Анатолий Галенко
В 1962 году окончил Ленинградское военно-инженерное училище, затем факультет журналистики Львовского высшего военно-политического училища. Служил в редакциях военных газет, а с 1986 года до увольнения в запас – в штабе Прибалтийского военного округа. Полковник в отставке.
Член Союза писателей России. Вошёл в число авторов "Антологии калининградской поэзии", а также поэтического сборника "Эхо войны". Подборки его стихов регулярно публикуются в международном литературно-художественном журнале "Балтика" (Таллин).
СЁСТРЫ КРОВНЫЕ – МУЗА И МУЗЫКА
Сёстры кровные – муза и музыка,
в сочетании звуков и слов,
ароматы и мяты, и мускуса
жжёт поющий в ночи крысолов.
Он согреет своим милосердием
этот город. А мы подождём,
если небо до ужаса серое
не задавит свинцовым дождём.
А на сердце такая апатия…
День и ночь разъедает нас моль,
но к смычку я питаю симпатию –
эй, скрипач, заверни си бемоль.
Пусть звучит эта странная ария,
а слова к ней придумаю я.
Умирает в сражениях армия,
на исходе надежда моя,
что случится оно, долгожданное
воскрешение этой страны,
в чёрных дырах судьба мироздания,
Божий промысел – грех Сатаны.
Не свести мне концы до скончания
и слова по сусекам скрести,
этой музыки странной отчаянье,
ты меня, если можешь, прости
за причастье такое армейское –
звуки марша солдату как мёд.
Пониманье моё арамейское
только тот, кто захочет, поймёт.
Мы у времени вечные пленники,
бег его нескончаем, увы,
и герои себе, и изменники,
и пророки, и даже волхвы.
Мы от сглаза завистников скрытно
составляли хороший дуэт.
Музыкант, где теперь твоя скрипка?
Где теперь твоя муза, поэт?
ВОТ И НОЧЬ ОПУСТИЛАСЬ НАД ЛУВРОМ
Вот и ночь опустилась над Лувром,
город стих, присмирела река,
словно птицы, в сиянии лунном
в бесконечность плывут облака.
Спит Париж. В переулках Монмартра
до рассвета не гаснут огни...
Эти здания помнят Ремарка
и Тургенева знают они.
Веселилась здесь знать Петербурга,
и была диссидентов пора...
Вам покажут кафе Эренбурга
в дни отчаянной пробы пера.
Говорят, и принцесса Диана
иногда здесь бывала тайком.
И Владимир Высоцкий чуть пьяно
пел в каком-то из ста кабаков.
Я иду по гранитным ступеням,
прижимаясь к холодным стенам.
Смотрит персиком чуть переспелым
на меня удивлённо Луна.
СЛОВА ИСТЁРТЫ, СЛОВНО В МОРЕ ГАЛЬКА…
Слова истёрты, словно в море галька,
твердили их, ломая языки,
но каждое останется загадкой –
мы вечные у них ученики.
В пластах глубинных кроются их корни,
постигнуть суть которых мудрено,
по вузовским программам и по школьным
не отыскать разумное зерно.
В местах глухих, почти забытых Богом,
где доживают век свой старики,
вдруг сердце обожжёт звенящим слогом,
поющим как живые родники.
А в городах слова – вода из крана,
Их, если не очистишь, пить нельзя.
Седой филолог в звании декана
твердил слова, что чище, чем слеза.
А дед смотрел, прижмурясь удивленно
на странного седого мужика:
"Милок, мы, чай, не сеяли паслёна,
а он, вишь, вырос шибче сорняка.
И слово тоже – Божий дар и предков,
пришло ко мне от деда и отца.
В башке засело, будь уверен, крепко,
чтоб сын запомнил. И не быть конца..."
И потому неодолима тяга
у россиян хранить родную речь.
Державность слов сильней герба и флага,
и надо их, как Родину, беречь.
Свидетельство о публикации №110050507178