Волк-одиночка

I
Он молод и в лапах бьется кровь,
И бег стремителен и ловок.
И братьев много у него,
Товарищей бесстрашных,
И все, как он, готовы
Пойти за мудрым вожаком.
Вожак ведет всю стаю:
В погоне и в засаде
За ним вострятся морды
Голодных едоков –
Таков закон у стаи!

Он стаи волк, он стаи часть,
В стремительный бросок,
Тугое тело, всегда готовое пуститься,
Не знает промаха.
Идти по следу долго,
Не пив, не ев,
Лишь только голодом влекомый,
Способен он в лесу родном.
Здесь он хозяин,
И стая, и вожак!
II
Едва касаются земли
Его четыре лапы.
Он к логову спешит,
Направив бег упрямый,
И не с пустою пастью.
Донесся тихий лай,
И громче, громче,
И запах братьев резким стал,
Что видит:
Вся стая лает вожака
И ходит вкруг него,
По хищному расставив лапы,
Надгорбясь головой,
Как делают в засаде
В надежде избежать
Погони за добычей.
Вожак спокоен,
Задумчиво стоит,
Лишь голову скосив,
Готовый ко всему:
К внезапной схватке,
К позорному побегу.

Бег вожака тяжелым стал,
В погоне он не самый первый,
Хоть он и может
По следу тонкому вести,
Но каждый может,
Хоть в лапах сила есть,
Но сила есть у всех,
Хоть клык его востер,
А челюсти сильны,
Но в каждом клык,
И в каждом челюсть.
Вожак залаял,
Голову вздымая,
На бой он вызывает волка,
Способного схватиться с ним.
Он бросил жребий,
Хоть он и стар,
Хоть есть такой закон,
Но он еще способен
Вцепиться в чье-то горло,
Но так уйти позорно,
Еще не в силах он.
Жребий брошен,
Волки встали.
Кто? Кто отчаян,
Смел?

Из пасти выпала добыча,
Он в круге встал,
И лап бросок бесшумен был.
Вожак и верный волк –
Все замолчали.
Любого видеть мог перед собой,
Но не его:
Всегда держался у хвоста,
Всегда так предан был,
И вот!
Метнулся быстро старый волк,
Но молодость взяла свое:
Он увернулся и в плечо
Вонзились острые клыки,
Взметнул – и на лопатки
Он опрокинул вожака.
Вожак все так же мертвой хваткой
Держал плечо его.
Он на водителя набросил лапы
И попытался отодраться –
Вожак пустил и в горло
Наметил свой укус,
Но увернулся вновь,
Взметнув тяжелой головой.
И чует запах крови,
Но крови привкуса не чует,
И слышит рык,
Рык под собою
И бросил пасть –
Укус был точен –
Прямо в горло
Пробились вострые клыки.
Услышал стук чужого сердца.
Рвать плоть, как рвешь добычу?
Всю глубже проникать укус?
Но то вожак!
Охотник старый,
Наставник первый
И учитель.
Держал он пасть вот так,
Боясь пустить чужую глотку.
Прорезал воздух вдруг,
Как молния,
Глухой нежданный звук,
И стая слышала впервые:
Вожак скулил,
Просил пощады
И слабым был.
Приемник челюсти разжал
И с виноватой головой попятился назад
И с мордою кровавой.
Вожак поднялся
И пошел,
По шерсти кровь стекала на земь,
И хвост висел поникши.
Он шел,
Он уходил,
Вожак уж слишком стар –
Таков закон!
Таков обычай!
Кто станет новым вожаком?
Кто поведет всю стаю?
III
Сиял закат в лесу ветвистом,
А лапы елей разносили
Душистый запах,
И тени становились длиньше,
Деревья, в высь стремимые,
По воле ветра песни пели.
Здесь пробежит уж вряд ли
Какая дичь,
Здесь взъем да ямы –
Здесь логово волков.

Сначала рык и шорох о земь,
Потом разрезал воздух скул
И снова лай!
Кто станет новым вожаком?
Он в круге встал!
Так кто ж еще?
Но снова лай!
И так же волки стали
По хищному ходить.
Того, кто их избавил
От старого волка
Перед собой в погоне
Видеть не хотят:
Он старика охотник!
Приспешник он его!
Они вдвоем,
Они пусть оба
Уходят вон из стаи!
Да, молоден,
Но всякий молод,
Да, славен он в охоте,
Но каждый славен,
Да легок бег его,
Но каждый быстрый!
И каждый кажет свой оскал,
Недружелюбно клык освечен,
Окинул взглядом стаю всю –
Вдруг кто-нибудь из братьев
Ласкает прежним взглядом
Его, члена стаи все еще.
Но нет,
У всех взгляд хищника –
Не брата.
Вдруг в круг вскочил
Другой охотник!
И так же, как вожак,
Свой лай поднял.
Он вызывает в схватку,
Но кровь еще струится
Из рванного плеча.
Пуститься мертвой хваткой?
Иль, срам приняв,
Уйти из стаи?

Вся стая лает чужака,
Чужак уйти обязан:
Таков закон,
Таков обычай.
И он, покорствуя всеобщей воле,
Уходит прочь,
Поникнув верой головой.
IV
Куда направить бег?
И кто теперь его товарищи?
Ветер – вот его вожак!
Свобода – вот его товарищи!
Лес весь покрылся тенью,
С кустов разилось тайной,
Неведомым, загадочным.
Бежал изгой, покуда силы были,
Внутри как будто камень
Тяжелый тяготил,
Хоть брюхо пусто было,
Как будто этот камень,
Прошел сквозь глотку
Как будто он его вдруг
Проглотил.

В чужом лесу бродил он,
Чужие ветви окружали,
Чужая ночь
И воздух всюду, запах
Т тот чужой.
А раньше было все его
И вожака! И стаи!
И сколько он бежал таким
И сам не знает.
Недвижно мордою упал
И он увидел
Там,
Верхушек тонких не касаясь,
Висела одинокая
Как он
Луна,
Одна средь стаи звезд,
Одна
Его луна,
Безмолвная, безликая,
В цвет молоко волчицы,
И не появятся на свет
Его щенята.
И если б волки плакали,
То он заплакал бы.
И морду он поднял
И вот впервые в жизни
Протяжно он
Завыл…
Луна ответила ему
Таким же точно воем –
С земли откуда-то
Вдали,
Но все же слышен голос.
V
Любой щенок, волчица всякая,
Все волки выберут
Меж смертью и позором
Жизнь.
Жить до последней капли крови
Своей, чужой –
Таков закон, но не обычай.

Здесь ветер путает следы,
здесь шорох кажет всюду дичь,
Усталый слух вострится даром,
Пошел налево, пошел направо,
Пошел вперед, пошел назад –
Воля! полная,
Полнее быть не может.
К чему такая воля?
К чему такая жизнь?
Но все ведь было так же:
Все тот же лес,
Все тот же ветер,
Все так же светел и приветлив
Этот мир,
Все это дом его,
Но все другое.

Нет.
Все в мире так же:
И лес родной,
И логово волков,
Но он чужой
На этом пире жизни,
На этом празднике волков.

Стремимый голодом,
Потратил целый день,
Но цели не настиг.
Добыча издевалася над ним,
И легкий топот был вместо смеха.
Так ничего не ев,
Влачится скорбно в тень.
Теперь не он, а лапы выли,
И он прилег здесь.
И
Ягода
Сама ложилась на язык,
Впервые в жизни ягоду жевал:
Противна сочна и мягка.
Так кто ж его вожак?
Так кто ж его товарищи?
Голод – вот его вожак!
Четыре лапы – вот его товарищи!
VI
Вот так он жил,
К всему привыкнув,
В стае в два волка:
Он и луна,
И кто вожак –
Нет смысла.
И морду прятал он под лапы,
Порожним брюхом прижимаясь
К земле холодной и пустой,
К земле не то чтобы чужой,
Но и не то чтобы своей.
Упруго тело стало слабым,
Холщовый хвост упрямо.

Как мир прекрасен:
Лучи пронзают лес стволистый,
Прозрачен воздух,
Повсюду пахнет лишь росою,
Ничто не режет вострый слух,
И тишина,
Смолк ветер,
Нет шороха и шума –
Мир прекрасен.

Вот так лежал и белых мух ловил он,
А на язык казались капли.
Вдруг запах,
Какой-то странный:
Не волки,
И топот,
Лай!
Свора!
Что подчинилася двуногим!
Они жалеть не станут.
Он побежал.
Лай громче.
Усталы лапы выли,
Он бежал,
Но бег тяжел и хрупок.
Его настигли.
Ну что же,
Он вступит в схватку,
Последнюю
В своей короткой жизни.
Ершиста шерсть стояла дыбом,
А он метался
В последний раз пустил он зубы,
В чужую плоть.
В мгновенье ока
В устало тело
Ворвались вострые клыки…

Что толку в том, что ты охотник?
Что бег стремителен и легок?
Что значит это слово – воля?
Ничто не прячется за ней.
И жизнь никчемна и пуста.

Есть ли силы
Еще сражаться?
Да, есть,
А смысл?
10.05.2010