Один из нас

Он, статный, без видимых изъянов мужчина, не обращая никакого внимания  на радужное изобилие, вяло, без тени энтузиазма, шагает по оживленным, пестрящим  ребятишками  улицам весеннего города по направлению к дому. Мысли, блуждающие в его укомплектованной познаниями голове, нынешним вечером, да и вообще в последнее время, значительно более уставшие и поникшие, нежели его разламывающееся и ноющее после многочасового сидения за монитором тело. Они подкашиваются и заплетаются, словно ноги пьянчужки  и, не придерживаясь курса, толкаются в тесном черепном заточении, то и дело, цепляясь за ненужные выступы и закорючки, чем  практически лишают своего обладателя ощущения гармонии и спокойствия. 
 Откуда же берутся эти болезненные, вечно тормозящие и ставящие нам палки в колеса мысли? Неужто, они рождаются сами по себе, или для их появления нужна соответствующая подоплека? Ведь не секрет - каков человек, таковы и мысли.  Кто меньше заморачивается по пустякам, тот лучше живет, точнее сказать – проще. Хотя жить, полностью отключив свой жизненно важный аппарат, тем самым, прекратив выработку серых клеточек, тоже не вполне разумно. Не нужно просто зацикливаться и замыкаться на проблемах, надо уметь вовремя остановиться и не уходить в раздумья с головой.
Но он другой, он так не может. Ему непременно  необходимо разобрать сложнейший жизненный механизм, вникнуть в суть его содержимого, рассортировать все подетально, раскрутив все болтики, отделив каждую гаечку. И вполне закономерно, что в результате, у него всегда обнаруживаются одна-две ненужные, лишние детальки. Вызвано ли это ошибкой при  сборе, или изначально запрограммировано – не важно. Главное, что именно это является его основной головной болью, основным критерием несогласованности души и мыслей. Тормозящие, создающие совершенно бессмысленные ограничения и несуществующие препятствия, они накручивают его до грани возможного, поедают изнутри и подводят к необоснованным умозаключениям. В них и только в них кроется причина безосновательных сомнений, неотступно следующих за ним по пятам, жестоко ставящих подножки всем его наиважнейшим начинаниям и бессовестно перекрывающих  бурное течение жизненной реки. Наберись он сил и отбрось все лишнее, тяжким грузом водрузившееся ему  на плечи и сжимающее сердце, вздохни  полной грудью, широко раскрой объятия и прими дарованное счастье, он непременно бы заметил, насколько преобразилась и видоизменилась его, кажущаяся на первый взгляд полноценной и динамичной жизнь. Но  никому  не подвластно  очистить ему дорогу и отделить  свежие жизненные ростки от колючих мешающихся под ногами сорняков. Это ему предстоит сделать самому. Судьба, конечно же, может послать в помощь живительный лучик, дабы осветить каменистую дорогу познания, тем самым,  облегчая старания.  Но распознает ли он его, заметит, дабы  дальше следовать с ним по жизни? Ведь, погруженный в самого себя, он может  пропустить его появление, а еще лучше, принять его за галлюцинацию и тогда стопудовая стена действительности запросто может обрушиться, оставив его под своими обломками. Хватит ли у него решимости, мужества, да и физических сил, ведь он далеко не мальчик, чтобы подняться, воспрянуть, возродиться, подобно фениксу и изменить, нет, не судьбу, а выбранную им самим же жизнь? Что, если он принадлежит к той категории людей, что уверена, будто никто не изменим и ничто неизменимо?  Возможно, он и в земное-то счастье  не  шибко верит.
  Представляю, каково ему живется. Нет, не сахар его жизнь, ох не сахар. Смирившийся и оградивший себя от риска  быть преданным, он практически полностью лишил  себя общения с родными и близкими ему людьми, людьми, которые волнуются за него, искренне сопереживают его неудачам, любят, в конце - концов. Можно сказать, что в этом смысле, он ведет жизнь отшельника, отстранившегося от  мирской жизни, мирских страстей. Жизнь его поделена между работой и домом, а те, редкие удовольствия, которыми он балует свою  измельчавшуюся душу, так или иначе, гибнут  под шквалом сомнений и сожалений. Для полноты картины не хватает только плотского самобичевания, но, возможно, и оно не заставит себя долго ждать. Хотя, нет, тело-то свое он как раз и любит. Ему до души, как до чертиков. Поэтому, стоит только светлой и радостной мысли зародиться в его голове, он тут же топчет ее, выкапывая откуда-то массу противоречий и нежелательности ее претворения в жизнь. Заранее заблокировав себя от вмешательства счастья, он не распознает его явные позывные. Оберегая сердце от кровотечения и болезненных царапин, он поместил его в сосуд с таким узким горлышком, из которого никак, ну никак не высвободиться, не разбив предварительно сам сосуд.  Но сердце? Разве оно нуждается в заточении, приемлет рамки и ограничения?  Защищаясь от жизненных казусов и неудач, мы лишь обрекаем себя на безрадостное существование, и течем как плесень по болотистым участкам жизни. Жизнь без скачков и полетов души. Что может быть мрачнее? Ведь взлеты, пусть даже сопровождаемые частыми падениями, многим лучше пожизненного ползания.  Я уже не говорю о том, что и, обнимая землю, можно пораниться осколком.
 Так может лучше все-таки разбить дорогостоящий сосуд и вырваться на волю, к свету и воздуху, нежели лишить себя элементарного: возможности ощущать биение  собственного сердца?