Воспоминание из 41-го

Жаркий полдень сорок первого. Маленький дворик из нескольких одноэтажных домов. На скамеечке моя старенькая добрая бабушка Фрида, мама Шурочка, так её любовно называют все соседи. Ей двадцать семь лет. И она в положении. Здесь и сестричка Таня 10 лет и я 4-хлетний непоседливый карапуз.  В конце дня к нам обычно присоединяется пришедший с работы папа, который всегда приносит что-нибудь вкусненькое. Он берет меня на руки, подкидывает вверх. Мне немного страшно, но потом со смехом я падаю на крепкие папины руки.
             Обычно все шутят, смеются, соседские мальчишки гоняют обручи, жильцы нашего двора делятся новостями.
              Но сегодня почему-то во дворе пусто. У бабушки и у мамы на глазах слёзы, молчит и сестрёнка Таня. Лишь один я нарушаю спокойствие.
               Утром отец взял меня на руки, обнял и долго прижимал к груди, затем обнял и расцеловал маму, бабушку и Таню, попрощался с соседкой, тётей Ниной Шеяновой, и, взяв в руки небольшой чемоданчик, подошел к воротам, обернулся, улыбнулся своей открытой улыбкой  и скрылся за поворотом.
               Как оказалось, он с гипсом на руке ушёл на фронт…
               Стоит напряжённая тишина. Во двор въезжает полуторка. За рулём молодой парень в военной форме. Из кабины выходит голубоглазый мужчина с офицерской портупеей через плечо, на которой прикреплена кобура с пистолетом и полевая сумка.
               Как оказалось, он заехал забрать тётю Галю для отправки из Витебска.
               Он взволнованно обращается к маме:
               -  Шура, почему вы сидите, ведь немцы на подходе к городу, где Соломон (это имя отца)?  Надо срочно эвакуироваться.
               Мама объясняет, что отец ушёл на фронт, а она в такой компании, да ещё в положении не знает что делать.
                Офицер торопит нас. Велит  взять немного самых необходимых вещей,  помогает нам разместиться в кузове машины, где уже сидит тетя Галя и два молодых солдата с винтовками. Посадив в кабину маму, он и сам залез к нам в кузов. Машина выезжает со двора. Я неосознанно ощущаю какую-то тревогу. По дороге он рассказывает о том, что фашисты на подступах к Витебску.
               Приехали на железнодорожную станцию, где на путях стоял товарный эшелон, который должен был увезти оборудование одного из предприятий, работников и членов их семей в тыл. Разместились в товарном вагоне. Паровоз дал гудок и состав тронулся.
               Не доезжая до станции Езерище, услышали гул авиационных моторов. Началась бомбёжка и пулемётный обстрел. Состав остановился на открытой местности. Часть вагонов горела. Люди кричали, плакали, прыгали на рельсы. Взрывная волна вышибла двери вагона. Какая-то сила подняла меня и швырнула на стенку. Я потерял сознание, а когда пришёл в себя, подошёл к краю вагона и зажмурившись пригнул вниз . К счастью упал на песок между двумя путями. Когда встал на ноги, увидел самолёты с чёрными крестами на бортах, которые, со страшным воем, пролетали над нами и строчили из пулемётов по бегущим старикам, женщинам и детям. Состав горел. Стоял и плач и крик.
               Когда налёт кончился, какие-то здоровые мужчины хватали лежащих без движения окровавленных людей, оттаскивали их в кювет и присыпали песком. Я увидел лежащую без признаков жизни окровавленную маму. Возле её беспомощно метались старая бабушка и сестричка Таня. Ужас охватил меня, и я горько заплакал. Два высоких мужика стали оттягивать маму в кювет, убеждая нас, что она погибла. Мы с плачем цеплялись за неё и не давали её закопать.
               И в это время раздался властный голос:
               - Что здесь происходит?
               К нам подошёл привезший нас офицер. Кобура на его ремне была отстёгнута, а вместе с ним было два солдата с винтовками через плечо. Он достал из кармана гимнастёрки маленькое зеркальце и приложил к маминым губам. Затем, внимательно посмотрев на его поверхность, с просветлевшим лицом сказал мне:
               - Не плачь, сынок, твоя мама жива.
               И, обратившись к мужчинам, строго скомандовал:
               - Возьмите женщину и её семью в свой вагон и, если будете шалить, ответите по законам военного времени, - погладил меня по головке и пошёл дальше.
                Мужчины бережно подняли маму, перевязали её и отнесли в вагон. Туда же помогли разместиться нам. Дорогой кормили нас и хорошо относились.
               Мама пришла в сознание только через несколько суток. У неё были осколочные ранения. У меня долго стоял шум в голове, была рвота. Как потом объяснили, это была контузия.
                Наш поредевший состав с оставшимися в живых, опасаясь бомбёжек, ехал ночами и через несколько суток прибыл на станцию Ярославль.
                Здесь маме оказали квалифицированную медицинскую помощь. Мы, наконец-то, почувствовали себя спокойно, помылись в душе, сытно покушали, наверное вкуснее я никогда не ел. Это были щи, пшенная каша с котлетой, свежевыпеченный хлеб и яблочный компот с маленькой чёрной булочкой. Заснули мы с надеждой на лучшее.
               Мама потеряла ребёнка в результате ранения. Позднее мы получили похоронку, что отец погиб в 1941 году в бою под населённым пунктом Духовщина.
               Впереди были долгие годы эвакуации со всеми вытекающими трудностями: холодом, голодом, болезнями.
               Но мы выжили благодаря сочувствию и доброжелательности между людьми и вниманию со стороны государства.
               Мне было в то время 4 года, а сейчас пошёл 77-й.
                Сегодня мы, дети, пострадавшие в годы Великой Отечественной войны, отработавшие много лет на благо отечества, исполняющие по воле сердца общественные обязанности бесплатно, обойдены государственными наградами, частенько подвергаемся   оскорбительному отношению со всех сторон.
               Отсутствие духовности и порядочности привело природу к катаклизмам и катастрофам, а общество к разгулу террора и насилия. Выжившие в страшной войне мы вернулись в родной Витебск в надежде, что вернётся отец и похоронка - ложь. Жили в сараях, подвалах, бункерах. Квартира в панельном доме, полученная через 25 лет после окончания Великой Отечественной войны по очереди семей погибших, несмотря на регулярные выплаты за всё и, поскольку не приватизирована, вызывает нездоровый интерес чиновников службы социального обеспечения, риэлтеров других структур и "правнуков лейтенанта Шмидта". Они все гадят одиноким старикам по полной.          
                Но теплится искра надежды, что станем сострадательнее, порядочнее и добрей. Ведь с каждым годом хорошеют наши города и сёла благодаря политике, проводимой Президентом и Правительством на улучшение развития всех сфер жизни в суверенной Беларуси.
               
                …Беды и невзгоды позабудем
                И взрастим флюиды доброты.
                Я прошу вас, не теряйте, люди,
                Благородства светлые черты!