Оптимистические хореи

Храп заезженной пластинки,
Покаяния тщета.
Гнусно. Пусто. И чаинка прилепилась возле рта.
Где допущена погрешность,
На какой такой звезде
Или бездне – тьме кромешной
Мною, кем, когда и где?
Что за тяга к  расстоянью
От родного дома? Прочь,
Грех унынья ли, познанья,
Или - самоосознанья? Гонит
За порог и в ночь.
Это всем известно, всё же,
Самого себя моложе,
Как не силишься, не стать,
И душа - глухой старухой
(Вот - блаженство нищих духом)
Что-то силится понять.
Одиночество. Пол-литра –
Мать, подруга, медсестра;
Это – завтра – мнений свиток:
Педагоги, доктора…
Кровь ли, химия такая,
Или русская черта,
Чтобы, удержу, не зная:
Ни ментов, бандюг, трамваев -
Не бояться ни черта!
Или тяга пострашнее,
Посильнее некий ген –
Даром, разве, что Есенин
Смотрит с полок и со стен?
Или «тайная свобода»,
Странно понятая вдруг,
Прислонилась возле входа,
В петербуржско - книжный круг.
И стоит, всех озадачив,
Чуть коленку обозначив,
Томно рот полуоткрыв,
Вся – надменность, вся – порыв…
«Извиняюсь, час, который?
-Да Последний. И – уже…»,-
Мне матрос в туальденоре ,
(как Архангел) на барже.
Баржа та звалась «Мгновенье»
И Природою – река,
Солнце било параллельно
В возраст после сорока,
Словно сжечь меня хотело,
Било жестко, на просвет,
И четыре птицы белые
Мне кричали что-то вслед
Гулок мост на середине,
Глухо кашляет в ладонь
Постовой – жандарм старинный
Над зовущею водой…
Выход  лишь в высоком слове,
Оправдании всего:
«Выполняй приказ. Ты – воин,
Соответствуй, будь достоин
И не слушай никого!»
_

Прим. туальденор - ткань рабочей одежды. (См., например, о визите Остапа в богадельню в "12 стульях").