * *
ПУТЬ АПОКАЛИПСИСА (24.12.95)

Случилось! Долг потряс
наречие детей.
На синем плывуне их образ запечённый
вобрал в себя призыв, искомое вошло
в подогнанное русло пленительных речей.
И так возник удар, расплавленным мечом
рубилась капля недр
горячих челюстей.
Сыграли драму битв поительные страсти.
Разверзлась у начал Вселенская звезда.
Забыв про город драк, они шагали вместе
и пропасть их влекла как жадная спираль.
Секрет открыт пути, теперь, воздвигнув жало,
у человека крыл тиранство возросло.
Ласкательным поступком вмещалась скорбь посланий,
как сахар раскалён, былое их влекло.
Тосты за здравье нег, за сумрачным убийством
слагались чудеса, выписывались льды.
Копчёным черпаком спасательного клана
они смиряли жизнь зеркальных новостей.
Рука трещала – Нет! Согбённые колени
молились до – «нельзя», и падали в костёр.
По очереди в снах менялись очертания,
восторженные швы удерживали их,
сорваться на краю ужаснейшего грома –
таким их наградил отточенный певец.
Гармония лилась, господство из кровавых,
но всюду им светил гобсековский клаксон,
топический посыл, любви предназначение
вселенную менял под образ головы.
Крикливая страна стоических морозов!
Тебя роняли в земь, тобой кормили прах.
Но взвился человек, Россия не русея
темна, но тот же свет другим светил в плену.
Корабль голубей из обезьяньей кожи,
когда б я был с тобой, я горя бы не знал!
Но правит мощный вал голодного наклона
поическим венцом израненных сердец.
Запить, которых нет, ужалить не ужалив –
вот судьбы без растрат, вот чудный Бенедикт,
Валторны сладкий звук, затрачивая силы,
атласные штаны на кожу королей,
любимый город дна, касторковое счастье,
болезненный притон, чудесная страна.
Но власть последних игр у нас под извержение,
и мы должны идти, теряясь на постах.
Знакомый медный бом, капическим уклоном
тефлоновых идей из жаркого ларца.

Поддайся на устах, сломи её течение,
но жалким из дворца – Попробуй не глотай!
Возьмись, костёл дорог, дешёвый из заслона,
прорвавшимся вперёд найди себя в пути…

Под магмой пестунов, под тысячным кастетом
впишись в преданье игл, колодец кастанед!

* * *

Мы прошлись – не задержались –
этим небом, этим лесом.
Расходились, разбежались
за могильною завесой.

Эти доски – сила корня.
Смерть учуяла – вспорхнула …
Это ласковая бойня,
это место где вздохну я.

* * *

Закопайте идеал в мочале!
Левше лепите луч лая в моле.
Москиты луг сжалятся над сухарями.
Не в обиду будет сказано и сам знаешь –
Внешность врыли.

Голубым зомби паришь над чудом.
Крылишь металл потного внука.
На капоте любви нацарапай –
Бы-ли!
Значит мы оба простудились в марше.

Разве так пауки разкромсывают кубы?
Разве горшечник мылит между крашеных ку-кол?
Господь спаси! Мы и сами крыли
необузданных королюшечек
в крутом наборе.

Город?
Город сам дышит.
Ты же
рекламой по полям мажешь.
За этим
требуешь пыли.
Глупенький,
твоих выводов нет в раме.
Слышишь,
это у других мам
души
определяли
разветвление вен
кожи

В пространстве города,
он – рыжий,
Отдавай предпочтение
глотающим колокол мозга,
который зверя дружбой
покой рыбит на карте героя мира.
А-а-а! Поняли теперь как расставлен свет золота?
И не рыпайтесь.
Завтра могилы плюнут в ноль.