Короче

Учился я тогда в Короче,
Вкушал весну во всей красе,
Пленясь романтикой…Короче –
Я был студентом, как и все.
                В тот день под гимны птиц поющих,
                Средь трав зелёных у пруда
                Гурьбою пьющих и непьющих
                Мы подрывали культ труда.
Гудели бойко, но прилично:
Чудили, пели… – Как всегда.
Попили всё. И хаотично
Мы разбредались кто куда.
                Я шёл с Володей и Сергеем;
                Володя трезвенником был,
                А нас двоих, ведомых хмелем,
                Окутал донкихотский пыл.
Пока по городу кружили,
Нас раскумарил майский зной;
Зашли в общагу (мы там жили):
Я – просто так, они – за мной.
                Ввалились в комнату, там – Шурик
                (Второй, как я в ней, квартирант),
                Литровый на столе фанфурик
                И примитивный провиант.
Раз с корабля на бал попали,
Такой ход дела нас взбодрил;
Мы этот литр втроём вдолбали
(Четвёртый, повторюсь, не пил).
                И встал вопрос: куда податься?
                (Какой же пьяный не турист?)
                Володя мысль толкнул – кататься!
                (Трезв, а туда ж… Авантюрист.)
Соль в том, что я, чтоб грызть науку,
На мотоцикле приезжал
И под Володину поруку
Его у «местного» держал.
                Сей клич у двух почти готовых
                Желанье смутное рождал,
                Но мой порыв ветров спиртовых,
                Похоже, этого и ждал, –
Как будто шатуном-медведем
Мой дух поймал благую весть;
Я буркнул: «В Белгород поедем!
На то аж две причины есть!»
                Володя сразу согласился,
                А Шурик на глазах уснул,
                Сергей украдкой прослезился
                И одобряюще кивнул.
Кто не был в молодости глупой
Хмельной отвагою объят,
Тот не увидит и под лупой,
За счёт чего костры горят.
                Всё это в пятницу творилось,
                А время – шёл четвёртый час;
                Безумству сердце покорилось
                И погрузилось в полутранс.
И вот втроём (Володя сзади,
Сергей в коляске лёг бревном)
Мы понеслись по «автостраде»
(Шлем был один – я ехал в нём).
                Взад Алексеевку уносит,
                Вон Ломово видать с горы,
                И тут Володя произносит:
                «Давай заедем до сестры!»
Ну что нам стоит… Благо, рядом,
Хотя наездились вполне:
Володя, хоть и с трезвым взглядом,
Был с нами в сыске наравне.
                Нашли. Володя слез и – к дому,
                И тут открыла дверь сестра.
                Ну кто ж не рад лицу родному?!!
                …Он рад побыть, да в путь пора.
Глядим, Володя что-то просит,
Но слишком тих его был тон,–
Сестра уходит и выносит
В бутылке «Пепси» самогон.
                Не отходя от мотоцикла,
                Вдвоём впряглись в наш "статус-кво"
                (Сестра пить тоже не привыкла –
                Сказалось, видимо, родство).
Опустошили. Попрощались
(Забыл уж, как её зовут)
И далее мотать помчались
В клубок намеченный маршрут.
                В любой судьбе приколов много,
                А пьяный – жертва клоунад:
                Колёсным следом путь-дорога
                На нас писала компромат.
Жаль кинокамера не в моде
Была, заснять бы, в том году,
Как зажигание с Володей
Мы выставляли на ходу!
                Сергей тихоней был и всё же
                Внёс свою лепту в хохму дня
                (Впредь буду я писать «Серёжа»,
                Такт соответствия храня).
Так вот, чуть-чуть не доезжая
До Белгородских рубежей,
Есть спуск, затем гора большая –
Мы на «второй» плелись по ней;
                Щадя голосовые связки,
                Я протянул сквозь зубы мысль,
                Мол мы втроём, но без коляски
                И на «четвёртой» бы взнеслись.
Серёжа, в миг вскочив, как ниндзя
(Пробив от смеха в нас слезу),
Сказал Володе: «Ну-ка, двинься!»
Сев между нами, мне – «Газуй!»
                И в тот момент полётом птицы
                Рассудок мой покинул мозг;
                Очнулся я аж в облбольнице,
                Пешком минуя местный морг.
Больница – первая причина:
Друг детства Виктор там лежал –
Разбился. Доктор молодчина –
Геройски с год его «рожал».
                Хочу внести в картину ясность
                Провала памяти моей,
                В котором пряталась опасность,
                Чему виной «зелёный змей».
Вот что сказал про то Володя
Уже на следующий день:
«Казалось смерть иль что-то в роде
За нами гонится, как тень:
                Ты так по городу носился,
                Таких выделывал тузов,
                Что я решил – иль ты взбесился,
                Иль мотоцикл без тормозов;
И слева обгонял, и справа,
Раз, чудом, мужика не сбил, –
Он сам подлез, но легче, право,
Тебе б не стало, коль ты пил»…
                Итак – больница, корпус третий;
                Заходим, справа – медсестра:
                «Кого вам?»  Я сказал: «Вик… м-м-е… Ти…» –
                И запылал огнём костра.
Нет, с головою я был дружен,
Но понял, что не смог сказать,
Что Виктор Тищенко мне нужен
(Язык не в силах был вязать).
                А медсестра, хоть пожилая,
                Буквально впала в детский смех
                И сквозь него, понять желая,
                Спросила у моих коллег.
Володя, как и Виктор тоже,
Мой друг, но он его не знал,
А как прочесть на пьяной роже,
Кого я из палаты звал?
                Серёжа вовсе не помога –
                Он далеко от нас живёт.
                …Я объяснил, но мямлил долго,
                Чем надорвал её живот.
Спустился Виктор с палкой. «Здравствуй!
Как самочувствие, Витёк?»
«Привет! Теперь лишь пью лекарства,
Кабы не дрын, давно б утёк».
                Вновь мои мысли помутились,
                Лишь помню – вышли мы во двор,
                А там на лавке разместились,
                Ведя какой-то разговор.
Потом на лавку сел мужчина,
Но мы, простившись, шли к «ИЖу», –
Была ж ещё одна причина,
О ней чуть ниже расскажу.
                Хочу заметить в отступленьи:
                Я в тот момент, идя винтом,
                Поверг мужчину в исступленье
                (Поведал Виктор мне потом);
А как ещё воспримет это
Нормальный взрослый человек,
Коль может мотоцикл «Планета»
Стать танком чрез касанье век?
                …В столице мини-государства
                На юго-западе страны
                Желал увидеть я лекарство
                От лязг в душе больной струны, –
Дружил я с девушкой когда-то;
Недолго… И в тот день она,
Возможно, не была б мне рада,
Но встреча мне была нужна:
                Любил её до муки слёзной!
                И хоть забыт, быть может, стал,
                Чтоб разрядить заряд нервозный,
                Спросить, как здравствует, мечтал…
Сейчас, топча в амурном марше
Седую радугу страстей,
Не погружаюсь уж, как раньше,
В мечты утраченных затей:
                Я враг «ах если б..! То, наверно…» –
                В чём настоящего беда.
                Прошло? – Смирись спокоенервно!
                Но это нынче, а тогда…
Она в училище училась,
В каком – найти сперва хотел,
Что вместо этого случилось –
Пример из ряда пьяных дел.
                …Вот мы подходим к мотоциклу,
                Володя молвит, чуя страх:
                «Дай я поеду!» «Нет, – я цикнул, –
                Я трезвый, дело всё в ногах!»
Всяк, кто как зюзя пребывает,
Уверен искренне, что он
Не пьёт, а только выпивает,
Не пьян, а – просто клонит в сон.
                И я уснул; не помню даже,
                Каким путём нас Бог водил,
                Как вдруг Володин окрик в раже
                – Куда мы едем??! – разбудил.
Гляжу сквозь сщуренные веки
(Светило солнце прямо в фас):
На всей дороге – ни калеки,
Все словно спрятались от нас.
                Я повернул направо. Боже:
                Там – ёлки, там – театр (поди),
                Асфальт, подобный зебры коже,
                И перекрёсток впереди.
Упёрлись, я – направо снова,
Потом, проехав чуть – опять
(Стыжусь: без матерного слова
Уже не в силах был петлять).
                И тут смотрю, домина слева
                Стоит в четыре этажа
                (А может пять? Я хоть не дева,
                Но память не совсем свежа).
Уж в сердце вспыхнула надежда …
Увы! Увидел на крыльце –
Народ, которого одежда
Под стать солидности в лице.
                Я в тот момент не догадался,
                Что это "Белый Дом" блистал,
                Но понял – не туда подался
                И разворачиваться стал.
Но как! – Не убавляя газу,
Руль влево резко повернул:
Зад – на коляску дыбом сразу
Так, что Володя вдаль нырнул;
                За ним мой торс и ноги взвились,
                Аж сердце в пятки унеслось,
                Но руки мёртво в руль вцепились –
                Всё полусолнцем обошлось,
Как в этот миг прицеп с Серёжей
(С душой в пути в Эдемский сад),
Упёршись дном (углом), с надёжей
Самортизировал назад.
                Я приземлился на сиденье,
                Отбив с размаху между ног,
                Но ужас боли в то мгновенье
                Весь ощутить едва ли смог –
Вниманье в сторону Володи:
Все мысли серого серей…
Живой! Бежит, руками водит,
Кричит: «Гони отсель скорей!»
                Да я и сам прочь от позора
                Ракетой «Шатл» лететь готов;
                Рванул, стрельнув прощальным взором
                В цивильный ряд раскрытых ртов.
Лишь оставалось догадаться,
Чё высший свет откинул бровь…
Вот так под градусом кататься:
Ни в честь, ни в славу, ни в любовь.
                Ничто не длится без предела
                В греховной сущности земной, –
                Хоть было сделано полдела,
                Наш курс был сразу же домой.
И – не впервой – я отключился;
Не знаю, как мы добрались,
Но пить с тех пор я разучился,
А те припомнить поклялись.
                А через год, как я, окончив,
                Покинул стены технаря,
                Меня настиг-таки суд Отчий,
                Акт справедливости творя:
Совпало – на медовый спас я
(Случайно выпив!) сел за руль,
И тут, ну надо же, – попался
Недоговорчивый патруль!!!
                И сразу на год прав лишили,
                Да пять уж лет не отдают, –
                Беда ведь не в мешке, а в шиле:
                Все на закон у нас плюют.
На днях продал свой «ИЖ» с коляской
С трофейной вмятиной в боку
(Как в знак смирения с развязкой)
Ни за понюшку табаку.
                Гляжу на памяти холстину –
                И смех, и грех… Но суть в одном:
                В итоге жалкую картину
                Рисует пьянство за рулём.

           1997 –  99г. Писал от случая к случаю.