Эрих Вайнерт Германия

БУДНИЧНАЯ БАЛЛАДА

Там, где Данцигерштрассе начало берет,
Где стоит на углу ресторан,
Густав Мите с женой и ребенком бредет
И тележку со скарбом толкает вперед,
А дождь заливает разбитый комод
И дырявый, облезлый диван.

И когда ребенок до нитки промок,
Густав Мите вдруг заорал:
"Живодеры! Вы гоните нас за порог!
Вы рабочих согнули в бараний рог!
Вам бы только урвать пожирней кусок,
Благодетели, черт бы вас драл!.."

А прохожие оставались стоять
И глядели несчастью в глаза.
Сперва было трое, потом стало пять,
Десять, двадцать - уже их нельзя сосчитать,
Сотни здесь собрались - и толпу не сдержать,
И в толпе назревала гроза.

Густав поднял ребенка... Но в этот миг
За углом залаял сигнал:
Из участка полицию вызвал шпик,
К тротуару, урча, подкатил грузовик,
Господин офицер прохрипел: "Что за крик?!
Кто посмел учинить скандал?"

Он спрыгнул на землю. А кругом,
Как на кладбище, мертвая тишь.
Дюжий шуцман диван отшвырнул пинком
И ударил Густава кулаком:
"Ты, я вижу, с полицией не знаком!.."
Но тут заплакал малыш.

Это был щемящий, отчаянный плач,
И недетской звучал он тоской.
Густав сына обнял, шепнул: "Не плачь!"
Офицер стоял, надутый, как мяч.
Но толпа закричала: "Подлец! Палач!
Полицейских долой! До-лой!"

Гнев народный, казалось, рвался на простор,
Лавы пламенней, шире реки.
И, мела белее, стоял майор.
"Прочь с дороги! Я буду стрелять в упор!"
Но не смолк голосов возмущенный хор,
И сжимала толпа кулаки.

Густав Мите шагнул из рядов вперед,
Но грянул тут выстрел вдруг.
Густав Мите упал. И отхлынул народ.
И толпа бежит.
    И сирена ревет.
            И дубинками шуцманы машут.
И вот
     Пусто-пусто стало вокруг...

Там, на Данцигерштрассе, лежит у столба
Человек. Он навеки умолк,
Вытирает женщина кровь с его лба.
Мокрый ветер ревет и гудит, как труба.
Плачет мальчик... А впрочем, они - голытьба.
Ни к чему их рыданья, и тщетна мольба.
А время бежит, и слепа судьба...
Государство исполнило долг.


Рецензии