Ещё раз про любовь

Ещё раз про любовь

Хочешь проснуться? Зажмурься. Теперь р-раз – глаза распахни!  – видишь:
неба  чистая глубина (ясно-небеске, если по-польски
 На будильнике производства минской фабрики «Луч» - время весны и солнца)
7.00. Для тебя рано? Не пропусти весну! Лифт подан.

Зачем упрямиться? Что значит: тебе не туда? Повинуйся, ты  сегодня вниманием одарена. Другие еще не разбужены.

Ай, лифт раскачивает меня, я не хочу-у-у-у… Гудок старого паровоза сменяется звуком включаемого компьютера, мелькают номера  этажей, нет, это не номера, это цвета, живой колорит цветов,  ну, конечно, каждый охотник почему-то оранжевый, как дорожный  рабочий,  или синий, как патруль…

Зачем ему знать, где сидит фазан? Какой  он охотник, если знает? Ну и что, что стрелок меткий? Он, может, простой палач.
Не интересен.

Охотник! Охотник расточает время,  рыщет  неутомимо повсюду, разыскивает нечто, недоступное для неохотника, он проходит под радугой, и совсем не важно, что фазан вовсе не фиолетовый, зато в охоте есть  красота выдумки.

Я иду. Со старым фотоаппаратом. Потом сама сделаю фотографии такими, как сама захочу!!!
Подите прочь,  бюро услуг, потоки услуг, сервильные контакты, контактеры! Где сидит мой фазан?
Он в скайпе.

Лифт проносится мимо, ввинчиваясь в плотную пустоту, но везде Вы, я  могу это описать словами, если понадобится. Но мне говорят: ни к чему..

Почему не вижу? Ах, да, глаза…. Ну, тогда – покрепче зажмуриться – и р-раз!

Отчего тревога в глазах Ваших? Или досада ? Какие глупые эти правды.

Я приближаюсь к Вам – Вы становитесь меньше ростом, глаза Ваши округляются, губы округляются до польского О-крескованого,  дальше идти некуда.

Прочь, прочь, к далекому горизонту. Чем дальше, тем больше становитесь Вы. Вот уже Ваша тень покрыла весь мир и поглотила меня.  Где ты, обещанная с утра весна? Нет Вас. Меня – нет.

Полонез Шопена. Трам- та-там, тарара- та-татам. Нет , это Огинский… Господи, это уже было. Вайда, финал «Пепла и алмаза»

Не хочу-у-у-у такого финала.

Мой лифт, откройся.! Я выйду. Мне все равно теперь.

Не открывается. Куда он? Звук летящего снаряда пронизывает сердце. Уши его не слышат. Я – оглохла? Пора, детка, пора, предполагаем жить, говаривал Пушкин, а глядь, как раз (непроизносимое) произойдет? Всё. На звуке , ноющем и бесконечно необходимом, зависает лифт.

Зачем двигаться сквозь пустые пространства, если время бежит за нами вслед?
Нет, правда, это счастье,  это выход, что ученый мир придумал энтропию.

Иначе как скучно было бы это существование материи