После семи

Снежная пыль забивается всюду; под воротник, под шарф; пробирается в самые защищенные от ветра уголки… Холодно и ветрено на улице…

- Вот и в наш город пришла зима - говорю я с улыбкой.

Ты появляешься: ожидаемо, но вдруг; снимаешь пелену снежного забытья с моей сонной квартиры. Мелкие снежинки тают на твоих волосах, искрятся в слабом свете лампы каплями прошлого. Ты улыбаешься мне, как старой подруге, и твоя улыбка - словно сотни лет назад - такая же задорная, но чуточку печальная. И только по ней я, наконец, узнаю тебя. Узнаю и приветливо улыбаюсь в ответ.

- Ты проходи, садись… Чаю хочешь? Тебе какого? Черного, зеленого, травяного? У меня разный есть…

Кружка с ароматным чаем приятно согревает замерзшие руки. Мы курим и смотрим друг на друга.

- Давно не виделись. Ты изменилась.

- Ты тоже - говорю я и пристально всматриваюсь в твое лицо, словно пытаясь найти там что-то из прежней тебя.

- Не так, как ты. Кстати, ты хотела рассказать что-то забавное?

Я долго молчу, глядя на догорающую в пепельнице сигарету. Сизый дымок тянется к потолку, завиваясь причудливой спиралью.

- Не такая уж она и забавная, эта история - произношу я наконец. - Даже весьма печальная. Хотя кому-то покажется смешной. Но не тебе. Да ты ее знаешь, наверное. Но я все же расскажу, расскажу немного иначе, чем хотела вначале. Да и кому ее рассказывать, если не тебе.

Ты с полуслова понимаешь, о чем я говорю. Ты садишься поудобнее и ждешь моего рассказа. А я… Я закуриваю новую сигарету, улыбаюсь сама себе и начинаю…


 

Мы тогда были наркоманами, хотя и не принимали наркотиков, если ты понимаешь, о чем я. Нам просто не хватало нашей обычной жизни. И мы ловили кайф от всего странного, от всего, что было непонятно и недоступно остальным людям. Нам так хотелось верить, что есть еще какая-то жизнь, другая, где веселее… да, пожалуй, именно веселее. Но и трагичнее тоже. Нам не хватало веселья и трагизма. Яркости ощущений. С этого и началось.

Мы радостно съехали крышей на фентези. Пара книжных героев, обладающих достаточной харизмой - и все, готовы детки. Эпопея началась. Началась с "астрального" общения с этими самыми героями, они помогали нам, мы - черт побери! - слышали их голоса. Чушь, конечно, что уж. Но - было, и все тут.

Следующим этапом стала милая девочка Даша, постарше нас на год. В ее голове прочно засели братья Стругацкие и НИИЧАВО. Мы не могли отставать, мы не умели, и вот - оп-ля! - у нас уже есть по гипотетическому учебному заведению, друзья, сокурсники, преподы. Милая парочка, Никки и Ронно, два демона, веселили нас как могли. Десятки прогулянных уроков алгебры, сотни съеденных хот-догов (а это, между прочим, самые крутые хот-доги в Москве, честное слово!)...

Мы гуляли, ели, пили, смеялись над дурацкими выходками Ронно и Никки… Нет, дело не в том, что нам хотелось похвастаться друг перед другом нашими выдуманными друзьями. Мы их ВИДЕЛИ. Теперь я, конечно, понимаю, что их не было. Но тогда… Никки и Ронно - то ли друзья, то ли что-то большее, наши демоны - хранители… От моего имени: простите, что вас больше нет. Простите, что вас никогда не было.

А потом появилась Ниелли, вполне живая земная девочка, с предложением, от которого нельзя отказаться. Она нашла для нас то, что нам было необходимо тогда. Нашла, дала нам наш собственный Рай.

 

Эта штуковина называется "Вне". Представь себе систему миров, закрученную в форме спирали. Каждый виток - отдельный мир, где по-своему течет время, происходят свои события. На каждом витке имеются точки переходя на другие витки и в центр спирали. В центре - Прима.

Прима - это то, что было в начале всего. Первое королевство от Пустоты. Великое королевство, великий мир. Ниелли правила Примой не одну сотню лет, наша королева, наш кошмар.

На втором витке - Арнея. Моя Арнея. Принято было говорить раньше, что есть "светлое" королевство - Прима, и "темное" - Арнея. Мои развалины, мой храм в виде креста, мой лес, моя беседка на краю обрыва. Творения свихнувшегося разума, плоды реализации амбиций и воплощения комплексов.

Итак, история сложилась так, что между этими королевствами шла война, великая Битва. И в разгар ее на поле боя появились Серые - высший совет. Вопрос был разрешен так: от темного королевства выбрали юношу, от светлого - девушку и порешили, что их ребенок будет правителем мира. Впрочем, юноша был не слишком доволен фактом насильной женитьбы, и втихую заимел еще пару-тройку детей. Одной из них была я - Каллисто. Долгое время меня скрывали от совета, да и я не горела желанием занимать трон Арнеи. Но пришлось однажды, что уж.

Академия Охотников и Наблюдателей - призвание Гиптис. Моя любимая сестренка, НАША сестренка, она единственная, пожалуй, не имела желания никем править, по крайней мере, в открытую. Девочка точно знала ПРАВИЛЬНЫЙ путь к власти - втихую, не привлекая внимания, управлять всем и всеми. Она и в нашем бренном мире была тогда крайне милым созданием. По выражению одного юноши - печальная девочка с большими грустными глазами...бледная кожа...паутина русых волос...тонкое, эльфийское тело...ажурные руки протянуты в мольбе, но находят лишь лезвия...

Прямо скажем, с тонким телом юноша загнул. 75 килограмм чистого весу - это вам не в тапки срать! Мы, в общем, не то чтобы красотки были, знаешь ли.

Итак, мы-там. Мы-древность. Мы - сотни, тысячи лет самопознания и познания мира, маги и демиурги, творцы и разрушители. У нас семьи и дети. Все это - там.

Кинви - муж Ниелли. Кингтон - возлюбленный (ах, какое слово!) Гиптис. Эти четверо весело чудили в свое время. Кинви и Нел были Наблюдателями, Кинг и Гиптис - Охотниками. Кинви и Кинг - братья, кстати. Соперничали между собой, выбрав вроде бы вражеские лагеря, а по вечерам отдыхали всеми возможными и невозможными способами.

Рэндом - мое рыжее чудо. Зеленоглазый монстр, производящий впечатление вечного клоуна. Он то исчезал, то появлялся снова, но он был, и меня этим весьма радовал.

Мы - обладатели Камней. Красный достался Гиптис, Синий - Ниелли. Зеленый был моим, но потом мне был дан Бесцветный. Штука в том, что цветные Камни строго привязаны к личности владельца и его способностям, Бесцветный же, Серый и Белый - нет, они могут меняться сами и менять обладателя. За Камни шла особая борьба, да. Все так.

Братья и сестры, бывшие нам врагами и друзьями. Андриан, Ми, Фи, Рианнон...

На некоторых из витков мы имели иные воплощения. Моя зеленокожая Найтра, Гиптис-Ангел-Илсендис, или Ева-Ниелли-Вимиления- всех их мы осознавали так же ясно, как самих себя.

Мы жили, умирали и воскресали, любили и ненавидели, рожали детей и уходили на войну. И все это - там. Все это - Вне.


 

Я прерываюсь ненадолго, чтобы налить нам еще чаю и открыть новую пачку сигарет. Ты смотришь на меня, и твои глаза смеются. Только глаза. Дикий, отчаянный хохот, истерический смех сумасшедшего… Смех, восторг и боль… Ненависти нет. Странно, что нет. За одно это слово, это название ты могла бы ненавидеть меня. Но ты только смеешься. А вот голос твой абсолютно, льдисто спокоен.

- Так ты уже не боишься произносить это слово?

- Я никогда не боялась. Я просто не хотела.

- И что теперь? Теперь ты умеешь говорить его так, чтобы не колыхнулась в душе ни одна струна, но толку-то? Это же в любом случае было, и это изменило тебя навсегда. Не вернешь, не отменишь. Не переиграешь, в конце концов.

- По крайней мере теперь я знаю, что все это было не больше, чем игрой воображения, не занятого ничем. Хочешь, расскажу, как это ощущалось тогда и как - теперь? Я же отлично помню все.

Ты как-то странно смотришь на меня и усмехаешься. Твой взгляд - колючие снежинки, случайно залетевшие в окно. Под этим взглядом я поеживаюсь, будто от холода. Я знаю, что тебе больно. Но мне сейчас нужна твоя боль. Поэтому я все же продолжаю рассказ…


Итак, представь, что ты живешь, как и сейчас, делаешь все то же, но с кружкой чая в руках сидит сейчас только твое тело. А разум, душа, сознание - все эти тонкие сущности - в совершенно другом месте. К примеру, трахаются на морском берегу. Или всаживают кинжальчик в сонную артерию нелюбимой сестры. Или читают стихи на неизвестном, непроизносимом здесь языке в беседке над обрывом. Представь, что это состояние длится не минуту, а два года, к примеру. Тело - здесь, ты - там. Ты не придаешь значения родственникам, школе, еде, воде, болезням, любимой собаке. Единственное, что имеет смысл - то, что Вне. Даже если там все то же самое.

Сначала мы, конечно, придумывали. А потом, могу чем угодно поклясться, наш мирок подумал да и плюнул на нас. Вышел из-под контроля и начал сам нас контролировать. Бывало, приходишь в домик в горах, на 37-й виток, а там труп братца лежит уже суток трое. Ты его не придумывал, а он лежит.

Мы ни о чем, кроме этого, практически не говорили два года. Мы занимались магией и эзотерикой, резали руки и пальцы, проводили ритуалы. Мы писали странные рассказы и стихи. Мы всерьез и подолгу не вылезали из депрессии, если кто-то из наших близких там, во Вне, умирал.

Это было так ярко, так по-настоящему. В это нельзя было не верить.

И да. Нам было по 12-13 лет.

Представь все это, этакий двухгодичный нарко-трип. И резкий выход. И представь силу ломки.

На память мне осталась пара стихов, шрам от укуса Гиптис, малочувствительные подушечки пальцев и психические отклонения.

Я странно воспринимаю мир с тех пор. Зато воображение - хоть куда.

Было это или не было, игры разума или сверхспособности - не имеет значения.

Мы перестали общаться как-то очень вдруг, сначала ушла я, потом - Гиптис. Ниелли уехала в другой город. Все прошло. История вроде бы кончилась.

Девочки и мальчики с разных концов страны, случайные знакомые случайных друзей уже потом, время спустя, рассказывали нам про Вне. Незнакомые нам люди. Массовый психоз?

Мы даже пытались вернуться. Не вышло. Как будто нас пустили в сказку, а мы не оправдали ожиданий и нас выперли поганой метлой под зад без права возврата.

Игры разума, да. Мое хобби. На досуге я вспоминаю новые подробности сказки и схожу с ума помаленьку. Так и живу. Про остальных не могу ничего сказать.


- И это все? Вся история?

Ты, кажется, удивлена развязкой. Ты всегда ждала и хотела подробностей, но здесь их не будет.

Внезапно потеплевшая усмешка на твоих губах, ты требуешь кофе, большую кружку. Ты теперь - вовсе не ты, не знаю уж, кто. Я не знаю твоих глаз с легкой сумасшедшинкой на дне, мне незнакомы твои длинные русые волосы. Ты просишь прощения за беспокойство - кто ты, когда успела прийти? - чужим тихим голосом. Откладываешь томик стихов, улыбаешься сама себе и начинаешь свой - совсем чужой мне, незнакомый рассказ.


Ты родилась в октябре, в самом конце Весов и начале Скорпиона. Твоя мать рожала тебя в воде, она  изучала все различные новые учения, которые ей попадались на глаза и наткнулась на то, что рожденные в воду не теряют связь с Космосом, что происходит у детей рожденных обычным способом.

Ты страдала лунатизмом до 12 лет. Снились серийные кошмары, которые ты не могла объяснить в силу их геометричности.

Одна сумасшедшая колумбийка рассказала тебе, что если порезать себе руки и выпить крови в определенное время, то можно получить всемогущество. Вы занимались этим увлекательным действом вместе. сходя с ума по чуть-чуть.

В возрасте 9 лет ты впервые попала к психиатру. Не помогло, да и не от чего было помогать, ясно же.

Ты, в компании малознакомого юноши, занималась поиском Мэйтреи (боже, что это?). Ты, незнакомая мне, однажды решила переосознать себя умершей и жила так, как жила бы после смерти.

Ходила в строительной каске по городу, употребляла наркотики, много, больше, чем следует. Лежала с передозом в больнице, чудом избежала попадания в психбольницу.

Ты увлеклась эзотерикой, едва не потеряла любимого, завела другого, увлеклась эзотерикой еще сильнее, перепробовала чертову уйму эзотерических учений, одно другого хлеще, пережила бессчетное количество измененных состояний сознания, ты красилась гуашью и зеленкой, и снова - наркотики, и снова - эзотерика...

Ты жила так, как хотели бы многие, тебе было позволено все и чуть больше.

Ты жила так, как хотела бы я.

Ты успокоилась, ты перестала быть сумасшедшей, тебе надоел этот образ. Но, понимая, что ты все-таки не очень хдорова, ты закрылась от многих. Почти ото всех.

Стоп.

Ты жила так, как хотела бы я.

Ты - неизвестная мне - имела в жизни то, что я имела там, во Вне. У тебя была яркость, цвет, веселье и трагизм.


Я вдруг понимаю, что я упустила. Потерянный кусочек паззла встает на место и моя картина становится ужасающе понятной.

- Игры разума, понимаешь? - говоришь мне ты, моя ты, та самая, мелкие снежинки, стальной клинок усмешки.

Я вскакиваю, мечусь по кухне, словно пытаясь собрать разбежавшиеся кусочки самой себя. На часах одна минута восьмого.

В одну минуту восьмого твоя усмешка - лед, точно лед, господи! - тает, истончается, исчезает ко всем чертям.

Я раскидываю руки с улыбкой блаженного на лице и шагаю в метель.

Моя кружка с остывшим чаем медленно плывет в воздухе, разливая по кухне тонкий аромат корицы и свежих яблок.