пей свой кофе, пока твой труп не остыл

давай отсюда уйдём, закроем глаза и выплеснем веки на кафель
камерный зал обаял конвульсии страха театра
давай зароем тела под снегом, растерзаем пылью и ватой
оставим друг друга, пока не остыли
пока не отстали... пока не покрыли себя... воем на лампы настольные
протекают карнизами окна. прятаться в коме не стоит
укутавшись в целофан... зависнуть в прозрачности выбитых рам
люминесцентного рая
на высоте верхней полки
что толку, ведь только лишь пустота
изнутри прорастает сквозь битумные мелодии капель дождя
под кожу бы джаз... но я
и сейчас остановлен паниками
брошенных каменных душ
в осколки конечных
замотанных светом и вечными колотыми зрачками аптек

давай сложим под простынями души
а лучше
серый цвет
с мостовыми и пеплом моих сигарет
останками сна и пакетами
версии света на реверсе смертны
раздеты, разбиты, но сняты
из размытого паззла в целостность плёнок, прожжённых вчера и до завтра
в картонные дни пробираясь асфальтом
фатальные помеси красок и трасс, блуждающих в фарсе

ведь
пересмотренные старые фильмы
уже не станут цветными
но сквозь вплавленные в любимые кадры дыры
я смотрю на то, что могло бы стать богом
если бы не было кровью на дне ванной комнаты
пошлой убогостью
твоей сонностью
и моей прошлогодней бессонницей
мелодии трипа ласкают нас в комнатах, где мы были живыми
там давно не осталось живых. давно не осталось в бокалах мартини
и слов под манией мнимой
пока твой кофе ещё не допит. дыхание остановит меня
пальцы сжимают, как горло, море без дна
но не оставят, ведь трассы уже поравнялись с отсутствием двадцать первого этажа
эпатажа и лестниц, вырезанных в нигде и ведущих лишь в никуда
поравнялись... с девиантностью моих мыслей о смысле
существования капельниц в низших страницах
бесполого ада
глазницы в периоде полураспада
и трансы уже приравнялись к опустошённости наших теплиц
и виселиц приторных. мы зависли без них
без зависимостей остаётся лишь гнить
в могиле
не вырытой, но вымытой милыми
мёртвыми недолюдьми
запертыми в морозильной камере при
несуществовании пальцев, расцарапавших в пыль зрачки

я хочу быть подслушанным
я хочу не быть.
и не стать послушным
ныряя с причала, разбиться о зеркала
рассыпаться на виски и кубики льда
разрезая осколками сны
море, расплавленное костьми, сшило куски пустоты
просто плыть
в одиночные камеры, впаяв себя же самих

космос
детские садики в обработке шизофрении
просто
под сладкой ватой палат не осталось Берлина

пей свой кофе, пока твой труп не остыл.