Бетховен, соната 14

В этой долине было темно,
Таких не бывало во свет.
Там бьет сотня молний и там заодно
Умирает последний поэт.

В этих краях воцарилась пустыня,
Туда вступит лишь человек.
Пускай куда слаще родная твердыня,
Но куда любопытнее чужбенный брег.

По черному пеплу ступала нога,
И окроме пепла глазами не видно.
Видно, поэты здесь гибли года,
А может и больше - признаться не стыдно.

Поэт долго шел по черному снегу,
Громовые разряды разили вокруг,
Три месяца крови летели по небу.
Поэту не страшно - там был его друг.

Долину чертили безмолвные всадники,
Поэта безмолвно пускали вперед.
Они-то уж знали, что кончились праздники,
У них-то заранее все наперед.

Долина хрипела под призрачным шагом
Их мертвых, беспечных, усталых копыт.
Тихо тешась над бессмысленным благом
Поэта, чье сердце безумно болит.

Он шел без надежд, отравленно глядя
На гибнущий мир, что уже не спасут.
Он помнил еще белоснежные платья,
Он верил, вот-вот, и его вознесут.

Когда-то давно он любил это место,
Когда-то он также любил и ее.
Но дом их сгорел, остался заместо
Лишь пепел забытых, счастливых времен.

Он так яро верил, что вместе всегда
Они будут, хоть гром порази их надежды,
Он верил, что это не просто слова,
Но, как и всегда, оказался невеждой.

Поэт еще помнил огонь ее глаз,
И слезы текли по шершавой щеке.
Под нос он бубнил свой последний рассказ,
О чистой любви, о прекрасной реке.

Меж тем у лощины стоял человек -
Высокий, сутулый, на нем капюшон.
Лица его нет, как и глаз, как и век,
И всем своим видом безумно страшон.

Ноги поэта беззвучно шагали
По черному пеплу оседлых времен.
Глубоко забытый в родимой печали,
Глаза он поднять уже был не силен.

Тело поэта закончило путь,
Словно долгая нота сонаты,
Он стоял так, убогий, не в силах взглянуть,
А над ним возвышался Танатос.

Богам ли не все ли равно, кому жить,
А кому умереть, пускай и по воле?
Им неважно, что мог ты все годы любить,
И им безразлично кровавое горе.

Молнии вдруг перестали разить -
Новая смерть ожидалась так скоро,
Но медлил Танатос, не желал уходить,
А поэт сочинял свои строки про Гора.

Вот, может быть, вскоре, уже и конец,
Всадников нет, усыхает долина.
Когда-то над домом здесь вился венец,
И радостно вился с зачатками дыма.

С тех пор много лет и разбитых сердец,
И поэту плевать, что было бы дальше.
Вот это уж точно, пожалуй, конец,
Ведь как много было счастливого раньше!

Танатос стоял, долина молчала,
Поэт что-то нес с своих пламенных уст,
О любви, о природе, прекрасе причала,
Хотя уже дух его долго был пуст.

Пепел летал над долиной,
Сыпясь на голову их,
Конец души невинной,
Разбитой любовью о стих.

В этой долине было темно,
Таких не бывало во свет.
Там бьет сотня молний и там заодно
Размежился в пепел последний поэт.

Еще много лет пройдут незаметно.
Быть может, когда-то воскреснет поэт,
Но пока нет любви, то это запретно.
Пока есть сей мир, он скажет вам: "Нет"!