я помню

Я помню свою первую кружку с кофе. Это было на море. Ранним-ранним утром. Было холодно и ветрено. И низко летали чайки. И мама, проснувшись не в настроение, увидев мои руки, сказала какую-то дежурную гадость. И сказала ее при своем хорошем друге, прекрасно зная, что я не люблю критики при знакомых-недоблизких людях. Точнее при людях, которые вот-вот станут тебе близкими. Сказала, прекрасно зная, что в таких ситуациях, я даже если и захочу сдержаться, все равно разревусь. И на набережной не было никого. И я сидела богзнаетгде, богзнает зачем, давясь дурными слезами, табачным дымом, ветром с моря и мурашками на коже. И тогда-то мне в первый раз захотелось кофе. Горького, сваренного на песке, хотя что это за черт это такой на песке я и знать не знала, обжигающего, с пенкой, по-взрослому. Я помню, что мне не понравился тогда вкус кофе. Совсем не понравился. Но мне хотелось быть взрослой. Хотелось вот так вот встречать каждое свое морское утро. Кофе и сигарета. А то, что лицо мое при этом морщилось, а желудок устраивал бунт - было делом практики. Стерпится-слюбится, ага.
Я помню, как в первый раз увидела Волгу. Бескрайнюю, широкую, могущественную. И мне показалось тогда, что это и не Волга вовсе, а море. И, что если я сейчас дерну ручку стоп-крана, выбегу из вагона под мат, крик и грохот пассажиров, скину надоевшие кеды и окуну ноги в воду, то точно ощущу себя на море. И песок под ногами будет такой лимонный, теплый, именно морской, а не речной. И камушки, и солнце, и жар, и спокойствие. И мне показалось тогда, что моя любовь такая же бескрайняя и безмятежная, как Волга. И, пускай она односторонняя эта любовь, пускай она не дает мне сил, а скорее отбирает последние, но она во мне, она моя и мне никак не убить ее в себе. И, кажется, глядя на Волгу, я в первые в жизни смирилась с этой любовью, приняла ее и дала ей таки право  на жизнь. Я помню, что мне стало тогда страшно. Страшно и немного странно. Даже страшностранно. Ибо возвращаться в полуразрушенный снарядом дом, дом где прошло много-много счастливо-печальных дней, всегда страшностранно. Ибо его можно отстроить заново, но вернуть туда все то, что окружало тебя до, уже невозможно. Искусственно будет, не по-настоящему.
Я помню, как возвращаясь однажды домой, я видела свет в кухонном окне. Я возвращалась поздно. В час или два ночи. И было холодно. И я куталась в свою потрепанную, но до боли любимую куртку, прятала руки в карманах, утопала как обычно в музыке, и была настолько погружена в себя, что даже и не сразу поняла, что на кухне горит свет. Свет? - подумала тогда я. Подумала, перебрала всевозможные варианты в своей голове, но значения этому не придала. И только, когда мой ключ не звякнул привычно в замке, когда стало действительно страшно - кто бы это мог быть дома, а вдруг ведь воры какие, на пороге появился ты. Ты и твоя улыбка. И тогда я поняла, а ведь хорошо возвращаться домой, когда тебя там ждут. Ждут не родители, не друзья, а человек, который ближе тебе, чем сигареты, книги, музыка и, даже, одежда. На чьем плече хочется засыпать из ночи в ночь, чьему затылку хочется шептать ласковости, по чьей спине хочется выводить загогулины. Человек, которому и признаться стыдно, как много он для тебя значит. И раз за разом, когда не получается открыть дверь своим ключом, первое, что жизненно нужно увидеть - его лицо. А затем уже руки-ноги-туловище. Сначала лицо и улыбка. Ага. Я помню, что только тогда я четко поняла - каждого должен кто-то ждать дома. Ждать даже тогда, когда уже никто другой и не ждет, когда поняли всю тщетность и безнадежность ожидания, поменяли все флаги с белого на черный, завесили все зеркала, поставили стопку, накрытую черным хлебом и начали тайком утирать слезы. Все равно нужно ждать. Ведь у того, кто затерялся в пути, должны быть силы вернуться, силы раз за разом переставлять ноги и менять дороги. Ведь только это ожидание дает ему силы. Тянет его со всех концов света и несвета. И каждый раз, возвращаясь теперь домой, я смотрю на свои окна. Смотрю и вижу - темноту. И каждый раз к горлу подступают слезы, но... Но я верю, что это временно.
Я помню так много всяких мелочей, но вот когда я полюбила тебя, я никак не могу вспомнить.