Фото на стене

автор Слободан Лучезарный http://www.stihi.ru/avtor/luchezarny

В моих руках – на деда похоронка
И фотки край, что пулею пробит.
На ней отец, когда он был ребенком,
А сердце ноет, ноет и болит…

Слова из текста сухи, деловиты:
…пал смертью храбрых… город Кенигсберг…
…был захоронен…с почестью…могилы…
И мысли начинают свой разбег…

Ему бы было в сорок пятом тридцать,
Но он не дожил до своих седин
И не увидел то, чем мог гордиться -
Как рос, мужчиной становился сын…

Отец рос резво. Сорванцом-мальчишкой
С такими же, как он, что было сил
Носился под бомбежками по крышам
И «зажигалки» чертовы тушил.

Летели во все стороны осколки
По Пушкинской, а пацаны скорей
Их собирать кидалися в воронки.
Ругалась мать: Убьют ведь, дуралей!

Потом вдруг кенар умер у соседки,
И он во двор нес птичку хоронить,
Мужик какой-то вырвал трупик с клеткой
И бросился бежать, чтоб суп сварить.

С ума сходили люди. Ночью лунной
Однажды первой страшною зимой
Отца похитил людоед безумный,
Но мать отбила, утащив домой.

Стояла батарея у вокзала
Московского. Дед помогал, как мог,
Жене и сыну. Когда лошадь пала,
Бедро им в плащпалатке приволок.

Тем и спаслись, варя зимой конину,
Таясь людей, чтоб не было беды.
Дед приносил от пайки половину,
А снег за ним завьюживал следы.

Обстрелы шли всё чаще и серьезней.
Казалось, что весь город вымирал.
Кто падал в снег на улице морозной,
Кто уезжал в теплушке за Урал.

Потом блокаду сняли, слава Богу,
И дед ушел с войсками на войну
В ту долгую солдатскую дорогу,
С которой не вернуться никому.

Он там погиб. Отец стал сиротою.
Но что он мог понять в свои семь лет,
Смотря, как мать над похоронкой воет,
В руках сжимая скомканный конверт?

Потом была Победа. И из плена
Вернулся старший брат, забыт отцом.
Он говорил про немцев и измену,
На стуле сидя с каменным лицом.

И время потекло дорогой зыбкой,
Потом брат паспорт долго получал,
И, говорят, с грузинскою улыбкой
Ему сам Сталин разрешенье дал.

Возможно, все красивая легенда,
Отец был мал и мог понять не так…
Но хочется мне верить в сказку эту,
В такой забавный, в сущности, пустяк.

Брат говорил – устав от тяжких споров
И объяснений длинных ни о чем,
Уехал в Крым без долгих разговоров,
Надеясь повстречаться там с Вождем.

И где-то там, в Крыму, не чуя ноги,
(тому прошло уже немало лет),
Он к Самого кортежу вдоль дороги
Пробился сквозь охраны пистолет.

Вождь пропустил…Был в настроеньи, что ли?
Молчал, курил  и выслушал рассказ
О плене, об измене, тяжкой доле…
Верните паспорт, - лишь сказал. - Сейчас.

Вот так все изменилось в одночасье
У брата в жизни. Правда или нет?
К чему гадать? Надежда есть на счастье
У всех всегда – пока вертится свет.

…Десятилетка, и на Флот путевка -
Кронштадт, Мурманск…вернувшись, без затей,
Отец женился…В марте в «Снегиревке»
Родился я у матери моей.

Мне говорил отец: Ты помни деда
И память поколений не прерви.
Нам тяжело досталась та Победа,
В святой солдатской дедовской крови.

Я иногда ловлю себя на мысли:
А что бы было, если б дед мой жил?
Какие бы заботы его грызли?
Какие песни он бы петь  любил?

Ужели дед тогда погиб со славой
И в землю был зарыт во цвете лет
На трети жизни гордой, величавой,
Чтоб я не помнил суть его побед?

Забыть Героя?!! Это же безБожно!
И я навеки память сохраню
Про ту войну, конину, что, возможно,
Спасла отца жизнь, значит, и мою.

Висит на стенке давняя та фотка,
А рядом с ней – другая, позади.
Дед смотрит на меня из-под пилотки,
И губы шепчут: Внук, не подведи…