Светлана Супрунова
* * *
Доев ломоть последний хлеба
и плоть свою вернув земле,
я все же дотянусь до неба,
повиснув на одном крыле.
И знаю, это может статься:
всегда тоскуя о былом,
я в землю буду упираться
другим, опущенным, крылом.
Мне не стоять перед божницей,
от музыки небес не млеть,
я буду век распятой птицей –
и не упасть, и не взлететь.
ВОДОПРОВОДНАЯ ВОДА
В страну кисельных берегов,
с её красой живой и яркой,
хозяин каменных домов
явился с трубами и сваркой.
Достал Алёнушку со дна,
прогнал притихшего козлёнка,
взбодрился – ох и глубина!
Повеселел – что за сторонка!
С водой схватился он – устал,
шумели вековые ели...
Одели, бедную, в металл –
и потекла, куда велели.
И не бряцал никто ведром,
и поднялась вода до крыши.
Всё ближе звезды, громче гром,
а плач козленочка – всё тише.
Алёнушка пришла сюда,
открыла кран с водой холодной –
её не помнила вода,
однажды став водопроводной.
РЯБИНА
А гармонист, нетрезво улыбаясь,
донёс напев до ближних деревень
о той рябине, что стоит, качаясь,
и ягоды роняет на плетень.
И бабий хор подтягивал послушно,
да так распелся – сразу не унять.
И мне в прохладный вечер стало душно –
а где же ту рябину отыскать?
Рассвет осенний заползал в долину,
столы убрали, в дом сложили снедь,
хозяева забыли про рябину –
а мне б ещё послушать да подпеть!
Я дерево другое обнимала,
жалея все на свете дерева,
и спела бы, да дивных слов не знала,
а может быть, забыла те слова...
Свидетельство о публикации №110050507091