Баллада о Винченце Фьоре де ля Марки

 
Преимущественно для театра Dell’Arte, или для вольного деклармирования трубадуров и миннезингеров с определёнными навыками исполнения.   

(ссылки* на малознакомые слова любезно указаны для благородного читателя в конце данного повествования)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

СОЧИНИТЕЛЬ
ВИНЧЕНЦА – дочь знатного сановника Флоренции
ВИТТОРИО - сын адвоката
МАРЦИО – сын генуэзского купца
РИКАРДО РИЦЦО – сын богатого ювелира
ДЖИАЦИНТО ГРАВА – сын генуэзского купца
СЕНЬОР ЭРНЕСТ – знатный сановник
МИТТИЛЕНА – сестра Эрнесто
ДОКТОР ГРАЦИАН - персонаж-маска итальянской комедии дель арте, один из комических стариков итальянского площадного театра.
ТРУФФАЛЬДИНО - персонаж-маска итальянской комедии дель арте, расторопный слуга.
ДОЖ
КАРЛОТТА – дочь садовника.
ГОСТИ КАРНАВАЛА.

ЧАСТЬ 1

Флоренция 15 век. Палаццо богатого вельможи Эрнесто делла Марки. Карнавал. Летний вечер.

СОЧИНИТЕЛЬ:
О даме благородной речь пойдет в балладе,
Она сейчас с отцом на маскараде
Танцует менуэт под труверские* лютни.
Я слышал от прислуги пополудни,
Зовут ее Винченца Фьоре де ля Марки,
Но это так, для косвенной ремарки.
Через минуту-две она пройдет к веранде
В струящемся пурпурном уппеланде*.
Мы словно попадем в старинную картину,
И в первый раз увидим синьорину.
Вот и она бежит, а мы из-за портьеры
Посмотрим на богиню чудной эры.
А здесь, в домах, и чтобы знали вы отныне,
Хороший тон - общаться на латыни.

ВИНЧЕНЦА:
Aliena nobis, nostra plus aliis placent*.
Как бабочка, рисующая в танце
Немой узор своим полувоздушным тельцем,
Не видит сеть сачка и губит сердце.
Я та же бабочка, летящая на пламя,
Так здравствуй, мое розовое знамя!
О, сын звезды, Витторио де Пьяччи!
Как строен он, изящен и прозрачен,
Тебе, луна моя, одной спешу сказать я
Ab imo pectore*, какое счастье!
Бог молодой со мной, он в бархатном берете,
Восьмое чудо света на планете!
Спасибо ночь тебе, и я бегу с веранды,
На первые аккорды сарабанды.


СОЧИНИТЕЛЬ:
О! Влюблена Винченца Фьоре дель ля Марки!
Владел бы я чуть-чуть письмом Петрарки,
Она забыла бы всех щеголей в беретах,
Прочтя две строчки из моих сонетов.
Licentia poetica*, прошу прощенья,
У синьорины нынче день рожденья,
А я о глупостях, войдемте же в палаццо,
Где магия готического танца.
Нарядный светлый зал в цветных огнях и красках,
Из круга в круг скользят за маской маска,
И шлейфы дам ползут по зеркалу паркета,
Не нарушая тем эскиз либретто.
Вы - гость Флоренции пятнадцатого века,
Не может быть счастливей человека!

От смерти и любви еще никто не скрылся,
Прекрасный ангел чуть луне открылся,
И небо занялось решением задачи -
Кто он такой, Витторио де Пьяччи?
И закружился рой стекла в калейдоскопе -
Сын адвоката, побывал в Европе.
Красив, не пылок, женственного нрава,
Два года в Риме изучает право.
Не чужда древняя ему литература,
Цитирует он много из Катулла*,
Арбитром  сильно восхищен и Марциалом*,
Но только «Art amandi*»  ему стала
Настольной Библией, и если б знал Овидий*,
Какие с ним нас связывают нити!

Удачный случай больше может не вернуться,
А надо только мило улыбнуться,
Цветными шоссами* блеснуть или камзолом,
Две-три сентенции с холодным взором
Произнести in vitro* среди юной знати,
И вы кумир, или любовник, кстати.
Но, кто-то из других, чтоб не нанес урона -
Сверкающий удар из Цицерона!
И враг сломает меч или свернет штандарты,
Pollicem verso*, но in bonam partem*.
В разумности людской первейший враг – сомненье,
В сужденье спешка - то же преступленье!
А что отец ее, мы даже не знакомы,
Как он глядит на тайные истомы?

Сейчас он со своей блистательной кузиной
Сидит в уютной голубой гостиной,
Безудержно хохочут оба до упада
Над следующей сценой маскарада.
Синьор Эрнесто, хоть и важный был сановник,
Но попросту с ним мог болтать садовник
О том, как дочь его, без двух минут невеста,
Недавно жениху сказав: А presto*! -
Влюбилась по уши, чертовка, в музыканта,
А он, младенец, блеющий дискантом,
Поет ей песенки любовные под лютню!
Вишневым прутом отстегаю, блудню!
У каждого в семье - то громыхают бури,
То полный штиль и небеса в лазури.

 
Надумав женский нрав смирить, - простись с покоем,
Будь ты отцом, любовником, героем!
Поэтому сеньор Эрнесто для Винченцы
Открыл весь мир, Флоренцию и сердце.
Традицией в его красивом доме стало
Устройство диспутов, балов и карнавалов.
И пусть бранят его друзья венецианцы,
Но здесь, в Тоскане, утонченней танцы.
Итак, с сестрой своей, сапфирной Мителенной,
Синьор разбавил план шутливой сценой.
В сюжете поворот подчас весьма полезен,
Укрась его воздушным шелком песен,
Или введи в него два новых персонажа
Для игрового больше эпатажа.

Растаял в зале звук волшебных инструментов,
Сопровождают в тень апартаментов
Своих земных энигматических  красавиц
Счастливые цари, – окончен танец.
Выходит в середину зала Труффальдино,
В руках его плетеная корзина,
А из прорех ее, из-под цветной тряпицы,
Выныривают шумные синицы.

ТРУФФАЛЬДИНО:
Фортуна ветрена, – вот подтвержденье слова, -
То вдруг дает она, то отбирает снова!
А сколько флоринов имею я в итоге,
Корзину птиц теряя по дороге?
Семнадцать птиц, так-так, умноженное на три, -
Какое место я б купил в театре!

ДОКТОР:
Вы это тут про что, милейший Труффальдино,
Ведете разговор с пустой корзиной?

ТРУФФАЛЬДИНО:
А, это вы, почтенный Доктор, вот скажите,
Вам сверху дан указ, определите,
На сколько больше градусов прогнуться может
Безропотный плебей перед вельможей!
И вы наверх, чем выше цифру назовете,
Тем больше и в мошне своей найдете!
А мой доход вспорхнул под белую лепнину,
Вот, и смекаю, чем набить корзину.

ДОКТОР:
Мой бедный друг, смотрите, здесь вокруг таланты,
Давайте поиграем с ними в фанты.
И каждый фант пусть выйдет на арену
Читать сонет, романс или катрену!

ТРУФФАЛЬДИНО:
Вам Данте* посвятил бы целую поэму,
Когда б еще от вас узнал он тему!

ДОКТОР:
Она проста, как линия вот этой арки!
Итак, Винченце Фьоре дель ля Марки
Сегодня вечером исполнилось семнадцать!

ТРУФФАЛЬДИНО:
Число моих пропавших птиц, признаться!

ДОКТОР:
Не сожалейте, Труффальдино, о потере,
В какой-нибудь от нас далекой эре
Напишут и о вас прекрасные баллады.
И где-нибудь в тени искусственного сада
Поставят вашу статую с пустой корзинкой,
И надпись на латыни под ботинком: -
«Он отпустил синиц!»- Как вам финал, приятель?
Вопрос, конечно, в том, кто был ваятель!?

Кого вы больше предпочтете, я не знаю,
Верроккьо*, Гиберти*, или Бамбая*,
Челлини*, Микеланджело, а Росселлино?
Закройте рот, любезный Труффальдино!
Я правлю вам сейчас загробную карьеру,
А вы опять уставились в портьеру,
И смотрите через меня с глупейшей миной!
Вас что, туда манила синьорина?

ТРУФФАЛЬДИНО:
Что я бы предпочел, спросили вы недавно,
А в списке есть, к примеру, там, Джованна,
Лукреция, Мария, или, может, Хлоя?


ДОКТОР:
От женщин нет вам даже здесь покоя!
В другое время мы дискуссию продолжим
О них, кто быть ваятелем не должен!

СОЧИНИТЕЛЬ:
Feminam guaerite*! В делах больших и малых
Она загадкой быть не перестала,
Лишите мир игры – и потускнеют лица,
Умрет любовь и не взлетит синица.
Смешон со стороны ученый муж-зануда,
Бормочет что-то из-за книжной груды,
Царапает трактат и ставит вниз post-scriptum*,
Чужую мысль стащив из манускрипта.
Febris erotica  не ведает границы,
Ей все равно, что вы сейчас за птица,
В каком камзоле вы и носите ль пулены*,
В коврах или тенетах ваши стены, -
Ее всегда притягивает сердце!
Пойду к гостям за юною Винченцей.

Есть время у меня сказать о Миттилене,
Пред ней вожди вставали на колени
И бились рыцари в крови на поединке,
Сочтя за честь просить руки блондинки.
Но предпочла из всех она венецианца,
Поэта и магистра «De la Calca*» .
Теперь Флоренция для Миттилены – грёза,
Осталась здесь поэзия, там проза.
Две дочери, богатый дом, гондолы, слуги,
Ревнивый муж, красивые подруги.
Их болтовня о юных трубадурах,
О книгах в переплетах, о гравюрах,
О зеркалах муранских  с амальгамой,
Но нам пора и vale et me ama*!

ДОКТОР:
Ну что, любезнейший, в корзину всё залезло?

ТРУФФАЛЬДИНО:
Да, Доктор, всё.

ДОКТОР:
Куда вы, в это кресло!?
Здесь будет восседать императрица бала,
А вы постойте тихо у портала!
Да, вот ещё – корзину больше не трясите
И маску чуть повыше поднимите,
А что у вас в другой руке за полотенце?
Все спрячьте, друг, сюда идет Винченца!
Сюда, божественная наша синьорина,
Сегодня с вами я и Труффальдино.
Он здесь, si modo vera fatemur*, не кстати,
Но надо быть кому-то на подхвате!
Вы не пылите мантией перед луною,
И встаньте лучше где-нибудь за мною!

ВИНЧЕНЦА:
Не надо ссориться, друзья, играем в фанты,
Глаза мне завяжите черным бантом.
Но, где же ваша с фантами корзина?
Не слышите меня вы, Труффальдино?

ТРУФФАЛЬДИНО:
Я здесь уже, прекрасная императрица!
Сюда позвольте ручке провалиться,
Вы выбрали сейчас хрустальную заколку!
Признаться, я немного сбитый с толку, -
Фант тянет минимум на флоринов сто двадцать!
Что бы сказал на это мне Гораций?

ДОКТОР:
Он бы сказал: Asinus*, как и Младший Плиний!

ТРУФФАЛЬДИНО:
Со мной не надо, Доктор, на латыни!
(публике)
Я вызываю этот фант пройти на сцену
Прочесть в честь госпожи моей катрену!
(доктору)
Бьюсь, Доктор, об заклад, что выйдет магараджа!

ДОКТОР:
Не мудрено, здесь магараджа каждый!
Я был бы удивлен и съел бы черствый сочник,
Увидев, что идет сюда молочник,
Гордясь своею лавкой и торговой нишей,
Читать сонет о твороге прокисшем!

ВИНЧЕНЦА:
О чем вы там опять затеяли беседу?

ТРУФФАЛЬДИНО:
Наш, Доктор, госпожа, во вторник или среду,
Поссорился опять с молочником на рынке,
Вот и грустит он без сметаны в крынке!

ДОКТОР:
Он был не прав, сказав, что астрономы
Не стоят больше, чем клочок соломы!
И пастбищем назвал он звездный свод и плато,
Там, де, пасутся звездные телята!

ТРУФФАЛЬДИНО:
Не знаю, волк идет сюда или волчица?

ДОКТОР:
Но шлет привет ему императрица!

ТРУФФАЛЬДИНО:
Да, маска велика! – А сам - свечной огарок!

ДОКТОР:
Вопрос в другом... – Как прозвучит подарок?

ПЕРВАЯ МАСКА:
«Стелюсь к ногам твоим я вереском душистым,
Топчи и мучь меня, и смехом серебристым
Пролейся над моей израненною плотью
И сокруши, подобно половодью!

Я все стерплю сейчас – каприз твой, сумасбродство,
Терзай сильней во мне мое уродство,
Лишь только пощади слова моей катрены,
Они чисты, как снег и откровенны.

Плащом прикрыл лицо и в тень спешу укрыться,
Как я хотел бы пояском обвиться
Вокруг твоих упругих, знойных бедер,
Творя молитву жизни и природе!

Сегодня всё. Лучом скользну сквозь сердце,
Меня не замечающей Винченцы,
Пусть будет без меня твой день игрив и ярок,
Безделица ж хрустальная – в подарок!»

ТРУФФАЛЬДИНО:
Умён!

ДОКТОР:
Но здесь не просто ум, а остроумье!
Но что-то привело меня в раздумье.

ТРУФФАЛЬДИНО:
Возможно, рыцарская страсть?

ДОКТОР:
Нет, благородств!
Осознавая и своё уродство,
И помысел владеть прекрасным юным телом,
Но с бережной любовью, вот в чем дело!

ВИНЧЕНЦА:
Кто б ни был ты, мой гость, - купец, священник, воин, -
Награды ты воистину достоин!
И следующий фант в руке – перо павлина!

ДОКТОР:
Да, тонкий знак! – И жаль, что Труффальдино,
Не обладатель столь бесценного предмета,
Им так удобно пыль сметать с жилета.

ТРУФФАЛЬДИНО:
Вы безнадежны, Доктор! Вот вам заключенье.
У вас понятья нет о наслажденье
Ласкать изысканно возлюбленную деву.
Сия вещица может в королеву
Мгновенно обратить золотошвейку!
Я б кинул, Доктор, точно, в вас скамейку!
Вы больше не шутите так об этом,
А то я тоже становлюсь поэтом.

ВИНЧЕНЦА:
Позвольте мне прервать ученое собранье,
Вы в двух шагах от моего взысканья!
(фанту)
Мы благосклонно просим фант пройти на сцену
И прочитать свой мадригал бесценный.

ВТОРАЯ МАСКА:
Сонет Винченце. Так звучит произведенье,
Тебе он посвящен на день рожденья.

«Быть на твоем плаще пылинкой просто
Я не достоин, чтоб мечтать о большем,
Игла любви – не знаю игл тоньше,
Так колет сердце изощренно остро.

Свернулась в черный бархат ночь немая,
Рассеян свет луны по бездорожью,
Где я сейчас, объятый сладкой дрожью,
Среди людей, теней, - не понимаю.

Во мне звучит, как песня звонкой лютни,
Твой голос безнаказанно хрустальный,
С тобою мир – волнующий и тайный,
Мир без тебя – нет места бесприютней!

Позором буду награжден иль гневом, -
Все с радостью приму от королевы!»

ВИНЧЕНЦА:
Кто Богу равен – только Бог! Но где опора?
Бальзам и сразу яд мой – мандрагора,
Что нас удерживает в теплом равновесье,
В рецепт вводя разрозненные смеси?
На людях мы всегда напыщенны и строги
И твердо ходят по паркету ноги,
Но чуть ослабнет свет и разорвутся сети –
Беспечны и легки мы, словно дети.

ДОКТОР:
Ну, слава Богу, вы вернулись, синьорина,
А то заволновался Труффальдино,
Вы здесь и нет вас здесь одновременно,

ВИНЧЕНЦА:
Я, Доктор, здесь! О, рыцарь, встань с колена!
Сонет твой безупречно строг, точна огранка,
Тебя благодарит флоренцианка.

Постойте же, вам от меня ex dono* это, это
Мне будет не хватать вас как поэта.
(про себя)
Сама его люблю, сама же отвергаю,
Где больше я живу, а где играю?
Как бабочка в огне его сгореть желала,
И вот явленье – бабочки не стало.
Ночь проведу в слезах и стекла разрисую
Латинской V, потом опять спасую,
Сотру все знаки вдруг, лишь доверяя снова
Единственной луне два тайных слова -
Я влюблена - и замирает сладко сердце!
Так что с тобою все-таки, Винченца?
В любви тоска и радость будут  вечно в ссоре,
Но нет похожих на земле историй.

Труффальдино:
Здесь что-то больше!

ДОКТОР:
А вы о чем, приятель?

ТРУФФАЛЬДИНО:
Пусть будет мне свидетелем Создатель,
Игра, мне кажется, слегка сменила русло.
Доктор:
С чего вы взяли?-
Труффальдино:
Видите, как грустно
Лежит ладонь Винченцы в складках уппеланда*,
А помните, звучала сарабанда?
Как стебли тонких трав дышали ее руки,
И каждый пальчик растворялся в звуке.
Да, женщины склонны впадать в метаморфозы,
То им смешно, то им мешают слезы.
Скажите нашей госпоже, хоть на латыни -
Одной опасно прозябать в пустыне.
А шелковый платок, что был подарен маске!
Зачем порыв так предавать огласке?!

ВИНЧЕНЦА:
Мой следующий фант, но где вы, адъютанты?

ТРУФФАЛЬДИНО:
Мы с Доктором здесь говорим о Данте!
Что в вашей ручке, синьорина, жемчуг?

ДОКТОР:
Камень!

ТРУФФАЛЬДИНО:
О, сильный жест, подобен эпиграмме!
Ну, что же, вызов принят! гость, пройдите к цели,
Мы бы послушать очень вас хотели!

ТРЕТЬЯ МАСКА:
Послушать?! Мило очень! Может быть отслушать?
Как мессу, например, или откушать
Горячий ужин с паприкой стихов крамольных –
Метафора из мыслей своевольных!
Но я начну, пожалуй, вот вам для затравки:

«В лесном пруду, где тина и пиявки,
Росла кувшинка белая, ее подружка,
Как догадались вы, была лягушка.
Играя по утрам на струнах паутины,
Лягушка пела в уши синьорины
О мушках, пауках и резвых водомерках,
О новом шелке, платьях и примерках,
Но что кувшинка так поглядывает робко?
А может быть она глупа как пробка,
Что водит дружбу с непонятным персонажем,
С изысканным на шапочке плюмажем.
Но есть достоинство одно, что нет у многих-
Лягушка просто квакает в итоге.
Мораль прозрачно-примитивна словно капля -
Лягушку съест прожорливая цапля,
Кувшинка скиснет, превратится пруд в болото,
А дальше разберет меня зевота».


ВИНЧЕНЦА:
Вам, маска, думаю, немного стало легче,
Излить из органов своих так много желчи!
Спросить у Доктора какое-нибудь зелье?
Вам нужно масло пить и быть в постели.

ТРЕТЬЯ МАСКА:
В постели с кем?

ДОКТОР:
Позвольте, это в самом деле?..
Вам лучше знать кто там у вас в постели!

ТРУФФАЛЬДИНО:
Да, что там знать, клопы живут, видать, в матрасах,
Тут не такое наплетёшь в рассказах!

ДОКТОР:
Наш Труффальдино бьёт без промаха и в точку,
Жаль, что не я придумал эту строчку!

ВИНЧЕНЦА:
У вас, надеюсь, всё по жанру эпиграммы?
Вам, язычком бы вашим, резать рамы,
Их заказать бы мог сам Рафаэлло Санти,
А вы так измельчаетесь на фанте!

ТРЕТЬЯ МАСКА:
Прошу простить меня, но это так, для справки,
Я прочитал пока всё для затравки,
Позвольте мне закончить свои стансы,
Остались там пикантные нюансы.


ТРУФФАЛЬДИНО:
Нюансы у него! Такой видать сквалыга!
Ох, плачет по спине его мотыга!

ДОКТОР:
Вы рвётесь в бой, почтенный Труффальдино?
Сейчас вас за ухо оттянет сеньорина!

ТРУФФАЛЬДИНО:
Он утомляет здесь гостей своим рассказом,
И тик меня уже достал под глазом.
Но, не могу я, Доктор, созерцать зануду!

ДОКТОР:
Да, перестаньте вы!

ТРУФФАЛЬДИНО:
Всё-всё, не буду!

ДОКТОР:
Давайте, наконец, дослушаем балладу,
Потом определим ему награду!

ТРЕТЬЯ МАСКА:
«Итак, в зерне находит пропитанье мышка,
Но, чем питается, вопрос, пустышка?
Павлиньи пёрышки, кудрявые стишонки,
Чулки, чепцы, иголки, распашонки,
Юнцы жеманные с помпезным лексиконом,
Ни басом не сказать, ни баритоном.
Сопелки, дудочки, в коробочках подарки -
Такой продукт хорош для переварки.
Ах, да, совсем забыл, десерт есть у пустышек,
О страсти плотской пара толстых книжек,
Потом замужество, детей сопливых куча,
Domi sedet , и просто, lanam ducit
Чахотка, смертный одр и лодочник на Стиксе,
Забвенье, заросли осота… dixi*».

ТРУФФАЛЬДИНО:
Нет, дайте, Доктор, мне тот чёртовый булыжник,
Я запущу в него… 

ДОКТОР:
А сам в чапыжник?
Скажу по-дружески, чтобы прошло броженье, -
Удар держать – большое достиженье!
В пример вам бескорыстный – юная Винченца,
На гостя смотрит как на полотенце,
Или, опять же, я, образчик ваш повсюду,
Смотрю на вас, а вижу барракуду*,

ТРУФФАЛЬДИНО:
Надеюсь, это не ругательное слово,
Собака, там, свинья или корова?

ДОКТОР:
Да, что вы, Труффальдино, боже правый,
Оно между жаровней и приправой!

ТРУФФАЛЬДИНО:
Тогда пойдёт! Perfecte*! Пусть буду барракудой,
Лишь только бы не желчною занудой!

СОЧИНИТЕЛЬ:
Нам ни к чему сейчас взаимные укоры,
Пусть будет ночь и сон, а день без ссоры,
А я пойду, пройдусь по саду в лунном свете,
Подумаю о странностях в сюжете,
И познакомлю вас немного на досуге,
Чем дышит и живет народ в округе.
Но, впрочем, нет нужды, такие же запросы –
Кому-то лоскуты, кому-то шоссы*,
Кому-то подавай под соусом фазана,
А кто глотком из ивового жбана
Останется довольным, ведь повсюду касты -
Богатство, бедность, слезы и контрасты.
Но мы не будем рассуждать на эту тему,
Есть много знатоков решить проблему!

P.S

Как воздух чист и свеж, и почему я, Боги,
Был не рожден на свет флоренцианкой,
И почему не я, из букв рождая слоги,
Не произнес – la mia stella bianca*!
И почему не я, сбежав с горы зеленой,
Не падал радостный в серебряную реку,
И не кричал сквозь свет – О, небо! Я влюбленный!
Хвала и мир пятнадцатому веку!

               
ЧАСТЬ 2

(ПРОДОЛЖЕНИЕ КАРНАВАЛА)


СОЧИНИТЕЛЬ:
Не трогает меня премудрость слов весталки,
В ночной Флоренции пьянят меня фиалки,
Густой их аромат, как сладкий дым кальяна,
Во мне рождает страстно, без изъяна,
Калейдоскоп миров с героями, речами,
С корзинками, иголками, ключами,
Библиотеками в тени седых платанов,
С несдержанной экспрессией фонтанов,
С сапожной мастерской, где башмаки в починке,
С весёлой перебранкой слуг на рынке,
С капризной детворой с конвертами фисташек,
С амурными интрижками монашек…
Так… занесло меня на этот раз порядком,
Склонна природа чувств людей к загадкам!

 
Прошу вас, тише, кто со мной в ночной прогулке,
Я слышу ясно в этом переулке
Знакомые всем нам коленца баритона,
Читал бы лучше я сейчас Платона,
Или кропал пером нетленную поэму,
А тут решай, как знаешь, теорему -
Как выбраться сейчас из круга, не нарушив
Ни вектора любви чужой, ни уши.
Огонь мешать с дождём, ad notam , неразумно,
Пройдём назад мы, всё-таки, бесшумно.
Но если есть средь вас, кто думает иначе,
Постойте здесь с Витторио де Пьяччи,
Подслушайте мотив возвышенного слога,
Но это стоить будет вам премного.
При нём стилет, как здесь заведено, и шпага,
Плюс южный нрав, порывистость, отвага.
Свои природные нездешние привычки
Реальность просит заключить в кавычки,
И жизнь в сохранности, здоровье, настроенье,
Да и балладе нужно продолженье.
Я сам вам распишу в деталях всё подробно,
Нескучно мне и вам читать удобно,
Итак, за мной, в тосканские долины,
В эпоху утончённой синьорины.
Её оставили мы, помнится мне, в зале,
В глазах её застыл флюид печали,
Как Доктор ни смешил, ни прыгал Труффальдино -
Осталась недописанной картина.

Закончилась игра, гостям несут мулаты
На палочках кудели сладкой выты,
В коробках леденцы, миндальные орешки,
Проходим в зал и мы без всякой спешки,
Винченцы в зале нет, но кто-то в её маске,
Крадётся осторожно по терраске,
Прилежно изучая за окном округу,
То ль флорин потерял, то ли подругу.
На звёзды бы смотреть, они здесь больше груши,
Сейчас внутри perbelle , чем наружи.
Повсюду маски и носы из пластилина,
И Доктор здесь, конечно, с Труффальдино,
И дочь садовника, Эрнесто с Миттиленой,
Сын дожа со своей сестрой Еленой!

Вы спросите меня, но как, они же в масках?
Секрет весь в том, что есть одна подсказка,
Я по походке знаю многих персонажей,
Хоть сливками обмажь их или сажей,
Неуловимый штрих, незримые детали,
Поведают нам больше, чем мы знали.
Дочь нашего садовника возьмём, Карлотту,
Как водомерка кружит по болоту,
Вжик-вжик – при леденцах, вжик-вжик – при мармеладе,
То здесь она, через секунду – сзади.
Сын дожа* - Марио, встал нехотя спросонок,
Скукожит стопы внутрь, как медвежонок,
И бродит в поисках малины или мёда,
Куда ж от самого себя? - Природа!

Закончу я пока на этом предложенье,
Плести свои узоры рассужденья,
Смотрите, к нам сюда вальяжно и картинно
На ослике въезжает Труффальдино,
Разлапился на золотой его макушке -
Плетёный венчик из сухой лаврушки,
На голове осла приколоты гвоздики,
Две розочки и кустик ежевики.

ТРУФФАЛЬДИНО:
Дорогу Глупости! к нам восклицает всадник,
Я тороплюсь к соседу в палисадник,
Отменные растут там артишоки,
Учёному ослу - лекарство от изжоги,
И покуражиться охота над соседом,
Предвиденье осла назвал он бредом!

ДОКТОР:
O Deus meus*! Друг мой, вам продлили визу!?
Вот, только, где вы, сверху или снизу?

ТРУФФАЛЬДИНО:
О, Доктор, Вас прошу, уйдите же с дороги,
А то мой ослик вам оттопчет ноги,
Задумчив он всегда, как всякий прорицатель,
Вам с ним тягаться не с руки, приятель!
Спросите сами у него хоть на латыни,
Почём, к примеру, на базаре дыни,
Не делайте глаза размером в сковородку,
И теребить не надо так бородку!
В житейских-то делах, я знаю, вы не дока,
А с вами нам, простым, - одна морока!
Начните, наконец, занудный свой экзамен,
Что просто так сверлить осла глазами?

ДОКТОР:
Ну, хорошо! Ответь, учёное Светило,
В чём истины незыблемой мерило?
Где тот первоисток нетленной нашей сути,
Куда дорогу позабыли люди?
Вот мой вопрос, осёл, из двух таких фрагментов,
Без вязи, мишуры и позументов.

ТРУФФАЛЬДИНО:
На рынке, Доктор, я для вас, купил морковку!
Осёл, клянусь, объявит голодовку,
Зачем же доводить животное до стресса,
Для данных тем есть церковь или месса.
Но, так и быть, для вас прокладываю мостик,
Подёргайте осла чуть-чуть за хвостик!
Что вам сказал священный прорицатель?
Как ничего?! А звук «иа», приятель?!
 
Тогда запомните и ешьте незабудки…
Осёл сказал, что истина в желудке!
Набей его потуже вкусным провиантом,
И будешь спать за толстым фолиантом,
А сон – первоисток твой и всему мерило…
Так изрекло учёное Светило!
Я вижу, Доктор, вы в почтенном изумленье,
Спускайтесь с неба, божие творенье!

ДОКТОР:
Да, господин осёл, спасибо Труффальдино,
Проникся я премудростью ослиной!

ТРУФФАЛЬДИНО:
Прошу других гостей задать ослу вопросы,
Как вшей ловить, к примеру, чистить шоссы,
Какие могут быть для модников камизы*,
Ослам приятно исполнять капризы.

Бежит с вопросами к нам первая Карлотта,
С халвой в руках, под маскою Эрота*,

КАРЛОТТА:
(подбегает к ослу и сильно дёргает его за хвост)
Вопрос пусть и смешной для ослика, но всё же,
С кем этой ночью разделю я ложе?

ТРУФФАЛЬДИНО:
Не дёргайте же хвост так сильно и так долго!
Таким рывком собьёте Мудрость с толка.
(осёл возмущённо кричит)

Вот, и ответ для вас, безжалостный как точка…
«Он будет толст и неуклюж, как бочка,
Сломает вам кровать, перепугает мышек,
Замуслит вас от шеи до лодыжек,
Уснёт и захрапит, а вы глотайте слёзы,
Ни строчки из Тассо , ни кустика мимозы.
Оставьте эту ночь себе и ешьте сласти,
Не становитесь жертвой своей страсти».

(к ослу Труффальдино подходит маска в костюме фараона)

ТРУФФАЛЬДИНО:
У вас какой вопрос, милейший египтянин,
С таинственных вы к нам сюда окраин?

ФАРАОН:
Хочу спросить осла я города Firenca*,
В чьих тонет ласках за окном Винченца?
А может быть, сейчас её терзает кречет?
Или змея пустынная калечит?

ТРУФФАЛЬДИНО:
У моего осла от страха вянут уши,
У вас сегодня был невкусный ужин!
Пройдём волшебную мы всё же процедуру,
И доиграем вместе партитуру .
Итак, к хвосту, синьор! Молчит наш прорицатель,
Но, говорит через него Создатель!
В молчанье мудреца я нахожу ответы, -
«Не суйте нос в чужие пантолеты!»

ФАРАОН:
(треплет ободрительно осла за холку и кормит его булкой)

Какая мудрая на редкость ты скотина,
Не то, что твой хозяин  Труффальдино!

(обращается к Труффальдино)
Товару грош цена, когда товар просрочен,
Ваш перевод с ослиного не точен!
Переводите лучше через мосты старушек,
Когда живёте в мире безделушек,

(обращается к гостям карнавала)

Вот, перевод Мудрейшего что надо!
«Винченцу просто закрутил торнадо,
И где она теперь, жива ли, в лихорадке? -
Одни предположенья и догадки».
Спасать слепого лень, и рвусь я не особо,
Не так уж велика сия особа.
Конечно, жаль её - свежа, тонка, строптива…
В моём саду такая же есть слива.

ДОКТОР:
Вы правы, фараон, точна у вас картина!
Погорячился друг мой, Труффальдино,
Мы до террасы с ним проделаем прогулку,
Пока осёл дожёвывает булку.

(отходя с Труффальдино в сторону)
Как и земле иметь в итоге форму шара,
Так нам и здесь не избежать пожара!

ТРУФФАЛЬДИНО:
Вы, Доктор, можете не мудрствовать лукаво?
А строить фразу внятно и коряво!
Плетите кружева словес с Савонаролой*,
И где-нибудь в чапыжнике, за школой!

ДОКТОР:
Для вас я медленно произношу слогами,
У нас рассыпан порох под ногами!

ТРУФФАЛЬДИНО:
(смотрит внимательно под свои ноги)
Не вижу я, увы, ни пороха, ни грязи,
Всё это плод больных у вас фантазий!

ДОКТОР:
Как думаете вы, безмозглая ворона,
Что там за фрукт в костюме фараона?
Прокаркайте мне пару нот поближе к уху,
Потом ловите клювом свою муху!

ТРУФФАЛЬДИНО:
(радостно)
Я слышу, наконец, от вас людские речи,
Так и сидел бы с вами, жёг бы свечи,
А вы бы толковали мне о разных мухах,
О кабанах на вертеле, старухах,
У коих сундуки, набитые деньгами,
Вот что должно валяться под ногами!
А вы про порох мне, про страшные пожары,
Напуганы, - смените шаровары!

ДОКТОР:
(растерянно)
Но юноша упёрт, как Ганнибал под Римом!

ТРУФФАЛЬДИНО:
(смеётся с иронией)
Лесная кошка встретилась с налимом!

ДОКТОР:
Но он затеять может с кем угодно драку!

ТРУФФАЛЬДИНО:
Есть поводок на каждую собаку,
Чем тоньше выделка, тем благородней кожа,
А благородство, есть образчик дожа!

ДОКТОР:
Язык его остёр, как и его рапира!

ТРУФФАЛЬДИНО:
Чем тоньше юмор, тем слабей сатира!

СОЧИНИТЕЛЬ:
Пока шлифуют Мастера искусство спора
Я обещал вам, где-то у забора,
Живописать легко, в манере Боттичелли*,
О чём беседа шла на самом деле?
Герои были кто ночного диалога?..
Итак, для вас любовная эклога!

(в саду, рядом с палаццо Эрнесто. Сцена затемнена, видны только силуэты женской и мужской фигур)

МУЖСКАЯ ФИГУРА:
Как грациозна ты, как лунно-серебриста,
*И щёчки эти словно декабристы,
Прохладу чувствуя, затеплились румянцем,
Что делают они с флоренцианцом?!

ЖЕНСКАЯ ФИГУРА:
Не замолкай, прошу, скажи ещё два слова.

МУЖСКАЯ ФИГУРА:
Всего два слова?! Тысячи! и снова,
Чуть утро разольёт на город акварели,
Ты будешь сладко нежиться в постели,
А я сквозь хрупкий сон и сладостные стоны
Твой слух займу мелодией канцоны.
И ночью, в твои сны, минуя зренье стражи,
Прольюсь дождём стихов из лунной пряжи.

ЖЕНСКАЯ ФИГУРА:
Позволь мне умереть сейчас в твоих чертогах,
Я счастлива, что слышу голос бога!

МУЖСКАЯ ФИГУРА:
Живи, не умирай, я лишь струна виолы,
Маэстро же - неведомой мне Школы,
Но даже быть струной такого инструмента,
Приятней мне, чем тенью конкурента.

ЖЕНСКАЯ ФИГУРА:
Не помню, где мой путь, где к очагу тропинка,
Легка и невесома как пушинка,
И крылья обретя, лечу я над горою,
В долине вижу Дафниса и Хлою ,
И стадо коз вблизи пасущихся, и море,
И облака в причудливом узоре.
(прислушивается)
Сюда идут, давай сбежим от всех к беседке,
А то от нас останутся объедки,
У зависти язык змеи и лисьи зубы,
Замкни ещё губами мои губы.
(целуются)

МУЖСКАЯ ФИГУРА:
Бежать, поджав хвосты, мне это не пристало,
Встань за спиной моею для начала,
Посмотрим мы сейчас, кто этот проходимец,
Какой для нас он принесёт гостинец,
Но если будет мне гостинец не по нраву,
Придумает пусть сам себе отраву.

НОЧНОЙ ГОСТЬ:
Ах, вот в чьих коготках замешкалась синица!
К закуске этой подойдёт корица,
Чуть перца красного, листочек базилика,
Уместна с этим блюдом и гвоздика,
Невнятно, видно излагаю свои мысли…
Вы дичь свою, я думаю, не сгрызли?
Тогда рецепт вам мой, поднять пищеваренье –
С горчицей хорошо стихотворенье,
Полициано*, например, или Петрарки*,
Конечно, из Буркьелло*  две ремарки,
Затем бурлеск чесночный из Франческо Берни*,
Добавьте из Вийона* кучку терний,
Немного своего рифмованного вздора,
И вы герой, пусть даже и притвора,
Заметьте, отдаю рецепт научный даром,
Приятно же быть скромным кулинаром.

МУЖСКАЯ ФИГУРА:
Про что там Марцио бубнит с самим собою?
Никак припасть желает к аналою,
Собор здесь рядом где-то и хороший пастор,
Там и прими духовное лекарство.

НОЧНОЙ ГОСТЬ:
Я применю совет без всяческих заминок,
Но после ваших горестных поминок.
Слезами обольюсь, и припаду к Писанью,
Приму вина бокал и съем лазанью.
Мне можно возразить сейчас дурным пассажем,
Из той же кулинарной темы, скажем –
Когда один я буду уплетать лазанью,
Набью свой рот, конечно, по незнанью,
Вдохну кусочек в нос и закупорю глотку,
Глядишь, гробовщику найду работку.
Другой пассаж, такой же плоский, на смех курам,
Что свойственно таким, как вы, натурам –
Смертельно буду пьян от кружки Barbaresco ,
И душит меня тихо занавеска,
Забыт людьми, котом и съеден был клещами,
Ни строчки, ни значка о завещанье.

МУЖСКАЯ ФИГУРА:
Есть прихоть у купца – слепить словами фокус,
Нет, продавать бы спаржу или крокус,
И флорины считать, стирая с пальцев кожу,
Но он упрямо с тюком лезет в ложу,
И тюк его набит не луком, не петрушкой,
А так, словесной шелухой и стружкой,
В подстилку бы в сарай пошло перед закатом,
И овцам спать приятно, и телятам.

НОЧНОЙ ГОСТЬ:
Убогость серая вокруг, беда с ушами,
Как скучно жить, наверное, с мышами,
Мне б подсадить вас, как пиявку на рапиру,
Но легче от того не станет миру,
Что ж, догрызайте при луне никчемный ужин,
Тут затхлый воздух, а он мне не нужен.
(разочарованно уходит прочь)
 

ЖЕНСКАЯ ФИГУРА:
Постой, Витторио, не заходи далёко,
Ему не по себе и одиноко,
Душа смятенная колка, как пентаграмма,
Я думаю, всему виною дама!
Я даже знаю кто, и как влюблён он жутко,
Не потерять ревнивцу бы рассудка.
И та, кого здесь нет, сейчас на карнавале,
А этот мечется как ягуар по зале.

МУЖСКАЯ ФИГУРА:
Помягче освещать лицо моей Елены,
В другой раз попрошу я у Селены .

Женская фигура:
Дрожу, как тень, от любопытства и развязки,
Целуй меня, мой ангел, я не в маске!
И побежим к гостям, пока тиха погода,
Что вытворяет с женщиной природа!

(Палаццо, карнавал)

ДОКТОР:
Пора нам звать на помощь нашу синьорину,
Другую надо объявлять картину.

ТРУФФАЛЬДИНО:
А может, мой осёл, как лучший предсказатель,
Поведует…

ДОКТОР:
Пусть ведает Создатель!
Навёл я про осла, да и про вас все справки,
Животное не может жить без травки,
По правде, вам с ослом и ночевать бы в пору,
Ни запахов бы не было, ни сору.
А вот бежит сама царица карнавала -
Письмо кому-то в комнате писала!

ТРУФФАЛЬДИНО:
Да, вы ещё к тому учёный–соглядатай,
Глаза бы залепить вам сладкой ватой.

ВИНЧЕНЦА:
Опять ругаетесь, и в чём причина ссоры?
Не поделили сливы, помидоры,
Флоренцию, луну, законы Архимеда,
О чём идёт учёная беседа?

ТРУФФАЛЬДИНО:
Да это Доктор здесь запутался в привычках,
Учитель всех учёных, но в кавычках,
В каком таком прочёл он философском томе
В сарай меня прогнать спать на соломе?

ВИНЧЕНЦА:
У Аристотеля* найдёте на досуге
Любой ответ - он корифей науки.
А мы сейчас гостям турнир объявим снова,
А тема - красота и сила слова.
Критерий – юмор, глубина и необычность,
Аттическая соль*, афористичность.
Итак, участникам дана сегодня тема,
Награда – золотая диадема.
К награде добавляю, чтобы быть понятной,
Мой поцелуй победы троекратный.
Внесите риторам пурпурные одежды,
Пусть в каждом будет жить огонь надежды!

ПЕРВЫЙ РИТОР:
«Я жил, как все вокруг, как все ходил по суше,
Имел глаза, и нос имел, и уши,
Но, что я видел дальше собственного носа?
Вдыхал полынь, а говорил, что роза!
Трудился с крыльями, а сам сковал оковы,
Проблеял жизнь, а думал, молвил слово.
Во мгле ночной один стоял я над обрывом,
Молясь чертополоху, может сливам,
Взывая к милости, возможно, проклиная,
Я сам себя давно уже не знаю.
Кто рядом, не пойму – мой друг или предатель,
Я - Бога часть, или во мне Создатель?
Через секунду-две уже не будет боли,
Мне сделать только шаг усильем воли.
Но в этот самый миг открылась дверь вселенной,
Увидел путь своей я жизни бренной:
Разрушен старый дом, и сад зарос крапивой,
Родная мать в земле под белой ивой,
От детских книг моих остались только корки,
И пустошь вместо школы на пригорке.
Я к этой пустоши иду, сбивая ноги,
И сетуя - нет ничего в итоге.
Зачем здесь нужен я, какая цель визита,
Войти, вдохнуть, состариться, finita*.
И голос слышу я проникновенно-нежный,
Ты Истина и Логос*  безмятежный,
В тебе вся мудрость, боль и радость мирозданья,
Твой кормчий – Слово, вот твоё призванье!
Я песни ветра слышать стал и гимны бури,
С волной морской о глубине лазури
Беседую в урочные часы прилива.
В любви к ручью вчера призналась ива,
Птенцы проклюнулись с утра у коноплянки.
Волчица мать несёт семье останки,
Карминный ястребок лёг на крыло потока,
Вороне врёт болтливая сорока.
Шмели ворчат весь день в оранжевых бархотках,
Что нужен дождь стеной, а не щепотка.
Трудяги муравьи облюбовали ельник,
Есть план построить новый муравейник.
Гора поведала мне о своих топазах,
Туман шаманит в остролистых вязах,
Роса на лопухах улиткам строит глазки,
Русалке месяц сказывает сказки.
Я впитывал нектар неведомой науки,
Стал тонок слух, прозрачней стали звуки,
Как древний океан, силён я и безбрежен,
Я Истина и Логос безмятежный».

ВИНЧЕНЦА:
Брависсимо, мудрец, вы в истовом порыве,
Вас бог поцеловал на том обрыве!
Дай волю вам сейчас, и вы затмите Данте,
Вы автор золотого фолианта!
 
ДОКТОР:
Позвольте мне, моя царица, вставить фразу,
Такие слоги исцелят проказу!
Он смог открыть во мне, как не сказать про это,
Чертовски казуального* поэта!

ТРУФФАЛЬДИНО:
Я слушал как-то, Доктор, рифмоплётство ваше,
Что муха утонула в простокваше,
Свой бред с утра читайте чаще на поминках,
Тоски не унести тогда в корзинках.

ВТОРОЙ РИТОР:
«Бог уронил звезду на выжженное плато,
Здесь древний город бушевал когда-то,
Дворцы, сады, фонтаны, статуи и храмы,
Здесь было всё, комедии и драмы,
Вельможи, колдуны, фигляры, одалиски,
Обеды, пост, любовные записки.
Я в этом городе прожил тысячелетье,
Был золотом одарен, битый плетью.
Любил принцесс и жриц, ковал коням подковы,
Ценил искусно сказанное слово,
Но сам я с юности весьма косноязычен,
Был в речи суетлив, и сильно взвинчен.
Шипел как старый уж, картавил как ворона,
Не числился я в списках Аполлона.
За хворостом пошёл я как-то в можжевельник,
Гляжу, сидит на валуне отшельник,
И смотрит сквозь меня, недвижим как гробница,
Жив или нет, ведь всякий усомнится.
Плеча его легко коснулся я котомкой.
Я ждал тебя, ответил он негромко.
Оставь свой отчий дом, свой плащ, огонь в камине,
Иди за мной по выжженной пустыне,
Пей воду из ручья, ночуй со мной в пещере,
Ешь что дадут, когда откроют двери.
Промокни под дождём, и грейся под лучами,
Смотри на звёзды тихими ночами.
С оленем говори, скорми сухарь лисице,
Прочти стихотворение синице.
Мычи с коровами о клеверном просторе,
Рычи с грозой, ныряй к дельфинам в море.
С ребёнком лопочи о глиняных игрушках,
Иди к болоту подпевать лягушкам.
Вбирай земной нектар субстанции повсюду,
Бог говорит в тебе, подобно чуду!
Я много лет провёл с моим великим старцем,
Он стал алмазом, я всего лишь кварцем,
В цветущих старых липах - там моя столица,
Сижу один, недвижим как гробница».

ВИНЧЕНЦА:
Достойны вы, маэстро, рыцарской награды,
И слушать вас - приятней нет отрады.

ТРУФФАЛЬДИНО:
За хворостом пойду я завтра в можжевельник,

ДОКТОР:
Вы змей боитесь, завтра ж понедельник.

ТРУФФАЛЬДИНО:
Хочу найти и я такого же святого.

ДОКТОР:
Вы вытерлись, как ржавая подкова,
Сидите уж на тюфяке, грызите сушки,
Да лезьте под подол своей подружке.

ТРУФФАЛЬДИНО:
Вас, может, вызвать на дуэль за аморалку?
При шпаге буду я, а вам дам палку.
Но вы и с палкой, как восьмое чудо света,
Идите мелким шагом до буфета!

ТРЕТИЙ РИТОР:
Когда мне общество надоедает жутко,
Позыв во мне - избавить дно желудка,
Промыть глаза свои, прочистить ватой уши,
И лет пятнадцать никого не слушать.
Когда волшебствуют блистательные строки,
Во мне дрожат божественные токи,
И хочется остаться в них хотя бы точкой,
Чтобы стоять за словом, скажем – кочка.
Сегодня к счастью я избавлен от иллюзий,
Бегу от споров жарких и дискуссий,
Не терпит фальши испокон моя природа,
И чувства негодуют и погода.
Нет у меня сейчас родного рядом брата,
Сестёр любимых нет, собаки нет и клада,
Любовь одна для нас – целительно*е зелье,
Непознанное логикой изделье,
Тончайший, хрупкий мир невидимых субстанций,
Так думал я ещё вчера…

(продолжение следует)


ССЫЛКИ*:

ЧАСТЬ 1

*Труверы (франц.) – поэты, певцы, авторы слов и музыки.
*Уппеланд (лат.) – женское шелковое платье-плащ с волочащимся шлейфом.
*(лат.) – чужим милее наше – нам чужое
*(лат.) – от всего сердца, от всей души.
*(лат.) – поэтическая вольность.
*Катулл – (87-57 до н.э.), первый латинский лирический поэт; 
*Арбитр – Арбитр Петроний (1 в.н.э.), римский литератор, автор сатирического романа «Сатирикон»;
*Марциал – (не позднее 104 г.), римский поэт родом из Испании, прославился сочинением эпиграмм.
*поэма Овидия «Искусство любви».
*Шоссы – двуцветные мужские чулки.
*(лат.) в стиле.
(*лат.) в стиле.
*A presto-(лат.)  До скорого!
(лат.) Лихорадка любви.
Уппеланд - широкая одежда, которая сажалась по фигуре лишь с помощью пояса, собираясь при этом многочисленными складочками.
*(лат.) дома сидит шерсть прядёт.
*(лат.) – я сказал всё, что нужно было сказать, и я уверен в своих аргументах.
*Барракуда - род морских рыб.
*(лат.) великолепно!
 
Часть 2

*ad notam – (лат.) к сведению.
*Perbelle – (лат.) увлекательно, прекрасно
*O, Deus meus! – (лат.) О, бог мой!
*Камиза (ит.) — нижнюю нательная* рубаха простого кроя из льна, хлопка или шерсти.
*Эрот -греч.— божество любви в древнегреческой мифологии.
*Торквато Тассо (итал. Torquato Tasso; 11 марта 1544, Сорренто — 25 апреля 1595, Рим) — знаменитый итальянский поэт XVI века, автор поэмы «Освобождённый Иерусалим» (1575).   
*Firenca - Флоре;нция (итал. Firenze, лат. Florentia) — итальянский город на реке Арно.
*Партитура (итал. partitura, букв. — разделение, распределение) в музыке — нотная запись многоголосного музыкального произведения, предназначенного для исполнения ансамблем, хором или оркестром, в которой все партии (голоса) одна над другой даны в определённом порядке.
*Савонарола Джироламо - итальянский религиозный проповедник и
реформатор эпохи Возрождения.
*«Дафнис и Хлоя» — один из пяти канонических греческих романов о любви.
Написан Лонгом около II века.
*Анджело Амброджи;ни по прозвищу Полициа;но (итал. Angelo Ambrogini detto Poliziano; 14 июля 1454 года, Монтепульчано — 29 сентября 1494 года, Флоренция) — итальянский поэт, гуманист и драматург.
*Доменико Буркьелло (настоящее имя Доменико ди Джованни; итал, 1404, Флоренция — 1449, Рим) — итальянский поэт.
*Барбареско (итал. Barbaresco) — известное итальянское красное сухое вино, производимое в регионе Пьемонт.
Аристотель – др.греч. философ
*Селена  -  в греческой мифологии олицетворение луны, дочь титанов Гипериона и Тейи, сестра Гелиоса и Эос.
*Аттическая соль - тонкое, изысканное остроумие (по имени древнегреческой области Аттика, славившейся своей богатой и тонкой культурой.
*Finita – (лат.) конец.
*Логос – (греч.) изначально сущее, истина.
*Дож (итал. doge, от лат. dux — «вождь, предводитель»— титул главы государства в итальянских морских республиках — Венецианской, Генуэзской и Амальфийской.