Волны-Убийцы

В соседнем дворе ломали дом.
Трёхэтажный простой дом конца 19 века.
Обнесли забором,
Пригнали взвод помятой строительной техники…
30 лет я смотрел на него из окна,
Он стал настолько привычной частью того, что всегда меня окружало,
Что когда его стали ломать,
Я испытал горькое чувство, почти отчаяния…
Жильцы давно покинули дом.
Последние годы в нём находился ГРЭП.
Большая часть его пустовала.
Окна никто не мыл.
Хотя снаружи он всё ещё выглядел основательно и элегантно…

Полдня я смотрел на вялых рабочих, как на вражеских солдат.
Но потом здравомыслие взяло верх -
Времени безразличны тонкие наши ландшафты…
Оно слизывает их в одно мгновение.
Слижет меня, и этих несчастных трудяг,
Как слизало с лица Земли скифов, сарматов, ацтеков.
И могил наших не сохранится…
И, что за глупость – с чего я взял, что это МОЙ дом?
Потом я уехал из города.

Когда я вернулся, дом уже наполовину снесли.
Был ясный, холодный день. Воскресенье.
Завтра, или дня через два – они кончат работу.
Всю свою жизнь, почти каждый день я ходил мимо, но ни разу в нём не был…
А теперь я видел дом внутри – его развороченные этажи,
Двери, ведущие в пустоту,
Фотограммы обрушенных лестниц…
Я залез в него.
В одной из комнат,
На остатках стены - свисающие обои, под ними ещё одни,
Слой за слоем -
газеты, обои, газеты…
Я потянул за край:
Вот, кто-то провёл здесь неровно кистью,
Лет 70 назад.
Кем был этот человек?
Откуда пришёл?
Где окончил свой путь?

В этом доме жил Миша.
До середины 90-х, наверное.
В юности мы уже мало общались – ровесники из двора,
В основном на ходу:
«Здорово!»
«Привет!»
«Как дела?»
«Хорошо!»
«Ну, давай, пока!».

Однажды,
Я прогуливал школу,
И на Апакова пил разливное пиво.
Встретил Мишу,
Угостил его.
Мы сели в сквере, жмурясь на мартовском солнце,
И, слово, за слово, впервые разговорились - за 15 лет, что знали друг друга.
Мы быстро нашли общие темы -
Он много читал,
Увлекался археологией,
И собирался поступать на истфак МГУ.

Его семья жила здесь с 1899-го – почти с момента постройки.
Прадед работал в находившемся рядом сиротском приюте,
А после революции, и до самой смерти в 57-м – дворником в элитной «сталинке»,
Возведённой на месте приюта.
Дедушка Миши учился в Горной академии,
И отсюда ушёл на войну.
И это он, когда вернулся, посадил яблони
(одна и сейчас на месте).
Мама работала в трамвайном депо,
И была очень строгой.
А отца своего он никогда не видел…

Это я вспомнил, стоя в полуразрушенном Мишином доме,
Рассеяно глядя на ржавые гвозди, с обрывками светлой материи…
Тогда мы с ним начали с глупых шуток под пиво,
И закончили ими же.
Допили пиво и разошлись…
И всё так же случайно встречались, то в магазине,
То у метро, то во дворе.
Реже и реже.
Здоровались на ходу, улыбаясь,
И дальше бежали,
Вечно опаздывая к поездам наших судеб.
А где он теперь?
Я и фамилию Мишину не знал.
Жив-здоров?
Эмигрировал?
Спился?
Погиб на первой чеченской войне?
Бросил историю и занялся бизнесом?
А где теперь я?

Сквозь грязное, треснувшее стекло, вижу старую яблоню и строительный мусор…
Вылез, стряхнул с рукавов белую пыль.
Не оборачиваясь, пошёл прочь.
Я был свободен,
Но только на Время…
Потому что повсюду,
Как радиация -
Его тихие волны-убийцы.


2010.