Вслепую

                ***

Вслепую перехожу я улицу от марта
До апреля.
Чернокожая дева с растрепанной грудью
Прижимает сосок к замочной дыре.
Напрасно сосунок жаждет утолить
Познаний голод.
Длань, как бревно, при покое растет на 2 метра.
А нос приобретает размеры носорога.
При оцепенении части тела стремятся
Заполнить собой непонятый вакуум жизни.
В своем одиночестве не нужны пороки.
В своем отечестве не нужны сороки,
Потому что сорок-сороков разрушили
Ради славы человечества, ради блестящих
Сорочьих клипс на мочках ****ей
У сверкающих спермой лимузинов.
Зашельмованных в клише берез
Не застудит ветер путчистский.
Со времен пунических войн
Не разглядеть яркого пятна
На теле белоснежного единорога.
Болотная болтовня ведомых чувств
Болтается за ведущей тягой ума.
Ветер свободы уж развеял холопьи чубы.
Что такое? Ах!... Пепел серыми хлопьями с неба.
Память теряется в интеллектуалах от «денди».
Золото смеха колется, словно орехи.
Плоскость бумаги, как площадь Восстания
Требует мести и места
Для зачатия кровью поэта.
Смысл происходящего пока не понятен.
Ясно лишь то, что роды пройдут кесаревы
И разрывы на теле истории неизбежны.
Великомученики найдут наслаждение.
И то-то порезвятся страстотерпцы.
Их время настало:
Времена клик и кликуш.
То-то покайфуют, пока ослы буридана
Будут погибать с голодухи, выбирая
Между Сциллой и Харибдой.
Новая саранча покрывает сады Исфагани.
Что делать, что делать, мой друг…
Лань не ведает, куда несут ее ноги от пуль.
Может, принимать окрас того камня,
На котором притулилась
В лучах синюшнего солнца
Пенициллиновая плесень лекарственного «завтра»?
Плох тот, кто не может отличить
«Самку» от «самцеподобного»,
Ибо…
Нет в мире прекраснее самого
Мира.
Нет в тире удачливей самоубийственного
Пирра.
Лира лучезарного Аполлона
Не способна исторгнуть пошлой трели.
А прошлой весной, в марте месяце уже пели
И звонко свистали скворцы.
И раскрывались марципановые дворы
В тайных закоулках души.
А ныне?... Вотссс… Погляди в окно –
Солнце доедает прошлогодний снег,
И весенняя лихорадка ползет по губам,
И сердце останавливает бег иноходца
Под названием «мерседес-бенц-бенц».
И лень в стихах, и словах, и поступках.
Господи, прости! Страшно висеть над колодцем,
Где плещется ад в бетонных кругах новостройки.

И напоследок три фразы еще в кулаках.
Первая:
Всхлип ребенка усмиряет даже страсть
Оскопленного скобаря.
Вторая:
Поворот пера опрокидывает Стикс,
Продлевая жизнь на три четверти
Лунного календаря.
Третья:
Золото куполов и оттиск библейского шрифта
Напоминает, что близок срок «икс» -
От «Аз» до «Я»…

А четвертую фразу вновь надо вымаливать у Него.
Ее дарует лишь Он.
Бог троицу любит.
А мы кого? А мы далеко…
И ангел у твоих ворот трубит:
Ах, люди!...
Ошибка – это будильник будит.
Пора подниматься…
Пора открывать глаза…
И вновь ошибаться…
И жить вслепую,
Пятясь
Назад…


















                (май-июнь 1989 г.)