Летонько...

 В августе стояла такая жара,  что мухи, неосторожно вылетающие из тени, сваривались вкрутую и падали за шиворот обезумевшим от зноя и жажды прохожим. На обочине спотыкалась опухшая от теплового удара ворона и хрипло выкрикивала  непотребное и охальное проезжавшим мимо машинам. Рубахи прилипали к спине, люди к реке, а мужики… как и всегда - к бабам. Пот застил свет, солнце жгло кожу и облупало носы. Изо всех сил хотелось опиться квасом. Поэтому… пили водку, от чего «40 + 36,6» в организме сворачивался белок. Мыслей не было никаких. Крыша тихо съезжала, как пот по ушам. Люди дурели, теряя человеческий облик…               
 Лето. Ах, твою матеньки, лето - хотелось сказать и не говорилось.
 Ярило, насмотревшись заморских глупостей, утратило свой славянский облик и парило православных, как законченных эфиопов. Попахивало – пригорелыми шкурами, потом, дезодорантами и недопригашенным перегаром.
 Люди, тем не менее, не чернели, а только по поросячьи поджуривались -  вытапливая жирок, шкворчали, коричневели по малости но... славо те господи - в негров таки не обращались.
 Ветлуга казалась Нилом… Чем сам себе представлялся Нил – неизвестно, ибо последние пару тысячелетий пребывал в состоянии глубокого созерцания, кое, как известно, никого еще не довело до добра…
 Ступая на раскаленный песок, подошвы сгорали в прах. Сердце останавливалось. Душа в ужасе забиралась куда повыше, выдавливая на лоб глаза.
 Осы, обожранные халявой, тупо лазили по продуктам и непристойно рыгали. Впрочем, рыгали, быть может, вовсе и не они. Но хрен редьки от этого был не только не слаще, а вовсе даже наоборот. Ум отступался…
 Погода под занавес лета выкидывала такие непотребные кренделя, что кое-кому уже чудился близкий конец света. Знамения оного радужными гирляндами висели над головой, как разноцветные бусы на шее у обкурившегося шамана. Якобы, видевшие сие,бессмысленно тыкали пальцами в направлении солнца и пьяно крестились. Небо от этого делалося с овчинку… Свет скрадывался от глаз.
 В воду падали штабелями, гроздьями и поодиночке. Ползли, тыкались мордой в грунт и, не ощущая прохлады, так таки замирали в ближайшем закоске наподобие задохнувшихся карасей. В поднявшейся со дна мути сновала измученная суетой рыбная мелюзга и билась губами в хрюкающие человеческие носы.
 Купальники не скрывали тел и они вываливались наружу.
 Летонько, растудыттвоюрассюды… Лето! – хотелось кричать и… не получалось. 
 А оно, это лето, снисходительно смотрело поверх перегретых голов и млело. "Люди, ах люди…" - верно, думалось и ему.....